Выбор, которого не было

Коля посмотрел на перешёптывающихся зелёных и подумал о том, что пользоваться земными шаблонами порой себе дороже. Монстры в этом мире были весьма и весьма разными, часто имели свои принципы и убеждения и далеко не всегда плохие. Объединяло их одно — лютая ненависть к заблудшим, подкреплённая тем, что для своей эволюции им необходимо было этих заблудших убивать.

— Ладно, — кивнул мужчина, — но можно повнятнее, в честь чего вы так торопитесь на тот свет? Вы же тоже, вроде, опыт теряете?

— Теряем, — поморщился гоблин, — да и помирать совсем не хочется. Только сидеть в этих казематах уже сил нет, сам же видишь, что здесь твориться. Убить себя сами мы не можем, точнее можем, но дороже выйдет. Пробовали устроить бунт, сильно пожалели, не буду портить твой сон подробностями. А если мы умрём, то на перерождение, домой. Ну, в смысле в лес, в деревню, хотя сейчас всех во фракцию собирают, что тоже не особо плохо.

«Хоть троцкист, но своих, пусть и бывших, жрать не хочет, надо помочь. Вот только идея резать их словно свиней мне что-то не сильно нравится, — скривился про себя Коля. — Надо бы эту зелёную массу как-то эксплуатировать».

С видом преподавателя не желающего ставить зачёт на халяву, Коля произнёс:

— Не родной, давай-ка организовывать временную ячейку сопротивления. Как вам вариант: я вас выпускаю, а помирун вы себе сами организовываете. Очень рекомендую устроить нежити локальный «Сталинград». И ещё, уйти отсюда так, как пришёл я, у вас не выйдет — там, — указал попаданец пальцем вниз, — смерть. Имеется здесь один любопытный лаз, но боюсь, конкретно вам толку от него не будет никакого.

— Мы знаем, — мрачно пробурчал гоблин, — это на вас Чемпионы нападают с двадцати метров, а на нас срываются за все пятьдесят. Пара наших смогла таким образом уйти на перерождение, сбежав отсюда на нижние уровни.

Коля изобразил понимание и кивнул, одновременно делая в памяти пометку по поводу ценой информации.

— Тебя как зовут? — спросил он у монстра.

— Штиф, — буркнул гоблин, — я здесь вроде прораба.

— Так вот Штиф, доводи до своих «указание партии»: я вас выпускаю, вы организовываетесь и встречаете нежить. По моим расчётам времени у нас всего ничего.

Гоблин замялся, на его лице отразились большая внутренняя борьба, а после он обречённо выпалил:

— Как только ты нас выпустишь, мы тебя тут же грохнем, законы этого мира победят любые договорённости.

Коля на это хитро прищурился:

— Сперва придите к общему мнению, далее ты, как представитель, дашь мне слово не нападать, а после сам поразишься каким «лепшим корешем» я для вас стану. И быстрее уже, время, — прикрикнул Коля на Штифа и переминающихся возле него гоблинов. Монстры повыползали со всех углов и зелёной кучкой мялись позади «начальника».

Тот обвёл взглядом собратьев и внезапно громким голосом начал вещать что-то на шипящем и далёком от поэтичности языке. На то, чтобы прийти к согласию, монстрам потребовалось необычайно мало времени.

***

Штиф оказался тем ещё фруктом: помесью наглого столичного таксиста, хозяйственного председателя колхоза «Сорок лет без урожая» и предприимчивого одессита. Стоило монстрам «подписать пакт о ненападении», как гоблин немедленно выдал гопнику указание оставить тюремный зал и идти освобождать закованных в цепи мастеров. При этом те, каким-то невообразимым образом, моментально оказались в курсе текущей движухи и смотрели на попаданца уже без всякого страха.

