Введение в Новый Завет Том I
Шрифт:
Расширение деятельности Иисуса (1:39–45). Иисус проповедует, изгоняет бесов и исцеляет в галилейских городах — в регионе, который в последующих главах будет расширен. Отметим, что повеление молчать теперь распространяется и на исцеленного от проказы [169] : огласка затруднила бы Иисусу отрытое передвижение. К тому же восторги по поводу чуда могли бы способствовать превратному пониманию миссии Иисуса.
Споры в Капернауме (2:1–3:6). В этом городе на берегу Галилейского озера, который теперь стал домом Иисуса, Марк помещает пять эпизодов, когда книжники и фарисеи возмущаются тем, что Иисус прощает грехи, водится с грешниками, а Его ученики не постятся и нарушают субботу. Иисус здесь изображен как Тот, кто, имея власть (2:28 «Сын Человеческий есть господин и субботы»), не вписывается в религиозные ожидания современников, в результате чего фарисеи и иродиане замышляют погубить Его. Провозвестию о Царстве Божьем теперь противостоят не только бесы, но и люди, и это противостояние нацелено против Иисуса как провозвестника.
169
«Проказа» в НЗ — это не проказа в современном понимании (болезнь Хансена), а какое-то кожное заболевание.
2. Избрание Двенадцати, назидание их притчами и чудесами; непонимание среди назаретских родственников (3:7–6:6)·Марк завершает предыдущий раздел и переходит к следующему при помощи резюме (3:7–12) [170] , в котором показывает, что служение Иисуса привлекало людей не только из Галилеи, но и издалека. Иисус поднимается на гору и зовет к себе Двенадцать (3:13–19): Он хочет, чтобы они были с Ним, и впоследствии Он будет посылать их на проповедь (слово apostellein имеет тот же корень, что и «апостол»). Следующие главы показывают
170
О спорной функции резюме см. С. W. Hedrick, 26 (1984), 289–311. Выделяют ли они литературную структуру (Perrin) или сознательно расширяют служение за рамки нескольких особых эпизодов в окружающем повествовании?
171
Если мотив послания обрамляет данный раздел, аналогично обстоит дело и с темой отношения Иисуса к своей семье: в 3:20–21 (плюс 3:31–35) они приходят оттуда, где живут, в Капернаум, чтобы увести Иисуса, а в 6:1–6 Иисус идет к ним в Назарет, в обеих сценах изображено их непонимание.
172
Фаддей в Мк и большинстве рукописей Мф; Леввей в некоторых западных рукописях Мф; Иуда в Лк–Деян. Все эти три имени — семитские и вряд ли относятся к одному и тому же человеку, хотя позднейшая агиография создала образ Иуды Фаддея. См. В. Lindars, NTS 4 (1957–1958), 220–222.
В 3:20–35 мы видим характерную для Мк структуру, которую иногда несколько неуклюже именуют «сэндвичем» [173] . В ней Марк начинает рассказ о некоем растянутом во времени событии, вклинивает в него другую сцену (как масло между кусками хлеба), описывая под конец завершение первоначального события. В данном случае: сначала родственники Иисуса с непониманием реагируют на Его новый образ жизни, когда у Него не хватает времени даже на еду (3:20–21), и решают увести Его домой; время, которое нужно на дорогу из Назарета, где они живут, до нового «дома» Иисуса в Капернауме заполняется рассказом о книжниках, которые пришли из Иерусалима (3:22–30), причем их крайне нечуткая и враждебная реакция («в Нем Вельзевул», КП) перекликается с ранее упомянутым мнением родственников Иисуса («Он — вне себя», КП); в конце интеркаляции (3:31–35) приходят Мать и братья Иисуса, — но после начала проповеди о Царстве им уже нашлась замена («кто исполнит волю Божию, тот брат Мой и сестра и матерь», КП [174] ). Промежуточная сцена с иерусалимскими книжниками содержит одно из самых ясных высказываний Маркова Иисуса о сатане, царство которого противостоит Царству Божьему. С приходом Иисуса два царства сошлись в схватке. Аллегорическая притча [175] в 3:27 наводит на мысль, что сатана — силач, который обладает домом и имуществом (мир сей), а Иисус — «сильнейший», который явился связать сатану и ограбить его дом. Согласно Мк 3:28–30, непрощаемое богохульство — приписывать дела Иисуса не Святому Духу, а нечистому духу [176] .
