Выбор Дэнны

Он пожимает плечами невозмутимо. Лэйтис залпом допивает вино, со стуком ставит бокал.

— Мы с тобой тут одни, и у меня штаны в обтяжку, а под рубашкой соски видны. Неужто я тебя не волную?

— Волнуешь, — все с тем же серьезным видом, будто она о погоде спросила.

— А может, нам наконец трахнуться, чтобы искрить перестали, и вся крепость вздохнет спокойно?

— Неплохая идея.

И через полстука сердца она у него на коленях верхом, приподнимает ему лицо за подбородок, чтобы смотрел в глаза, не отводил взгляда.

— Что ж ты за человек такой, Тьерри Тинвейда?

— А вот такой вот.

Все-таки целует он ее — первый.

И не холодный, и не бессильный. Полно, в постели — он ли это? Уверенный, властный, неутомимый в ласках, пресекающий все попытки завалить его на спину и оседлать. Похоже, он может заниматься этим часами, и теперь она изнемогает под его длинными умелыми пальцами. «Сволочь нежная, тварь нахальная, отпусти, вздохнуть дай, в глазах уже темно…» Но вслух она говорит сквозь зубы:

— Трахаться хочу.

И он без слова ложится на нее, и она охватывает его коленями, и кончают они вместе, он со стоном, она с криком. Лежа рядом с ней, водит пальцами по ее животу, по груди, закинув вторую руку за голову. Молчит. Нет чтобы сказать: здорово было. Впрочем, и так ясно, было бы плохо, не стонал бы так. И стояло у него, будто он год не трахался, оголодал. Может, и правда?

Простыни все сбиты, подушки с одеялом на полу. Она достает одну подушку, подсовывает себе под голову.

— Что, мне только и надо было, что предложить?

— Тебе — да.

— Ты никому не отказываешь?

— Женщинам — нет.

— А мужчинам?

— Не люблю их.

— А предлагали?

— Само собой. Как такому красавцу не предложить.

Не сдержавшись, она присвистывает:

— А скромен-то как.

— Меня и женщины красивым называли.

— Твои любовницы тебя избаловали.

— Есть немного.

— Что ж, ты и комплименты говорить не умеешь?

— Умею, когда нужно.

«Ах ты сука», — думает она, прежде чем поцеловать оттопыренную нижнюю губу и положить на твердеющий член ладонь.

И спят они в обнимку. Она просыпается первая рядом с ним, дышащим неслышно. Кудри разметались по подушке, губы полуоткрыты, как для поцелуя. Опираясь на локоть, она выглядывает в окно, потом снова смотрит на него, и он поднимает ресницы.

— Что, так всю ночь надо мной и просидела?

От такой наивной гордыни она хохочет до слез, а потом кидается его щипать за бока, и они борются в постели, а потом начинают целоваться, и к бедру ее прижимается твердое, гладкое, округлое.

— Не дразни меня. Опоздаем на построение…

— Не опоздаем.

Она ныряет под одеяло и берет его губами. Утренний стояк — это просто праздник какой-то.

Управились они гораздо быстрее, чем ночью, но на построение все равно опоздали.

Никогда с ней такого из-за любовника не случалось.

Даже из-за Альвы. Ему бы она не отказала, но рыжий бесенок спал по утрам и не помышлял о сексе.

А Дэнна не посмел бы ее задерживать.

При мысли о Дэнне Лэйтис хмурится. Что ему сказать вечером? И решает не говорить ничего. А вечером он не спрашивает, и становится ясно, что догадался и так. Против обыкновения молчит и почти на нее не смотрит, накрывая стол к ужину. Когда поднимает глаза, в них поблескивает обида, и губки розовые надуты. А когда расстилает для нее постель, и она обхватывает его талию, отстраняется и роняет холодно:

— Я устал.

— С чего тебе уставать, драгоценный мой, — она изгибает бровь. — У тебя даже тренировки сегодня не было.

