Вверх тормашками

— Нет, эгоистичный ты ублюдок! Это сраный шанс показать своим родителям, что ты не тряпка, последовав их приказу, и сорваться в другую страну, наплевав на меня! — злобно выплюнула она, бросив презрительный взгляд на него.

Он поёжился от холода. Один миг, и она стала другой….маленькая девочка с бледной кожей и холодными, как лёд, глазами, которые еще день назад горели для него ярким пламенем.

История закончилась. Он разрушил всё то, что они старательно и кропотливо создавали вместе, собирая стены их маленького любовного гнездышка по крупицам…что-то с тихим треском надломилось в её сердце, отозвавшись пронзительной резкой болью в рёбра. Тот момент она запомнила на всю жизнь.

Тогда, в двадцать один год, стоя на коленях, я пообещала, что докажу ему, себе и, особенно, его родителям, что смогу стать чем-то большим, чем простой девчонкой из обычной, среднестатистической семьи, которая одевается в дешевые шмотки и ест рыбу вилкой для салата.

Черт бы его побрал! Прошло восемь лет, я до сих пор не могу забыть того, как мне было обидно, когда его родители, увидев меня в первый раз, обменялись пренебрежительными взглядами. Я сразу поняла, что, по их мнению, точно ему не подхожу. И это было отвратительно. Тогда, мне показалось, что моя юбка не выглядит такой уж красивой, а туфли, которые я купила по бешенной, на мой взгляд, цене, казались самой дешевой на свете вещью. А, знаете, что было хуже всего? То, что он даже не поддержал меня тогда, видя, как я сжалась под их оценивающими взглядами. Нет, он держал меня за руку, когда мы стояли перед родителями, но его ладонь была похожа на дохлую влажную селедку, даже тогда я не чувствовала себя защищенной. Это был первый звоночек. Жаль, что тогда я этого не поняла. Не поняла того, что родители были для него превыше всего. Что ему ничего не стоило растоптать два года отношений и уехать в другую страну на стажировку в хорошую юридическую фирму.

С тех пор мы не виделись и даже не созванивались. Я не знаю, что стало с ним, и вернулся ли он. Но я могу рассказать, что стало со мной. Я зачерствела, обросла толстой броней, поклявшись, что никому не дам еще раз растоптать моё сердце и наплевать в душу.

……

— Ах, да чтоб тебя, — махнул Макс рукой с зажатым в ней телефоном.

— Неужели вернулся? — задумчиво спросила я, но скорее себя, а не Макса. Тот лишь молча наблюдал за моим выражением лица и быстрой сменой эмоций.

Да, во мне бушевала буря, которая вспыхнула мгновенно. Чувства смешались в одно целое, в странный клубок, закрученный из множества разноцветных спутанных нитей. Всё в куче — от ярости до воспоминаний. Пальцы чуть заметно дрожали, а в памяти вспышки одна за другой:

— Это Лондон…перспективы, — оправдывался он.

— Я люблю тебя, Саби…ты мой маленький лучик, — говорил он, когда мы лежали в постели.

Говоря все нужные и самые нежные слова, проводил носом по моей шее. Ему нравилось это. Нравилось видеть, как тонкая кожа покрывает мурашками от одного только легкого выдоха через нос. Ему нравилось видеть, как я реагирую. Нравилось видеть, как мои пальцы сжимаются в кулаки в попытке игриво противостоять ему. Никогда не могла выдержать и пяти минут, всегда сдавалась под его таким желанным натиском.

Сейчас он красив, причём, ещё притягательнее, чем раньше. Сейчас он настоящий мужчина.

Сейчас он ещё более сексуален, и я даже представляю, как изменился его голос. Стал старше, чуть более низкий, глубокий, будоражащий нервы, захватывающий в свой плен все потаенные мысли и желания.

Черт бы его побрал! Почему сейчас-то? Пропади ты пропадом, Мальцев!

— Не-не-не, — быстро-быстро заговорил Макс, суетливо закачав головой, — Даже не смей думать об этом!

— О чём ты? — я усиленно притворялась, делала вид, что искренне не понимаю, о чём говорит это чудо.

