Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Спасовали и местные власти. Екатерина в письмах к подавлявше­му бунт генералу Петру Панину (родному брату Никиты Панина) пи­сала о причинах восстания: «Слабое поведение в разных местах граж­данских и военных начальников я почитаю столь же общему благу вредным, как и сам Пугачев со своею сволочью». Возмущенная новиковскими обличениями «мнимого неправосудия», в приватном письме она говорила о том же: «Наперед раздражая жителей неправосудием и мздоимством, когда дошло до обороны, чувствуя народную к ним не­доверенность, у них и руки упали, что способствовало бунтовщикам причинить толикия злодейства и разорения».

Пугачевщина совпала по времени с важными внешнеполитичес­кими мероприятиями. К 1775 г. Екатерина окончила три тяжелые войны — с Польшей (первый раздел которой в союзе с Пруссией и Австрией был в 1772 г., к России отошла восточная Белоруссия), Турцией (война 1768—1774гг., в результате которой были приобре­тены земли от Днепра до устья Южного Буга, крепости Керчь и Еникале в Крыму) и своим «воскресшим» супругом, которого она, по аналогии с героем известной сказки Ш. Перро, называла «маркиз Пугачев».

Итоги первой, реформаторско-романтической, декады правления Екатерины II оказались неожиданными для нее. Новое законодатель­ство так и не было создано, усилия по «приуготовлению умов» вызва­ли выход из-под контроля значительной их части. К этому императри­ца не была готова; вопрос о том, как работать со складывавшимся об­щественным мнением, оставался для нее открытым. В российской же литературе и общественной мысли начинает широко обсуждаться те­ма пределов и характера власти монарха.

Как писал знаток русской культуры XVIII в. Б.И. Краснобаев, «она была животрепещущей и в житейско-практическом плане, и в теоретическом, так как большинство мыслителей того времени свя­зывали с характером правления, с деятельностью монарха не только особенности современного состояния государства и общества, а и на­дежды на будущее справедливое общественное устройство». Однов­ременно возник крестьянский вопрос — как проблема и политичес­кая (что делать с институтом крепостного права), и общественная (влияние крепостничества на господ и на рабов), и культурная (воз­никновение интереса к крестьянской культуре и начало собирания ее памятников).

Екатерина переходит к более традиционной, прагматической и ме­нее рискованной политике. Во внутренних делах идет модернизация системы управления, оформление и укрепление сословности, поощря­ется развитие просвещения, во внешней — начинается новый виток традиционных для России войн с Турцией и Польшей. Этот курс, по вы­ражению В.О. Ключевского, приведет в конце царствования к двум ос­новным итогам — громадному увеличению материальных средств (тер­ритория, население) и значительному усилению социальной розни (от­ношения между различными сословиями и национальностями внутри империи).

А все могло бы быть по-другому... Если бы Екатерина не убоялась воплотить в жизнь панинский проект, Россия, пожалуй, лишилась бы множества блестящих и разорительных начинаний, но зато начатое, будучи под контролем хотя бы части образованного общества, скорее всего развивалось бы более последовательно, закономерно и менее бы­ло бы подвержено капризам «российской Минервы». Действительно, прав был критик идеи Императорского совета Вильбоа — само его суще­ствование постепенно привело бы к формированию у подданных мыс­ли разделить права с государем. И эти права, очевидно, в ходе практи­ческой государственной работы «разделялись» бы постепенно и мирно.

Увы! По словам Карамзина, «что быть могло, но стать не возмог­ло...» И все же публично провозглашенная в «Наказе» мысль о зако­не, который выше воли государя, уже не исчезла. Она получит про­должение спустя десятилетие в конституционном проекте Панина и Фонвизина, сочинениях Радищева, а затем и в проектах александров-ского царствования.

Подробнее на эту тему:

Ключевский В.О. Императрица Екатерина П (1729—1796) // Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 5. М., 1989.

Брикнер А.Г. История Екатерины II. Т. 1-2. М., 1996. Каменский А.Б. «Под сению Екатерины...» М., 1992. Мадариага И. де. Россия в век Екатерины Великой. М., 2001. Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины И. М., 1993. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. М., 1998.

