Введение в Новый Завет Том I
Шрифт:
Однако, справедлива теория редактора или нет, она в лучшем случае объясняет лишь некоторые черты Евангелия в той форме, в которой оно дошло до нас.
Авторство и любимый ученик [677]
Ин 19:35 обращает внимание на стоявшего у креста очевидца — по–видимому, «ученика… которого Он любил» (19:26, КП). Ин 21:20, 24 утверждает, что этот неназванный любимый ученик «и свидетельствует о сем, и написал сие». Ириней (около 180 года н. э.) отождествил любимого ученика с Иоанном (одним из Двенадцати), жившим в Эфесе [678] до времен правления Траяна (около 98 года). (В детстве Ириней был знаком с Поликарпом, епископом Смирнским, который предположительно знал Иоанна.) Отолсдествление любимого ученика и евангелиста с Иоанном, сыном Зеведеевым, впоследствии было принято Церковью. Однако, как было указано выше, теперь признается, что подобные предположения конца II века о людях, живших на столетие раньше, были в значительной степени упрощением. Предания об авторстве больше говорят об авторитете, стоящим за библейским писанием, а не о буквальном авторе. Как и в случае с другими Евангелиями, большинство ученых сомневается, что Ин было написано очевидцем общественного служения Иисуса [679] .
677
Среди работ о любимом ученике см. P. S. Minear, 19 (1977), 105–123; M. Pamment, ExpTirn 94 (1982–1983), 363–367; B. ByrneJSNT 23 (1985), 83–97; J. A. Grassi, The Secret Identity of the Beloved Disciple (New York: Paulist, 1992); J. H. Charlesworth, The Beloved Disciple (Valley Forge, PA: Trinity, 1995).
678
Эта локализация, видимо, остается самой достоверной информацией Иринея (Против ересей 3.1.1): большинство ученых, видимо, все еще придерживается мнения, что Ин было написано
679
Знаменательное исключение — Hengel, (Question, где автор Ин отождествляется с Иоанном–Пресвитером (не апостолом Иоанном!), возглавлявшим школу в Малой Азии, куда он приехал из Палестины. В молодости он знал Иисуса, а потом взял себя за образец любимого ученика.
Кто такой любимый ученик? Существуют три подхода к решению этого вопроса.
(1) Любимый ученик — один из персонажей НЗ. Помимо традиционной версии (Иоанн, сын Зеведеев), предполагают также Лазаря, Иоанна Марка и Фому (Чарльзуорт). В пользу каждого из этих отождествлений можно привести тот или иной отрывок, но если мы отрицаем, что Ин опирается на давнюю традицию, все это очень шатко.
(2) Любимый ученик — просто символ идеального ученика. Он ни разу не называется по имени и появляется вместе с Петром в тех сценах, которые известны нам по другим Евангелиям, где этот персонаж не упоминается [680] . Это используют как доказательство того, что любимый ученик — лицо не историческое. Однако в Ин есть еще одна безымянная фигура, играющая символическую роль и появляющаяся в сценах (2:3–12; 19:25–27), где она отсутствует у синоптиков. Это мать Иисуса — лицо, без сомнения, историческое. Присутствие любимого ученика у подножья креста, когда все Двенадцать бежали, говорит о том, что он не был ни одним из Двенадцати [681] , ни апостолом (этот термин ни разу не употребляется в Ин).
680
Ср. Мк 14:18–21; 14:54; 16:1–4 и Ин 13:23–26; 18:15–18; 20:1–10 соответственно. Ин 21:20–23 не имеет параллелей у синоптиков.
681
Относительно традиции, согласно которой помимо Двенадцати у Иисуса были другие ученики, присутствовавшие при страстях, см. BDM 2.1017–1018, 1171–1173.
(3) Некоторые ученые (с которыми согласен и я) придерживаются подхода, согласно которому любимый ученик был незначительной фигурой во время служения Иисуса, слишком незначительной, чтобы войти в более официальную традицию синоптиков. Но эта фигура приобрела значимость в истории Иоанновой общины (возможно, он был основателем этой общины), и он стал идеалом в Евангелии этой общины, сравнимым с Петром и более близким к Иисусу в любви к Нему.