173
См. J. R. Edwards, 31 (1989), 193–216; T. Shepherd, NTS 41 (1995), 522–540.
174
С точки зрения христологии важно, что здесь Иисус не упоминает «отца». Поскольку данная сцена вроде бы умаляет Марию, католики часто считают ее трудной для толкования; видимо, аналогичные сложности испытывали Матфей и Лука. В Мф (12:24–50), где сохраняется остальной Марков материал из этой сцены, все же убрано начало, где «близкие» Иисуса считают, что Он — вне себя; в Лк (8:19–21) убрано не только это, но и любое противопоставление между физической матерью/братьями и учениками. См. также ниже, сноску 21. Постепенно в более поздних Евангелиях (включая Ин) выкристаллизовывается представление о Матери Иисуса как особой ученице. Дальнейшее обсуждение см. в экуменической книге MNT, а также S. C. Barton, Discipleship and Family Ties in Mark and Matthew (SNTSMS 86; Cambridge Univ., 1994).
175
Вслед за немецким библеистом АЮлихером (1888) исследователи часто проводили жесткую грань между притчей (образом, передающим одну мысль) и аллегорией (где каждый элемент имеет свое особое значение). Последующее внимание к ВЗ и использованию образного языка в раввинистических текстах поставило под сомнение такой подход. По мнению многих современных экзегетов, некоторые притчи НЗ имеют аллегорические черты (NJBC 81.62–63).
176
Представление грехе, не имеющем прощения, встречается и в других местах НЗ (Евр 6:4–6; 10:26; 1 Ин 5:16–17). R. Scroggs, JBL 84 (1965), 359–373, соотносит Мк 3:28–29 с 1 Кор 12:2–3 и проблемой «экстатического» христианства, которое не признает ограничений деяниям в Духе. См. также М. Е. Boring, 18 (1977), 258–279.
Следующий раздел (4:1–34) — собрание притч и притчевых высказываний о Царстве Божьем, большей частью использующих образ растущего семени. Хотя центром служения Иисуса стал Капернаум на берегу Галилейского моря, а сами эти притчи Марков Иисус произносит стоя в лодке, создается впечатление, что образы взяты из назаретских сел и холмов Его юности. Нет серьезных оснований сомневаться в том, что исторический Иисус учил в притчах [177] . Поскольку притчи поливалентны, конкретный смысл во многом зависит от контекста. Ученые затратили массу времени на воссоздание первоначального контекста притч, какой они имели при жизни Иисуса, отделив его от последующих христианских перетолкований и наслоений [178] . Здесь было много домыслов. Единственный несомненный контекст — место притч в Евангелиях. Иногда контексты одних и тех же притч у разных синоптиков разные: это иллюстрирует творческое использование предания евангелистами в педагогических целях.
177
Изучение евангельских притч породило огромное количество научных трудов и острых споров, хорошим введением в которые может послужить NJBC 81.57–88, а также учебник H. Hendrickx, The Parables of Jesus (San Francisco: Harper&Row, 1986). Книги, представляющие разные подходы: C. H. Dodd, The Parables of the Kingdom (rev. ed.; New York: Scribner's, 1961); J. Jeremias, The Parables of Jesus (8th ed.; New York: Scribner's, 1972); J. D. Crossan, In Parables (New York: Harper & Row, 1973), Cliffs of Fall (New York: Seabury, 1980); N. Perrin, Jesus and the Language of the Kingdom (Philadelphia: Fortress, 1976); M. I. Boucher, The Mysterious Parable (CBQMS 6; Washington: CBA, 1977); M. A. Tolbert, Perspectives on the Parables (Philadelphia: Fortress, 1979); J. Lambrecht, Once More Astonished (New York: Cross Road, 1981); J. R. Donahue, The Gospel in Parable (Philadelphia: Fortress, 1988); D. Stein, Parables in Midrash… Rabbinic Literature (Cambridge, MA: Harvard, 1991); C. W. Hedrick, Parables as Poetic Fictions (Peabody, MA: Hedrickson, 1994).