— Я вчера всю ночь не спал, ждал тебя.

Смотрит на нее — надеется увидеть вину в ее взгляде? Да откуда же ей взяться. Она Лэйтис Лизандер, может проводить ночи с кем хочет. И оправдываться не собирается.

— Ну так спи, раз устал, — и выпускает его из рук.

Дэнна медленно раздевается, потупив глаза. Красавчик ее соблазняет? Она тоже может быть холодной, если надо. И отводит взгляд, лишь краем глаза ловя движения стройного тела. Гасит свет, ложится с ним рядом, не прикасаясь. И ждет, прислушиваясь к его дыханию.

Ага, вот оно. Вздох, потом еще. Дыхание становится чаще и срывается. Так дышит тот, кто старается не заплакать. Что ж ты мучаешь себя, детка? Если обидела, так и скажи, не молчи. Только ведь сам знаешь: раз не требую от тебя верности, то и тебе ее дать не могу. Не хочу — так правильней. Или все же не могу?

Лэйтис Лизандер не привыкла себе отказывать. Слишком часто ей отказывали другие. И кавалер Ахайре был далеко не первым ударом, пусть и самым сильным. После него она поклялась себе: желать только того, кого может получить. Но была у этой клятвы и оборотная сторона — того, кого могла получить, она всегда желала.

И сейчас она желает кавалера Тинвейду куда больше Дэнны. Сладкий белокурый мальчик совсем не таков в постели, как взрослый воин-кавалерист.

Вот только Дэнну она любит. За этот год они словно вросли друг в друга корнями, не отодрать, а если и отодрать, то с кровью.

Отодрать. С кровью.

Как он брал ее мальчика, этот степняк черноглазый, с браслетами золотыми на руках и ногах, в ночь Симурга? Как ее мальчик отдавался ему? Дорого бы она дала, чтобы посмотреть на его наслаждение со стороны — на то, каков он в любви с мужчиной. И не ревновала бы, а сама наслаждалась. Почему Дэнна так не может? Боится, что Тьерри заменит его в постели Лэйтис? У него есть шансы, конечно. Но слишком он все-таки холоден, кавалер Тинвейда. От обожания Дэнны она никогда не откажется.

Мальчик всхлипывает уже открыто, но она не двигается с места, прикидываясь спящей. Сам обиделся на нее — сам пусть и ищет примирения. И расчет ее верен, как всегда. Он поворачивается к ней, прижимается лицом к груди, и она чувствует влагу на его щеках.

— Прости, — шепчет он. — Прости. Я ревную.

Она обнимает его.

— Я знаю, и что делать? Я всегда буду смотреть на сторону. Ты не можешь мне всех заменить. У меня и так полгода никого, кроме тебя, не было.

Ну, она чуть кривит душой. Один раз, зимним вечером, задержалась в кабинете полковника Гаэрри после совета. Пару раз в городе до беспамятства нажиралась с Кунеддой и просыпалась голая в постели, правда, не с ним, а с одним из прочих собутыльников, красивых парней, которых Кунедда просто притягивал. Пару раз в рейде звала в палатку кого-то из старых друзей. Но это так, случайные эпизоды. Постоянных связей не заводила после Сольвейг. А Тьерри… что Тьерри, с ним еще неизвестно.

Но сердцем знала: известно. С ним — надолго. Иначе не зацепило бы так его равнодушие. И не тянуло бы так к нему, будь хоть трижды тридцать раз красив. Не в этом дело. Просто во многом они друг другу подходили. Он был равным — в отличие от Дэнны. И Дэнна тоже сердцем это знал.

— Ты меня бросишь ради него.

Ах, он даже знает, кто это. Логично, черт побери. Только дурак не догадается, с кем она провела ночь. Они же два месяца друг на друга облизывались.

— Брошу, если будешь ревновать. Он меня к тебе не ревнует.