Был ли любимый ученик евангелистом? Это впечатление дает нам Ин 21: 20, 24: «и написал сие». Однако не может ли это быть упрощением, которое было внесено написавшим главу 21 редактором и усложнило понимание более точного Ин 19:35: «И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили»? Отрывок в Ин 19 может означать, что любимый ученик был не самим евангелистом, а очевидцем, тем, кто свидетельствовал об Иисусе и стал источником традиции, вошедшей в четвертое Евангелие. Евангелист, написавший это, мог быть последователем или учеником любимого ученика (о котором он пишет в третьем лице), но сам не быть очевидцем служения Иисуса. Если мы предполагаем также, что автором Посланий был какой-то другой человек, а неким третьим человеком был редактор Евангелия, мы должны согласиться с теми, кто предполагает существование «Иоанновой школы» [682] . Иначе говоря, мы должны предположить существование нескольких учеников, которые использовали стиль и материал, традиционные для этой общины — традиционные потому, что они целиком или частично исходили от любимого ученика.
682
См. Culpepper, School 258–259, где говорится о возможном значении этого названия.
Этот тезис может объяснить, почему некоторые места Ин [683] вполне убедительно показывают, что Ин может вести свое начало от служения Иисуса, хотя другие места вроде бы противоречат этому. Отметим, в частности, следующее.
(1) Знакомство с Палестиной. Евангелисту знакомы Вифания (11:18), сад за потоком Кедрон (18:1); Соломонов притвор Храма (10:23), Лифостротон (19:13), а также купальни Вифезда (5:2) и Силоам (9:7). Эти места не упоминаются в других Евангелиях, и иногда внешние источники подтверждают точность Ин. Другие географические ссылки Ин (Вифания по ту сторону Иордана в 1:28; Енон близ Салима в 3:23) до сих пор не идентифицированы, но не будем спешить объявлять эти названия чисто символическими.
683
Мы продолжаем называть его Евангелием от Иоанна вне зависимости от того, как на самом деле звали любимого ученика и евангелиста.
(2) Знакомство с иудейскими реалиями. Иудейские праздники упоминаются в 5:9b; 6:4; 7:2 и 10:22, а следующий далее диалог демонстрирует знание иудейских праздничных церемоний и богословия. Иудейские традиции упоминаются как прямо (законы очищения в 2:6; 18:28; пасхальный ягненок в 19:36), так и косвенно (возможно, покрой одежды первосвященника в 19:23).
Если традиция, на которой основано Ин, имела прочные корни в иудаизме и Палестине [684] , то изложение этой традиции не было полностью достоверным в историческом плане отчетом. Евангелист признает это (2:22) и защищает такое развитие традиции как вдохновленное Духом–Параклетом (16:12–14). Те, кто исповедуют Иисуса, были отлучены от синагоги (9:22; 12:43), и благочестивые иудеи действительно убивали христиан (16:2). В примечании 13 мы видели, что использование в Ин слова «иудеи» отражает отношение, сформировавшееся в истории Иоанновой общины. Иоаннов Иисус, в отличие от Иисуса синоптиков, открыто говорит о Своей божественности и Своем предсуществовании. Он превозносится как Бог (20:28), и основной пункт обвинения «иудеев» — не просто нарушения субботы, а то, что Он делает себя равным Богу (5:16–18; 19:7). Традиционные дела Иисуса (исцеление хромого, умножение хлебов, дарование зрения слепорожденному и так далее) стали предметом длинных проповедей с богословскими размышлениями и спорами на основании иудейского толкования Писания (5:30–47; 6:30–51а; 9:26–34). В противоположность синоптической традиции, значительная группа самаритян поверила в Иисуса независимо от первых последователей Иисуса (4:28–42).
684
Бультман считал, что один из источников Ин (речи–откровения) был на арамейском, а другие ученые полагали, что некоторые фрагменты Ин переведены с арамейского. См. С. Burney, The Aramaic Origin of the Fourth Gospel (Oxford Univ., 1922), а также обсуждение в S. Brown, CBQ 26 (1964), 323–339.
