Вверх по течению

Я улыбнулся и попросил.

— А теперь, милые мои, дайте нам нормально занять свое место на запасных путях и отдохнуть после дальней дороги.

Чую, они что-то еще от меня ждут. Откровения, не иначе… И я выдал.

— Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Там где рецы — там победа!

Охудеть. Сам становлюсь политиком.

И кто мне доктор?

Толпа повела себя как на рок — концерте подростки, выбивающие из себя эмоции на всю стоимость билета.

Я огляделся. Солдаты повылазили головами со всех окон. Часть переместилась на платформы и во все глаза ошарашено смотрели на сдержанных обычно соотечественников.

— Не мне! Не мне! — закричал я, стараясь всех переорать. — Это все им!

Показал я рукой на штурмовиков.

'Ну, все…'- подумал я — 'Неделю, не меньше будут мои хлопчики хлебать халявное пиво от пуза'.

— Люди добрые… — пустил я в ход последний козырь. — Позади нас по рельсам идет санитарный поезд. Если мы не освободим ему главный путь, то многие ваши сыновья, братья и мужья не получат вовремя медицинскую помощь. Поэтому предлагаю торжественную встречу считать закрытой. Дежурный по станции командуй механикам, куда уводить наши эшелоны.

На это раз меня послушали и стали расходиться.

А я соврал. Ну не совсем соврал. Какой-то санитарный поезд за нами точно идет… Наверное. Где-нибудь. Может даже и не во Втуц. Но на магистрали он есть и явно даже не один. В Виндабоне, когда по железнодорожному мосту пересекали широкий Данубий такой санитарный поезд стоял на первом пути. Так что и не соврал по большому счету.

Санитарный поезд все же пришел через пять часов. И всем сразу стало не до нас.

А на запасных путях я сразу выставил у поездов вооруженный караул.

* * *

Только над котлами полевых кухонь стал раздаваться ароматный запах обеда, как на запасных путях меня отыскал адъютант Ремидия, знакомый — незнакомый мне майор. В смысле, что я его фамилию не знаю, в лицо уже видел.

— Вас можно поздравить, барон, — улыбнулся он по — доброму, без подколок, едва войдя в мой захламленный салон. — С трофеями вернулись.

— Разве это трофеи, — прибеднился я. — Видели бы вы, сколько всего мы захватили в наступлении. Так что здесь жалкие крохи. Имперское казначейство все растащило…

И мы оба засмеялись немудреной шутке.

— Но вас я без подарка не оставлю. Держите, — я передал майору трофейный царский револьвер новой конструкции, поменьше прежнего, поухватистей. И эстетически более красивый.

На стол положил кобуру от него и коробку патронов, пока адъютант увлеченно вертел в руках стреляющую игрушку. Мужчины, особенно военные, они как дети просто их игрушки с каждым годом становятся все дороже.

— А я к вам с приглашением от маркграфа. Он жаждет видеть новоиспеченного имперского рыцаря, — приступил адъютант к делу после обязательных благодарностей одариваемого.

— Я так и понял. Это очень срочно?

— Желательно.

— Я готов. Только прикажу карету спустить с платформы. Вы случайно не знаете, где я мог бы разместить с комфортом полтора десятка коней? И четыре экипажа. Для меня это проблема.

— Решим этот вопрос. Не беспокойтесь, барон, — заверил меня майор.

Положение обязывает. Пришлось ехать на пустой желудок, передав Вальду все бразды правления этой деревней на колесах и наскоро чмокнув жену с сыном. С Эликой только переглянулись и она не стала задавать лишних вопросов при постороннем.

На этот раз я облачился в белую парадную форму воздухоплавателя со всеми регалиями. Все же еду представляться к вышестоящему начальнику 'по случаю'. К тому же я его вассал.

В дороге как я не надеялся но прояснить обстановку не удалось так как адъютант Ремидия прибыл на вокзал один и верхом. Я же, как барин рассекал в коляске на паре серых в яблоках рысаках, заставляя прохожих оглядываться и любоваться этими благородными животными. А то и завидовать…

* * *

Во дворце маркграфа меня не привели в комнату с картинной галереей боевой славы Реции, как в прошлый раз, а мариновали в предбаннике рабочего его кабинета. Долго. Так что я в этом жесте усмотрел некоторое недовольство мною правителем. Только этого мне не и хватало еще до кучи.

На крайний случай могу и отсидеться на хуторе, но куда там девать такое количество породистых лошадей.

И людей я сорвал с насиженного места… Наобещал плюшек и печенюшек… Блин, такой удар по моей репутации…

Коротал время с дежурным флигель — адъютантом в чине гвардейского лейтенанта, который сидел на телефоне в приемной и дирижировал посетителями. Вполне ко мне доброжелательного. Мне он пообещал, что обо мне доложено и как только будет 'окно' в расписании его сиятельства, так сразу… Слишком мой приезд был неожиданным.

М — да… Я между прочим во Втуце уже полдня и не сам напросился на прием, а меня позвали…

Минуты текли за минутами, складывались в часы, но пока приходил все какой-то местный чиновный люд и флигелек их запускал в обе стороны через тамбур из двойных кожаных дверей пухло обитых конским волосом. Из-за них не доносилось в приемную ни звука.

Очень я пожалел, что сорвался с места по первому зову сюзерена. Надо было бы с начала с толком пообедать хотя бы. Живот судорожно искал место, где прилипнуть к позвонкам. Хорошо еще, что стомах мой никаких неприличных звуков не производил. Вот стыда бы натерпелся…

В обмен на мой рассказ о кровавой тризне. Флигелек поделился со мной видением стратегической ситуации в мире.

На западном фронте без перемен, хотя периодически народ кладут тысячами в бесплодных атаках на проволоку.

На востоке отогузы медленно, но верно теснят цугул уже с восточных склонов пограничных гор. Перевалы все наши давно.

Имперская гвардия и олюмюцкая армия зажала остатки группировки Мудыни к реке. Отбросить наши войска назад у царцев нет сил, а отступать не дает широкая река. К тому же плацдарм царцев простреливается нашей артиллерий особого могущества почти насквозь. Сдаваться же царский и. о. командующего не желает. Позиционный тупик с ограниченными ресурсами у царцев. Снаряды ему поштучно привозят по ночам на лодках. Паром сожгли с дирижаблей и теперь ему переправляться через Нысю разве только вплавь

Флигель даже показал мне газету, в которой поместили снимок пылающего железнодорожного парома посередине реки и улетающего от него дирижабля. Вот тут-то я окончательно приуныл. Меня все дальше и дальше отдаляют от моей мечты. А другие в это время в небесах совершают подвиги. Я даже просто на воздушную разведку согласен, лишь бы летать. Лишь бы снова ощутить это несравненное ощущение парения в высоте.

— Вы меня слушаете, ваша милость? — подергал флигель меня за рукав.

— Простите, лейтенант, стомах подвело — с утра маковой росинки во рту не было.