Несколько точных ударов итаниума по стали и местный аналог титана в очередной раз показал свою читерность. А после гоблинские мастера взяли процесс обретения свободы в свои руки и уже без помощи гопника были открыты решётки камер и выпущены томящиеся в них собратья. И сейчас Коля, в пол уха слушая тараторившего без устали Штифа, наблюдал за процессом приготовления к встрече нежити.

От остального замка это место отделяли большие двустворчатые двери, если не сказать ворота, именно на них и была направлена немалая часть деятельности получивших свободу монстров. Гоблины разделились на несколько групп, одна сновала между ворот и мастерской, стаскивая к створкам все имеющиеся в этом месте цепи и проволоку, заодно мастеря в процессе что-то вроде металлических клиньев. Вторая же группа, словно стая тараканов попавшая в кондитерский цех, переворачивала склад и «операционную», стаскивая в центральный зал всю возможную стеклотару, какие-то коробки с порошками, раствор карцибела и странную чёрную жидкость, которой нежить напитывала тела оперируемых мертвецов. Ещё одна часть монстров создавала некое подобие щита или двери, которой собиралась перекрыть проход, что вывел гопника в данное место. Весьма поражало то, что все приготовления к встрече врага проходили необычайно тихо, в ремесленном деле монстры соображали во всех отношениях.

«Так вот как оно работает», — отвлёкся от созерцания процесса Коля и посмотрел на болтающего без остановки Штифа.

Стоило только устному договору с монстрами состоятся, как клокочущая ненависть к последним немедленно сменилась на чувство лёгкой неприязни.

«Нет, я, конечно, много всякого слышал в тавернах, но чтобы вот так встретить соотечественника в теле монстра, это что-то, — подумал мужчина, разглядывая бодро тараторившего на русском гоблина.

— Слушай, — обратился он к зелёному, — а кроме себя ты ещё землян среди монстров встречал?

— Сосна зелёная, — выпалил Штиф, которого распирало от возможности пообщаться с соотечественником, — вот ты не поверишь, я здесь семьдесят лет кукую и за всё это время встретил всего одного такого, и то, только здесь, в замке. Лич один, америкос проклятый, при жизни доктором в абортарии работал, мамаш на аборты уламывал, а чад потом не родившихся на укольчики для богатеев пускали. Вы там, на земле, пипец докатились.

— Семьдесят лет? А откуда тогда инфа про аборты? — недоверчиво прищурился Коля.

— Да просто всё, — пыхтел гоблин, — я в этот мир попал в глухую гоблинскую деревню, освоился, выбился в лидеры и стал у них вроде как председателем, так и жил не тужил, язык, вон, местный выучил. Думаю, Тени меня на этом месте специально держали, молодняк адаптировать, спокойненько у нас было, хорошо. Бывало, конечно, ваши придут, вот тогда беда, но кое-как отбивались. Нам же, когда сильно туго, тоже Тени подыгрывают. Ещё учитывать надо, что я только последние годы о прошлой жизни вспоминать начал. И вот недавно совсем редкая херня случилась: напала на деревню нежить, повязала нас и сюда. А тут ходит один из мясников, так он, как что не так, сразу «факен щет», «факен щет», ну я с ними и разговорился. Так он мне быстренько, «трандабол» проклятый, всё выложил, и как союз профукали, и кем работал и в каких глубинах «прогресса» вы сейчас барахтаетесь.

— А, это, что за мясник-то?

— Да лич. Из тех, которые переделкой нежити из обычной в усиленную занимаются. Да ты их скоро сам увидишь, она у местных заправил как мясо расходное — сильная, крепкая и тупая.

«Так, догадки подтверждаются», — нахмурился Коля.

К бригадиру, роль которого выполнял Штиф, подбежал гоблин и что-то затараторил на своём гоблинском наречии. Штиф недовольно загримасничал и отдал подбежавшему какие-то команды.

— Слухачи говорят за дверью движение, времени у нас в обрез, — пояснил монстр гопнику и с тревогой посмотрел на парочку гоблинов припавших ушами к дереву створок.