Такие изменения можно объяснить тем, что традиция об Иисусе, исходившая от любимого ученика, была отражена в Евангелии спустя много лет и все это время развивалась на основании опыта Иоанновой общины. Эта традиция началась с принятия Иисуса как последнего пророка и Мессии, ожидавшегося иудеями (1:40–49), а затем пришла к «большему» (1:50). Иисус — не просто Сын Человеческий, который придет с неба в конце времен и будет судить мир. Этот час уже настал, Он уже пришел с неба. В этом секрет Его служения: Он делает и говорит то, что видел и слышал, когда был с Богом — до того, как Слово стало плотью (5:19; 8:28; 12:49). Учителя Израиля верили в то, что Моисей взошел на гору Синай, общался там с Богом, а затем сошел вниз, чтобы передать услышанное им. Но Иисус более велик, чем Моисей. Ему не пришлось подниматься, чтобы общаться с Богом, наоборот, Он спустился с неба, где видел Бога, и тот, кто верит в Него, не подлежит суду (3:10–21) [685] . любимый ученик мог пережить исторические изменения в общине (возможно и отлучение от синагоги), и мог сложиться некоторый симбиоз между ним и Евангелием — письменным вариантом традиции, которая не только происходила от его опыта общения с Иисусом, но и воплотила в себе десятилетия его последующих размышления об этом опыте. Евангелист, который вплел переосмысленную с богословской точки зрения традицию в сочинение, замечательное по своему литературному мастерству, был, видимо, учеником любимого ученика, о ком он пишет в третьем лице. А редактор, если он вообще существовал, был, вероятно, еще одним учеником.
685
Самаритяне отвергали дела Давида, для них главной спасительной фигурой был Моисей. Соблазнительно предположить, что самаритяне, пришедшие к вере в Иисуса (Ин 4:39–42), явились катализатором взгляда на Иисуса как на сошедшего с неба Сына Человеческого, то есть, фигуру, сходную с Моисеем, но более великую, чем Моисей. Интересно, что иудейские противники Иисуса считали Его самаритянином (8:48). Относительно самаритян и Ин см. G. W. Buchanan в Religions in Antiquity, ed. J. Neusner (Festschrift E. R. Goodenough; Leiden: Brill, 1968), 149–175; E. D. Freed, CBQ 30 (1968), 580–587; C. H. H. Scobie, NTS 19 (1973), 390–414; J. D. Purvis, NovT 17 (1975), 161–198. M. Pamment, ZNW 73 (1982), 221–230.
Влияния на Иоаннову мысль
Часто говорят, что Ин — эллинистическое Евангелие. Использование в нем абстрактных понятий (например, свет и истина), дуалистическое деление человечества на свет и тьму, истину и ложь, концепция Слова — все это в свое
время было широко признано продуктом греческой философской мысли или комбинации философии и религии (например, герметической литературы) или языческих мистериальных религий. Промежуточным предположением было то, что иудейский философ Филон (до 50 года н. э.) послужил каналом для передачи этой мысли [686] . Другая группа ученых подчеркивает связь Ин с (зарождавшимся) гностицизмом. Иоаннов образ Спасителя, пришедшего из иного, высшего мира [687] , говорившего, что Он и принявшие Его не принадлежат этому миру (17:14), и обещавшего вернуться, чтобы взять их на небо (14:2–3), вписывается в гностическую картину мира (даже если в нее не вписывается любовь Бога к миру в 3:16). До недавнего времени было известно очень немного подлинных гностических сочинений, и знание о гностицизме II века опиралось на сообщения отцов церкви. Из них мы узнаем, что первым комментатором Ин был гностик (Гераклеон, ученик Валентина, середина II века) [688] . Однако в наши дни, после открытий в Хенобоскионе (Наг–Хаммади) в Египте в конце 1940–х годов, мы располагаем гностическими сочинениями на коптском языке (некоторые из них переведены с греческих оригиналов II века). Хотя в них есть отдельные стилистические параллели с Ин (см. сноску 76), в целом они очень отличаются от нарративного Евангелия, подобного Ин. Поэтому большинство ученых сомневается, что автор Ин что-то перенял от такого рода гностицизма [689] . Однако другие видят параллели между Ин и более поздними мандейскими писаниями (см. сноску 92), с их синкретической смесью иудейских верований и гностических мифов. По существу, все эти теории согласны в том, что стиль изложения и идеи Ин происходят не из палестинского мира Иисуса из Назарета.686
В Dodd, Interpretation, 10–73 дается удобный обзор этих подходов. См. также G. W. MacRae, CBQ 32 (1970), 13–24; R. Kysar, Fourth Evangelist, 102–146. Borgen, Bread, во многом опирается на Филона, хотя и осторожностью; см. также D. A. Hegner, JETS 14 (1971), 20–36.