178
Например, объяснение притчи о сеятеле (4:13–20) обычно считается христианским толкованием, констатирующим сложности христианского опыта. Оно содержит греческие понятия, известные нам по новозаветным посланиям.
В данном Марковом отрывке три притчи о семени (сеятель и семя, рост семени, горчичное зерно) — своего рода комментарий к тому, как идет Иисусова проповедь о Царстве [179] . В притче о сеятеле описываются разные типы почвы. Толкование, которое приведено у Марка, даже если и не восходит к самому Иисусу, видимо, близко к первоначальной идее: лишь немногие приняли весть о Царстве, но и у них были поражения. Но у семени есть своя сила, и оно поспеет в свое время; Царство — как горчичное семя, которое очень мало, но когда произрастает, то становится выше всех растений в огороде. Предполагалось, что слушатели/читатели Мк найдут в этих притчах объяснение своих неудач и разочарований в отношении христианства, а также надежду на пышный рост и огромный урожай в будущем.
179
Они также служат введением к тому, что идет далее, а именно, постепенному прозрению учеников. N. R. Petersen,"The Composition of Mark 4:1–8:26,"HTR 93 (1980), 185–217. См. также великолепную трактовку этих притч в J. Marcus, The Mystery of the Kingdom of God (SBLDS 90; Atlanta: Scholars, 1986), также Henaut, Oral.
В раздел о притчах включены пояснения и параболические высказывания о «цели» притч. В частности, Мк 4:11–12 [180] , где Иисус говорит, что посторонних Он учит притчами, чтобы они не видели, не понимали
и не покаялись, звучит неприятно, если не учитывать библейского подхода к божественному предвидению: конечный итог событий подается как замысел Божий. (Например, в Исх 7:3 Бог говорит Моисею о своем намерении ожесточить сердце фараона, чтобы тот не послушал Моисея: ретроспективное объяснение того факта, что фараон остался непреклонным.) На самом деле, Марк описывает отрицательный результат проповеди Иисуса: большинство слушателей не поняли и не обратились. Подобно символическим видениям, которые в ВЗ приписываются Даниилу, притчи представляли собой «тайну», толкование которой Бог давал лишь избранным (Дан 2:22, 27–28). Другие не понимают ее, и тайна становится источником разрушения. Ис 6:9–10, где предсказывалось, что пророку не удастся обратить Иудею, широко используется в НЗ для объяснения того, почему ученикам Иисуса не удалось убедить большинство иудеев (Рим 11:7–8; Деян 28:26–27; Ин 12:37–40); и Марк использует его здесь (4:12) в комментариях к притчам. На самом деле, Иисус, конечно, не собирался никого запутывать: это видно из высказываний о светильнике и тайных вещах в 4:21–23, а также резюме в 4:33–34 («притчами Он говорил им, насколько они могли слышать», КП).180
M. A. Beavis, Marks Audience. The Literary and Social Setting of Mark 4.11–12 (JSNTSup 33; Sheffield: JSOT, 1989).
Далее идут четыре чуда в 4:35–5:43. Они напоминают нынешним читателям, что мировоззрение I века н. э. значительно отличалось от нашего. Многие современные исследователи принципиально отрицают историчность чудес [181] ; другие готовы допустить исцеления, совершенные Иисусом (ибо их можно соотнести с наступлением Царства как проявления милости Божьей), но отрицают «природные» чудеса вроде усмирения бури (Мк 4:35–41). Однако такое разграничение не находит поддержки в ВЗ, где Бог властвует над всем творением. Подобно болезням и несчастьям, опасная буря отражает царство зла. Соответственно в 4:39 Иисус запрещает ветру и морю, также, как Он запрещает бесу в 1:25. (Если кто-то сочтет это крайней наивностью, вспомним, что в наши дни, когда буря приносит смерть и разрушение, люди спрашивают, как Бог это попустил, а не винят метеорологические области высокого давления.) Победа Иисуса над бурей рассматривается как действие сильнейшего (3:27), которому повинуются даже ветер и море.