— Даже не вздумай ему отвечать, а уж тем более встречаться с ним, — в голосе слышалась отчетливая просьба друга, который был рядом, когда я зализывала раны после расставания. Кошмар продолжался на протяжении полугода, примерно тогда и появился Макс.

Я поставила телефон на блокировку и отложила подальше. Не хочу делать это при нём. Где-то глубоко внутри моя злобная «Я» очень надеялась на то, что Вадик в итоге стал каким-нибудь продавцом в супермаркете или, ещё лучше — бомжом. Грязным, вонючим и совершенно отвратительно выглядевшим, на радость мне. Поэтому женское любопытство всё же взяло верх, и я во что бы то ни стало собралась написать ему ответ (только после того, как проштудирую всю его страницу в социальной сети).

Каким ты был… таким ты и

Весь следующий час наших посиделок с Максом я уже не могла дождаться, когда же он уйдёт, чтобы без лишних свидетелей окунуться в виртуальный мир воспоминаний. Ерзала на диване, пила вино быстрыми глотками, частенько посматривала на часы на стене. А друг словно не замечал моей нервозности. Ну ещё бы, ведь его не гложет изнутри интерес насладиться ужасным видом бывшего парня.

И когда Макс засобирался домой с напутствием:

— Не вздумай сунуться туда, тебе это не нужно.

Я выдохнула и уже была на грани того, чтобы самой завязать ему шнурки на ботинках, лишь бы он пошевеливался быстрее. Мне не терпелось уже залезть с головой в социальные сети и зависнуть там, как минимум, на час.

Дверь за Максом захлопнулась, а я рванула на диван и, схватив телефон в руки, ткнула в значок с буквой К. От волнения два раза ткнула на какие-то картинки, вместо вкладки сообщения. И вот перед моими глазами его страница, находящаяся в режиме он-лайн. Он в сети. Интересно, что он делает? Может быть, просто слушает музыку? Или переписывается с кем-то, или просматривает новости? А, возможно, он забыл выйти из приложения? Зашла на его публикации. Какие-то странные предпочтения в готовке, типа японской или филиппинской кухни. Что-то ужасно экзотическое и совсем непривлекательное по внешнему виду. Строит из себя гурмана, черт подери.

Захотелось есть. Тефтеля тоже подал голос, что проголодался.

— Пошли друг, поедим чего-нибудь! — скомандовала я собаке, шлепнув ладонью по бедру, подзывая его, а сама, не отрываясь, смотрела на экран листая пальцем его записи.

Не найдя ничего интересного, ткнула в альбомы с фотографиями. Он стал ещё краше. Красавец мужчина, хоть сейчас на обложку журнала. Начисто выбрит, и от этого его скулы, по которым я сходила с ума, светились в полную силу. Вот она, одна из тех мужских черт, что так привлекают нашего слабого брата. Тонкие губы растянуты в белозубой улыбке.

— Виниры. Сто процентов, — подумала я вслух, доставая из холодильника очередной кусок мяса для собаки.

Тот уже поскуливал, в нетерпении виляя задом так, что я запереживала за сохранность стульев у стола. Как бы он своим твёрком не снёс мне их.

— Сарделя! — гаркнула я, собакен пискнул и недоумевающе уставился на меня, — То есть Тефтеля! — поправилась и положила ему в миску кусок мяса, громкое чавканье в очередной раз доказало то, что еда собаке была по вкусу.

Себе налила сок, схватила конфеты и уселась за стол, продолжая листать фотографии на страничке Вадима.

Нос всё такой же острый, глаза всё такие же голубые. Правда цвет волос теперь непонятный, крашенный прядями, и челка эта, стоящая торчком. А вот улыбка всё та же. Добрая, искренняя и, в силу возраста, теперь ещё и жутко соблазнительная, брутальная, мужская...Так и хочется в зубы дать, чтобы не скалился со своих жутко идеальных фоток.

На большинстве фото он один, но присутствуют и другие, на которых одна и та же девушка:

— Невеста, — пролетело вихрем в голове, — А, может быть, уже жена?