Выбор[Новое издание, дополненное и переработанное]

Несколько мгновений он лежал, глядя в потолок, а потом вспомнил…

Вспомнил, что вышел вечером из бериевского спецпоезда. Внешние посты проверить. Пройтись. Посты проверил. Проверил подходы к спецпоезду — кругом пустых поездов целые косяки. Потом мелькнула она… Именно та, о которой мечтал, — невысокая огненно-рыжая толстушка… Потом она ослепительно улыбнулась… Потом поддалась на уговоры и согласилась подняться в пустой пассажирский вагон. Просто так, поговорить чтобы.

А до этого они вдвоем пролезли через дырку в заборе, забрели в магазинчик… Кабалава купил бутылку кагора… Вернулись на станцию.

Поднялись в вагон… Кабалава разлил… Она пила… Он это точно помнит. И он выпил… совсем немного выпил, и вагон перевернуло вверх колесами…

Потом что-то грохотало и скрежетало, потом он валился вниз, а поезд летел под откос, мотая на себя рельсы, потом Мэлор Кабалава летел в пропасть… или нет — сначала летел в пропасть, а потом поезд кувыркался, несся в небо, бился крышей об луну, сбил ее с небес, и она раскололась-рассыпалась в сверкающие куски… Потом был провал… Нет, сначала был провал, потом кто-то стоял над ним и жутко хохотал, потом за ним гонялись дьяволы, потом что-то мелькало, за этим — свет померк…

2

— Где я?

— Пан в хорошем месте.

Приоткрыл Кабалава один глаз. Чудовищная боль проколола голову. Лучше закрыть.

— Где я?

Решил глаза пока не открывать, а смотреть сквозь ресницы. Из оранжевой мути приплыло лицо и снова уплыло. Почему-то Кабалава решил, что перед ним польский полковник. Почему польский, он не знал. Просто решил, и все тут. Наверное, усы — точно такие, как у Пилсудского на карикатурах.

— Ты кто?

— Пану не надо горячиться.

— Это ты мне вчера стерву подставил?

— Пусть пан не ругается.

— Это ты меня вчера травил? Я тебя, сука, сейчас пристрелю!

— Пану не надо беспокоиться. У пана нет пистолета.

Хлопнул себя Кабалава по боку — пустая кобура. Рванулся встать. Упал.

— Я же говорю: пусть пан успокоится. И пусть пан не спешит уходить. У пана нет в кармане партбилета и удостоверения НКВД.

— Где они?!

— Партбилет пан пропил. А удостоверение НКВД продал польской разведке.

— Гр-р-р-р, — рычит Кабалава.

— У пана выбор. Пан Кабалава может доложить пану Берии, что пьянствовал всю ночь с курвами и рассказывал секреты пана Берии…

— Ничего не рассказывал!

— Рассказывал. Только забыл. Рассказывал, сколько у пана Берии в пятом вагоне девок, как их зовут и как пан Берия с ними Ленина изучает… Любимая работа — «Материализм и эмпириокритицизм».

— У-у-у-у, — воет Кабалава.

— Еще пан Кабалава может обратиться в милицию и рассказать, что он тут вчера про пана Сталина рассказывал…

— У-у-у-у…

— А теперь иди, пан Кабалава. Если хочет пан живым остаться, пусть приходит завтра, я пану фотографии подарю, на память… Интересно пан время проводил… Пусть приходит пан завтра, может, общий язык найдем, может быть, панский партбилет отыщется.

— Пистолет отдай. Как я без пистолета вернусь?

— Пусть пан пистолет забирает. Только он без патронов. И не панский это пистолет. Это пистолет убитого в Грузии милиционера.

— Чужой, с убитого, не возьму.

— Тогда пусть пан ходит с пустой кобурой. Пока подчиненные паны внимания не обратят. Пусть пан Кабалава выбирает. Может пан без пистолета ходить или, пока, — с чужим. Как пану нравится. Если хорошо пан вести себя будет, мы посмотрим, — может, под вагонами панский пистолет найдем… Может, в каком мусорном ящике панское удостоверение НКВД разыщется.

— Не могу идти. Мой заместитель доложит, что меня целую ночь не было.

— Не доложит. Иди.

3

День и ночь в работе Лаврентий Павлович Берия. Рядом с кабинетом оборудовали ему комнату отдыха: ковров настелили, тахту поставили, сосновые щиты на окнах бархатом занавесили. Он туда на несколько минут — отвлечься от дел. И снова за дела.

— Але. Товарища Сталина. Товарищ Сталин, мы планировали моим заместителем назначить товарища Аказиса.

— Да, мы так с тобой, Лаврентий, и договорились.

— Товарищ Сталин, его нельзя назначать моим заместителем.

— Почему, Лаврентий?

— Он в окошко прыгнул.

— А разве того, кто в окошки прыгает, нельзя назначать твоим заместителем?

— Он с самого верхнего этажа, товарищ Сталин.

— Видишь, Лаврентий, как тебя люди боятся, от тебя в окошки прыгают. А меня никто не боится. От меня никто в окошки не прыгает.

— Товарищ Сталин, так кого же мы назначим моим заместителем?

— Лаврентий, кто у нас Нарком НКВД?

— Я, товарищ Сталин.

— Вот и выбирай сам себе заместителя, тебе же с ним работать, не мне. Потому — твой выбор. Сам выбирай кандидата, мы тут с товарищами посоветуемся, твой выбор утвердим.

— Рапава.

— Рапава? Авксентий Нарикиевич? НКВД Грузии? Очень хороший человек. Выдающийся человек. Но послушай, Лаврентий, я — грузин, ты — грузин, Рапава — грузин. Что про нас русские подумают? Скажут: окопались в Кремле и на Лубянке одни грузины. Давай русского.

— Кубаткин.

— Петр Николаевич? НКВД Москвы? Какой хороший кандидат. Удивительный человек. Но ведь пьяница…

— Никишев.

— Иван Федорович? Начальник Дальстроя? Я его, Лаврентий, знаю. Хороший человек. Вот его нам и надо. Я полностью его кандидатуру поддерживаю.

— Товарищ Сталин, завтра я на Никишева все материалы вам перешлю.

— Хорошо… Только не знаю, поддержат ли меня товарищи. Все знают, что Никишев бабник. Зачем тебе в заместителях бабник? Мало ли и без него бабников на Лубянке? Давай другого.

— Кого же другого?

— Что, у тебя уже друзей нет в НКВД?

— Может, товарищ Сталин, Завенягина назначить?

— Что говоришь ты, Лаврентий? Завенягина назначить твоим заместителем? Какого Завенягина? Кто такой Завенягин?

— Завенягин, товарищ Сталин, Магниткой командовал.

— Нет, Лаврентий, ты путаешь, Магниткой Клишевич командовал.

— Товарищ Сталин, Клишевич лагерями командовал, а Завенягин строительством. Клишевича расстреляли, а Завенягин теперь Норильском командует.