687
Так считает W. A. Meeks,"The Man from Heaven in Johannine Sectarianism", JBL 91 (1972), 44–72. См. также сборник статей M. de Jonge, Jesus: Strangerfrom Heaven and the Son of God (Missoula, MT: Scholars, 1977). Резкое неприятие гностического влияния — см. С. А. Evans, Word.
688
Гай, образованный римский пресвитер конца II века, по некоторым сообщениям, приписывал авторство Ин Керинфу, который склонялся к гностицизму.
689
Бультман и Хэнхен постулируют гностическое влияние на Ин или его источники. Другие считают, что перед Иоанном стояли многие из вопросов, упоминающихся в поздних гностических работах, но он не заимствовал из них свои ответы (которые значительно отличаются). См. J. M. Lieu, ExpTim 90 (1978–1979), 233–237. По поводу Ин и Евангелия от Фомы см. R. E. Brown, NTS 9 (1962–1963), 155–177; G. J. Riley, Resurrection Reconsidered: Thomas and John in Controversy (Minneapolis: A/F, 1994).
Согласно иному подходу, Иоанново христианство имело истоки в палестинском мире во всем его иудейском многообразии. Этот мир испытал влияние эллинизма, но первостепенным катализатором оставалось осмысление наследия Израиля. Об этом наследии нужно судить не только на основе книг Закона и Пророков, но и на основе протоканонической и второканонической литературы Премудрости, а также апокрифической и межзаветной литературы. В частности, картину обогатила находка кумранских текстов. В них мы видим взгляды и лексику, которые критики в свое время не считали подлинно палестинскими, например, дуализм света и тьмы (Ин 3:19–21); люди, находящиеся под властью злого ангельского начала (1 Ин 5:19); люди, ходящие во свете/тьме (Ин 8:12; 1 Ин 1:5–7); хождение в истине (2 Ин 4; 3 Ин 4); испытание духов (1 Ин 4:1); духи истины и заблуждения (1 Ин 4:6). Это опровергало теорию, согласно которой Иоаннова традиция не могла развиться на палестинской почве.
Ничто прямо не указывает на знакомство Иоанна с кумранскими текстами. Но могло иметь место косвенное влияние: автор Ин был знаком с похожими взглядами. Есть любопытные параллели между имеющимися у нас сведениями об Иоанне Крестителе и верованиями, зафиксированными в кумранских текстах (хотя не факт, что Креститель был кумранитом), а во всем НЗ Ин демонстрирует наибольший интерес к ученикам Крестителя. Достоверным может быть свидетельство автора Ин о том, что первые ученики Иисуса были учениками Крестителя, а сам Иисус крестил, хотя, возможно, и очень недолго. Это делает вероятным предположение, что ученики Крестителя были каналом, через который кумранские взгляды и лексика проникли в Иоаннову традицию [690] . Частое употребление языка, сходного с языком кумранитов, в речах Иисуса в Ин (гораздо чаще, чем у синоптиков) не обязательно означает, что евангелист полностью придумал эти речи. Если Кумран являет собой пример широкой палитры мысли, то Иисус мог быть знаком с подобными идеями и языком — Логос, ставший плотью, говорил на языке своего времени. Иоаннова традиция, с ее особой склонностью к такому стилю мышления, могла быть более внимательна к его сохранению [691] , а также к выделению и сохранению других идей, которые не казались важными синоптикам.
690
Если не считать возможную идентификацию любимого ученика со спутником Андрея в Ин 1:35–40, нет уверенности, что любимый ученик был учеником Крестителя.
691
Некоторые типично Иоанновы выражения находят отклик у синоптиков (например, «час» в Мк 14:35; торжественное «это Я»/«Я» в Мк 6:50; 14:62).
Возможность того, что образ Иисуса в Ин имеет палестинское и иудейское происхождение, приводит нас к вопросу о том, как развивалась Иоаннова община.
