Выбор Шатеры

— Мэд, кончай бухтеть! Принеси лучше тазик с водой, — прошу я. И аккуратно снимаю с Эвана, сидящего на кресле, повязку.

Шатера недовольно фыркает.

— Что я вам, серая прислужница?

Но за водой все же идет.

Пока Мэдлин отсутствует, внимательно осматриваю рваную рану альтаирца. М-да… Дело, похоже, дрянь… Рана, оставшаяся от укуса драга, покраснела, опухла, но что еще хуже — наполнилась гноем.

— Что, совсем дела плохи? — с вымученной улыбкой интересуется Эван.

Господи, как же ему должно быть больно все это время, а он даже ни разу не пожаловался! — запоздало доходит до меня. Я бы на месте Эвана уже давно криком бы изошлась.

— При мне можешь не храбриться.

Про себя всерьез начинаю думать, что, может, идея Дерека отправиться в Адейру ночью была не так уж и плоха. Так мы бы быстрее передали Эвана в руки врачей.

Мэдлин приносит тазик с водой. Морщится при виде раны. Торопливо отходит.

— И как ты копаешься во всем этом? Ненавижу кровь! Фу! Там что, гной?!

— Мэд, иди отсюда со своими комментариями, — обрываю подругу на полуслове.

Можно подумать, я люблю рассматривать и копаться в гниющих кровоточащих рваных ранах. Но кто, кроме меня, здесь и сейчас сможет нормально обработать рану и сделать перевязку? Никто! Лекаря при таверне нет — я узнавала. А нет лекаря, значит, нет и выбора.

Осторожно обрабатываю рану антисептиком, который дал хозяин таверны. Свой запас я уже израсходовала. Перебинтовываю чистой повязкой. Заставляю альтаирца принять жаропонижающее и препарат, подавляющий боль.

— Вроде все. Боль должна уйти. А теперь в постель.

Эван послушно заваливается на узкую кровать, стоящую неподалеку от камина. Анигаю и Дереку достается по старому дивану. Нам с Мэд везет больше: в нашей комнате стоит огромная двуспальная кровать, на которую мы, после того как удается с помощью принесенной горячей воды принять некое подобие душа, заваливаемся спать.

Вот только заснуть сразу не получается. Анигай, которому выпала очередь после меня принимать водные процедуры, отчаянно бренчит ковшом в уборной — небольшой комнатушке, похожей на кладовку. Слышатся грохот, ругань. Обеспокоенно подбегаю к двери.

— Эй, ты там жив?

— Жив, жив, — бурчит брат. — Ты лучше скажи, куда мыло засунула?

— Под вторым тазиком лежит.

— А зачем всю горячую воду выплескала? — продолжает ворчать он. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты горячей воды мне больше оставляла!

— Ой, подумаешь, цаца! — фыркаю я. — Ты парень, нужна вода — сам за ней вниз спустишься!

— Вот послал же Отар сестренку! — фыркает Анигай. Через дверь слышно, как он окатывает себя ковшом воды. — Надо было тебя в детстве подушкой придушить!

— Ага! И кто бы тебе тогда грязную одежду стирал?! — смеюсь я. — Думаешь, наша беспутная мамаша о тебе лучше бы позаботилась?!

Дурацкий, слишком насыщенный день! Дурацкая усталость! Я так вымоталась в этом Сумрачном лесу, что совсем забыла…

Я не одна в комнате.

— Мамаша?!

Изумленный голос Мэд застает меня врасплох. Медленно оборачиваюсь. Передо мной, кутаясь в простыню, стоит обескураженная шатера.

— Я правильно поняла, — холодно уточняет она, — этот придурок что… Твой родной брат?

* * *

Вот уж не думала, что Мэд так болезненно среагирует на новость о том, что мы с Анигаем родственники.

— Это не по правилам! — Возмущенная, обиженная на всех и вся шатера, как заведенная, носится по комнате, словно не может найти себе места. — В Руаре нельзя иметь семью! У меня ее нет! Ни у кого ее нет! А у тебя и у этого воображалы есть! Это нечестно!

— Ну извини, — хмыкаю я, забираясь под одеяло со своей стороны кровати. — Мы с Анигаем в Руар особо и не напрашивались. Глэдис сама нас забрала.

— Почему?

По правде говоря, я вполне могла бы и не отвечать Мэдлин. Тем более что угроза Верховного Воина разобраться с любым из воспитанников, кому станет известно, что мы с Анигаем родня, за прошедшие годы вряд ли утратила силу. Но с другой стороны: если уже сказала «а», то надо говорить и «б». Настырная Мэд все равно не отстанет.

— Потому что мы дети бывшей шатеры Руара. Старуха просто поздновато узнала о нашем существовании.

— Бывших шатер не бывает! — упрямо гнет свою линию насупившаяся Мэд. — Мы либо умираем, либо из нас делают серых прислужниц…

— Либо отправляют в ссылку в Катар. Наша мамуля, скажем так, — пытаюсь подобрать наиболее верные слова, — была не самой правильной и послушной шатерой. Она успела натворить много такого, чего ей не стоило бы творить. За это ее и отправили в Катар.

По удивленному лицу Мэд заметно, что шатера пытается понять, шучу я или говорю серьезно. Осознав наконец, что мне не до шуток, приятельница меняет гнев на милость:

— Все равно, так неправильно! Нечестно по отношению к остальным руарцам.

— Господи! Мэд! — не выдерживаю я. — Ты родилась и выросла в Руаре! О какой честности вообще может идти речь?! Там же каждый сам за себя! Не соврешь, не подсуетишься — живо спишут со счетов.

— В Катаре было так же?

Задумываюсь. Это даже как-то странно, но…

— Нет.

В Катаре было холодно, голодно, порой откровенно страшно. Постоянно приходилось выкручиваться, выживать. Но нет… В Катаре никогда не прокатывал номер «сам за себя». Выжить можно было, только имея поддержку близких, друзей, соседей… Если бы не наш сосед — отец Марк — и его небезразличие к двум абсолютно чужим ему новорожденным дарийским ребятишкам, сейчас бы нас с Анигаем не было в живых.

Удивительно, но как бы плохо ни жилось в Катаре, сейчас вспоминаю о нем почти с благодарностью. Я слишком поздно поняла: в Катаре было нечто, чего я так и не встретила ни в Руаре, ни в Адейре. Там была свобода.

Несмотря на силовой купол, на кучу стражников Дэбэра, в Катаре мы всегда думали, говорили и делали что хотели. Потому что бояться было уже нечего. Что могли сделать с вольнодумцами? Сослать в Катар? Я вас умоляю… Мы и так находились там.

Но шатере об этом лучше не знать. Потому что… Да! Все это не по правилам Руара, где не знают значение таких слов, как «свобода», «небезразличие», «помощь». Зачем лишний раз бередить человеку душу, рассказывая о таком? Понятия «свобода» и «шатера» всегда были, есть и будут несовместимы. Мэд при любом раскладе до конца своих дней останется частью Руара.