1792 — Гром победы и храбрые россы

23 апреля 1792 года старый фронтовой служака князь А. А. Прозоро­вский — надменный и всеми ненавидимый московский генерал-губер­натор — отправил из Москвы гусарского майора князя Жевахова с эс­кадроном из двенадцати гусар, унтер-офицером и капралом аресто­вывать масона Николая Новикова. Ночь напролет Жевахов со своими гусарами скакал в Авдотьино-Тихвинское, имение Новикова, где они нашли его в постели, больного, в полусознательном состоянии после произведенного накануне обыска. Однако Жевахов, имевший приказ «доставить важного государственного преступника, притво­рившегося тяжело больным», выполнил его, и Новиков был привезен в крытой повозке в Москву и допрошен Прозоровским.

Через несколько дней императрица Екатерина II повелела отпра­вить масона под конвоем в Санкт-Петербург, где следствие должен был продолжить печально известный как «домашний палач кроткой Екатерины» С.И. Шешковский. В течение следующих недель Нови­ков давал показания о своей масонской деятельности, о связях с «вольными каменщиками» при враждебном Екатерине берлинском дворе и о своих отношениях с великим князем Павлом Петровичем. В конце концов он признал свою вину, сознался в публикации запре­щенных масонских книг и попытке склонить наследника к масонству. В августе последовал приговор — заключение в Шлиссельбургскую крепость сроком на 15 лет.

О судьбе Новикова после ареста долгое время никто ничего не знал, и по Москве ходили о нем разные слухи. Так, А.Т. Болотов за­писал в своем дневнике 12 января 1796 г.: «Славного Новикова и дом, и его имение, и книги продаются в Москве из магистрата с аукцио­на. .. По-видимому, справедлив тот слух, что его нет уже в живых — сего восстановителя литературы». Учрежденная после ареста просве­тителя Комиссия духовных цензоров занялась работой по выявлению крамольных книг среди новиковских изданий. Через полтора года ее работа была завершена. Находившиеся в московском доме Новикова и в Авдотьине, а также на складах Типографической компании и ее магазинов, 18 656 книг были 15 июня 1794 г. сожжены на Болотной площади в Москве. Среди других книг в огне погиб и шекспировский «Юлий Цезарь» в переводе Н.М. Карамзина.

Общество безмолвствовало. Лишь Карамзин дерзнул воззвать к гуманным чувствам Екатерины II. В майском номере 1792 г. издава­емого им «Московского журнала» была напечатана ода «К милости», где есть и такие строки: «Там трон навек не потрясется, где он лю­бовью бережется». Страшновато звучали эти слова в условиях Вели­кой французской революции. Наверху хранили молчание. Вскоре Ка­рамзин закрыл журнал.

С расправой над Новиковым эпоха «торжествующей Минервы», богини мудрости и покровительницы искусств, закончилась. Импе­ратрица уничтожила первую в нашей стране независимую общест­венную инициативу, первое вольное просветительское и благотвори­тельное дело. Именовавшая себя главой православной церкви (слово «Бог» в официальных документах писалось с заглавной буквы, в то время как «Екатерина» — одними заглавными), она нанесла смертель­ный удар по «практическому християнству» Новикова и его соратни­ков. Это было, по словам В.О. Ключевского, «нравственное банкрот­ство» блестящего царствования. А начало этой драмы — середина 1770-х, когда политика Екатерины начинает приобретать все более узкосословный и военно-имперский характер, а сама императрица все с большим подозрением относится к духовным и интеллектуаль­ным поискам образованного дворянского общества, что хорошо отра­жают написанные ею комедии.

Губернские учреждения и Жалованные грамоты

Вдогонку пугачевщине с 1775 г. начинается губернская реформа, во многом перестроившая и изменившая местную жизнь. Реформа ввела новое административное деление (губернии и уезды), сохранившееся до 1920-х гг., и новую систему местных органов, просуществовавшую более ста лет. Новаторскими были ее основные принципы: децентра­лизация местного управления, отделение суда от администрации и приближение их к населению, увеличение роли выборных представителей дворянства в местном управлении, создание на местах совер­шенно новых учреждений — «приказов общественного призрения», ведавших школами, больницами, приютами.