История Иоанновой общины
Как было отмечено при обсуждении синоптиков, поскольку каждый евангелист оформлял материалы об Иисусе исходя из целевой аудитории, Евангелия могут дать нам косвенную богословскую и социологическую информацию о христианах, которые сохранили, переработали и/или получили воспоминания о Нем. Изображение Иисуса в Ин характеризуется спорами и конфликтами. Мы также располагаем тремя Посланиями Иоанна, которые ясно вторят Иоанновой мысли, но более прямо адресованы аудитории с ее проблемами. Следовательно, мы, видимо, можем в большей степени восстановить исторический контекст Ин, чем любого другого Евангелия. Однако не следует путать такое исследование по реконструкции с экзегезой, цель которой — выяснить, что Евангелие должно было донести до своих читателей. Автор Ин обозначает свою цель в 20:31, но это ничего не говорит нам о контексте.
Ниже я помещаю реконструкцию истории Иоанновой общины [692] , но надо иметь в виду, что хотя она и объясняет многие факторы Евангелия, она остается просто гипотезой, и слово «возможно» подразумевается в каждом предложении. Эта реконструкция касается не только Евангелия и его редакции, но и Посланий Иоанна (они будут более подробно рассмотрены в главах 12–14). Реконструкция включает четыре стадии.
(1) Стадия, на которой Евангелие еще не было написано, но уже формировалось его содержание (вплоть до 70–х или 80–х годов). В Палестине или ее окрестностях иудеи, имевшие вполне стандартные иудейские надежды (включая и учеников Иоанна Крестителя), приняли Иисуса как Мессию Давидова, исполнителя пророчеств, подтверждением чего были чудеса (см. титулы в 1 Ин). Среди них был (сначала незаметный) человек, знавший Иисуса и ставший Его учеником во время общественного служения, а потом превратившийся в любимого ученика. К этим первым сторонникам Иисуса присоединились настроенные против Храма иудеи, которые были обращены в Самарии (Ин 4). Они понимали Иисуса, прежде всего в контексте Моисея (а не в контексте Давида): Иисус был с Богом и видел Его и принес Его слово в этот мир. Принятие этой второй группы послужило катализатором развития высокой христологии предсуществования (рассматриваемой в контексте Премудрости Божьей [693] ). Это привело к спорам с иудеями, считавшими, что христиане Иоанновой общины отходят от иудейского монотеизма, делая Иисуса вторым Богом (5:18). В конце концов, лидеры этих иудеев изгоняют христиан Иоанновой общины из синагоги (9:22; 16:2) [694] . Последние, отчужденные от своих, становятся очень враждебными по отношению к «иудеям», которых они считают детьми дьявола (8:44). Они подчеркивают, что эсхатологические обещания были реализованы в Иисусе, компенсируя этим свои потери в иудаизме (отсюда тема замещения в Ин). В то же время они презирают христиан, открыто не порвавших с синагогой (ср. родители слепорожденного в 9:21–23; а также 12:42–43). Упомянутый выше ученик сделал это и помог другим это сделать. Благодаря этому он сделался любимым учеником.
692
Это подробно объясняется в R. E. Brown, Community (с таблицей на сс. 166–167). Мои взгляды очень близки взглядам Дж. Л. Мартина, чья крайне важная работа проанализирована там же на сс. 171–174. Отличные от этих взглядов точки зрения Г. Рихтера, О. Кульмана, М. Е. Буамара и В. Лангбрандтнера описаны на сс. 174–182. См. также Mattill,"Johannine", Neyrey, Ideology; Painter, Quest.
693
Параллели между Иоанновым Иисусом и персонифицированной Премудростью Божьей даны в BGJ 1.521–523, см. также Scott, Sophia.
694
Этот тезис не основан на существовании, толковании или датировке (часто 85 год н. э.) Birkat ha-m^in^im, двенадцатого из Восемнадцати Благословений («Шмонэ Эсрэ»), то есть, иудейского проклятия тем, кто считался отступником. Хотя это добавление связывают с раббе Самуилом Младшим, который действовал около 100 года, мы не знаем, насколько быстро и широко это проклятие распространилось. Включение христиан в число отступников могло произойти гораздо позже написания Ин. Относительно сомнений по этому поводу см. R. Kimelman в Jewish and Christian Self-Definition, ed. . R Sanders (Philadelphia: Fortress, 1981), 2.226–244; также W. Horbury, JTS NS 33 (1982), 19–61; L. H. Schiffman, Who was a Jew? (Hoboken: Ktav, 1985); V. Martin, A House Divided (New York: Paulist, 1995).