181
Почти половина Маркова повествования о служении Иисуса посвящена чудесам (около 200 из 450 стихов). Строго говоря, евангелист говорит не о «чудесах» (в смысле чего-то чудного и удивительного), а о «деяниях силы» (dynameis, к тому же корню восходит наше слово «динамит»). Введением в огромную научную литературу о евангельских чудесах может послужить NJBC 81.89–117 и учебник Н. Hendrickx, The Miracle Stories of the Synoptic Gospels (London: Chapman, 1987). Книги, представляющие разные подходы: A. Richardson, The Miracle-Stones of the Gospels (London: SCM, 1941); R. H. Fuller, Interpreting the Miracles (London: SCM, 1963); H. Van der Loos, The Miracles of Jesus (NovTSup 9; Leiden: Brill, 1965); A. Fridrichsen, The Problem of Miracle in Primitive Christianity (Minneapolis: Augsburg, 1972; orig. 1925); H. C. Kee, Miracle in the Early Christian World (New Haven: Yale, 1983); C. Brown, Miracles and the Critical Mind (Grand Rapids: Eerdmans, 1984); D. Wenham and C. L. Blomberg, eds., The Miracles of Jesus (GP6; Sheffield: JSOT, 1986); Meier, Marginal 2.507–1038.
Борьба Иисуса с бесовским началом еще ярче изображена в исцелении герасинского сумасшедшего (5:1–20), где Иисус изгоняет «легион». Это напоминает рассказ об одержимом в 1:27–28 (среди общих черт — признание идентичности Иисуса). Однако здесь больше красочных и выразительных моментов: например, длинное описание буйства, нужда бесов в прибежище [182] , переселение бесов в свиней, подробный рассказ об исцеленном. Концовка, где исцеленный отсылается возвещать Десятиградию о деянии Господа, важен, ибо идет вразрез с пафосом «мессианской тайны». Два чуда в 5:21–43 — еще один пример Марковой интеркаляции («сэндвича»): Иисус отправляется в дом Иаира (5:21–24) и воскрешает дочь Иаира (5:35–43); время в промежутке заполнено исцелением женщины, страдавшей кровотечением (5:25–34). Отметим, что в рассказе о кровоточивой сила исходит от Иисуса, а Он не знает, куда именно. Вопрос Иисуса («Кто прикоснулся к Моей одежде?»), ехидный ответ учеников и признание женщины усиливают оттенок драматичности. Однако, видимо, неумышленно все это создает впечатление, что Иисусу ведомо не все, — возможно, поэтому гораздо более краткая версия эпизода в Мф 9:20–22 опускает такие подробности. Слова Иисуса «вера твоя спасла тебя» (5:34; 10:52) показывают, что Марк понимал чудеса не как нечто механическое. В рассказе об Иаире мы читаем о тройке (Петр, Иаков, Иоанн), избранной сопровождать Иисуса [183] . Они были призваны первыми из Двенадцати и, судя по посланиям Павла и Деяниям, были особенно широко известны. «Деяние силы» состоит в возвращении девочки к обычной жизни, но, возможно, предполагалось, что христианские читатели увидят в просьбе отца («чтобы она была спасена и осталась жива», 5:23, КП) и результате (девочка «восстала», 5:42) предвестие дара вечной жизни [184] . Сцена заканчивается еще одним примером «мессианской тайны» (5:43).
182
Ср. Мф 12:43–45. В Мк получается, что свиньи просто сбежали с кручи и утонули в море. Это создает географическую проблему: Гераса находится почти в 60 км от Галилейского моря; альтернативное чтение, Гадара, немногим лучше, ибо Гадара расположена примерно в 10 км от моря.
183
Также 9:2; 13:3 (с Андреем); 14:33.
184
См. ниже, главу 11, сноску 41. Использование Марком транскрибированной арамейской фразы «талита кум» (5:41), которую он по своему обыкновению переводит для читателей, наводит некоторых ученых на мысль, что он сохраняет магическую формулу (ср. Деян 9:40). Однако, описывая столь важное проявление божественной власти Иисуса, Марк мог специально воспользоваться арамейским, чтобы усилить чувство реальности происходящего (ср. аналогичный случай с последними словами Иисуса в 15:34). Возможно, более поздние поколения приписывали магическую силу обороту, который казался им экзотическим.
В 6:1–6 Иисус возвращается в родной Назарет. Этот отрывок служит финальным обрамлением куска, начатого с взаимоотношений между Иисусом и Его «близкими» (3:21, 31–35). Его проповедь в синагоге вызывает скептицизм. Местные жители помнят Его плотником и знают Его семью [185] , поэтому не видят, откуда бы у Него взяться мудрости и способности к чудесам. Иисус констатирует, что пророк не бывает в чести у себя на родине, в семье и дома [186] . Невзирая на все притчи и чудеса, которые имели место между Мк 3 и Мк 6, служение Иисуса не пробудило веру в тех, кому следует Его знать; соответственно, Его сила (которая, как мы видели, связана с верой) здесь не действует.
185
Описание, в котором упомянуты только мать, братья и сестры, наводит на мысль, что Иосиф к тому моменту уже умер. Относительно того, были ли эти братья и сестры детьми Марии, см. ниже, главу 34, сноску 2, а также BROQ 92–97.
186
Параллельное место в Мф 13:53–58 опускает упоминание о том, что пророка бесчестят и его родственники. Лк 4:24 опускает бесчестье не только среди «родственников», но и «дома». См. выше, сноску 9.
3. Двенадцать посланы на служение; насыщение 5000, хождение по воде; полемика; насыщение 4000; непонимание (6:7–8:26). Здесь опять возникает вопрос: представляет ли собой этот отрывок единство с подразделами или это ряд отдельных единств? Начинается он с того, что Двенадцать посланы на служение, а кончается их продолжающимся непониманием. Одна из главных тем состоит в том, что Иисусу не удается привести учеников к полноценной вере, — отсюда переход ко второй части Мк, где Иисус скажет, что лишь Его страдания и смерть приведут к этому результату.
В подразделе, посвященном миссии Двенадцати и Ироду (6:7–33), мы опять сталкиваемся с Марковой интеркаляцией: сначала Иисус посылает (apostellein) Двенадцать (6:7–13); в конце они возвращаются (6:30–32); в середину «сэндвича» вставлен рассказ о действиях Ирода (6:14–29). Задача учеников (проповедовать покаяние, изгонять бесов, исцелять) — продолжение миссии Иисуса, и Он наделяет их соответствующей властью. Суровые условия (без пищи, денег и вещей) давали понять, что успех зависит не от человеческих усилий; видимо, Марковы христиане ожидали аналогичной строгости от миссионеров [187] . Между началом и окончанием миссии сообщается, что царь Ирод (Антипа) казнил Иоанна Крестителя, и теперь боится, не есть ли Иисус — воскресший Креститель [188] . Участь Иоанна Крестителя — предостережение о том, что таковой может оказаться и участь Иисуса, и участь Его учеников.
187
Не только строгости, но и гостеприимства. Согласно 6:13, больных следовало помазать маслом. Иисус не делает этого, поэтому не исключено, что на описание в Мк повлияла церковная практика (Иак 5:14–15).
188
В Мк 6:17 содержится неточность: Иродиада была женой не Филиппа, а другого брата по имени Ирод; многие также сомневаются в том, что иродианская принцесса стала бы танцевать подобным образом. Возможно, перед нами популярный рассказ, впоследствии вдохновлявший художников, композиторов и драматургов, которые расцвечивали его дополнительными подробностями.