Выбор

На джинсы капает кровь, пытаюсь вытереть, только вот не выходит. Кажется это уже не остановить.

Голову с трудом держу, да и картинка размытая. Только его звериный взгляд вижу, кажется они красные.

Боль. Боль. Боль.

Боль. Боль.

Боль.

Кажется, что сейчас все сосуды в голове лопнут от того, что давление слишком сильное. Молоточками по вискам. Этакая пытка, к которой я оказалась не готова.

Инстинкты работают так, что хочется кричать. Так громко, что бы все услышали. Так сильно, что бы никто даже не подумал, что это забавы ради. Чтоб в сердце у каждого отозвалось.

Но закричать, значит сдаться.

— И ведь не жаль мне тебя, ни капли. Ты заслуживаешь этого, — ухмыляется и обтирает кровавые костяшки.

— Никто такого не заслуживает, Антон. Никто!

Нас двое. Он прав! Мне сейчас никто не поможет, вообще никто, есть только я, как всегда и было. Не хочу быть сильной, но сейчас нельзя иначе.

— Знаешь что первым делом сделаю, когда стану полноправным хозяином дома? Сожгу все картины на втором этаже.

— Отличная новость, они мне никогда не нравились, — почему-то смеюсь. Видимо истерика. Рада, что его на поболтать тянет. Это ведь шанс для меня оценить дальнейшие действия.

Я знаю, что это не будет длиться вечно. Возможно даже не больше чем на пол минуты эта тяга к поболтать. Обезумев от переживаний я даже не замечаю как Кит в кухню проник. Этого и Антон не увидел. Только вот мой защитник почувствовав себя хозяином дома решился на то, что каждая собака делает, когда в дом пробирается чужой.

Дикий вопль Антона заставил меня вздрогнуть. Все остальное на инстинктах. Я ринулась к кухонному гарнитуру, четко знала какой шкафчик открыть. Животный страх прибавлял скорости каждому моему действию. Кажется этого запала хватило бы на побег, но я выбрала другую тактику. Это гребанное отчаянье, но так же и единственный вариант в котором я точно не стану жертвой маньяка.

Холодно, холодно, очень холодно. Он настиг меня хищным зверем, медведь шатун, что кажется больше меня в два раза, так развернул резко, что я чудом осталась на своих двоих. Но это не волновало меня. Главная цель — не разжимать кулак.

— Сука, — единственное что он сказал, когда из-под ребра побежал ручеек крови.

Кухонный нож, что я наконец отпустила, торчал из его тела, а я стояла и думала, стоит ли дать ему шанс на спасение, или вытащить его и только после этого вызвать скорую. Очень это не просто решать чью-то судьбу.

Все эмоции на другой план. Нет былой ненависти, страха, злости или сочувствия. Ничего нет. Просто чистый лист и перо, и только ты решаешь какой финал у этой сказки.

Нет больше того парня с которым мы когда-то яро обсуждали премьеру фильма, нет того парня, который был душой компании в загородном домике, это все лишь воспоминания. Передо мной пустота, фантик, как на новогодней ели из детства. Когда мы конфетку съедали, а что бы не нарушать композиции, фантик сворачивали так, словно он не пуст вовсе.

Мне плевать на него. Честно, я не жалею его и сочувствия вовсе не испытываю. Он сам довел себя до этой точки. Никто его не подталкивал, никто его не заставлял. А что касается меня, тут да. Я не хочу как он, остаться в этом мгновении и винить его всю оставшуюся жизнь. Я хочу и я сделаю шаг вперед, я превращу этот день в воспоминание, не позволю временной петле замкнуться.

— Ало, это служба 112, что у вас случилось?

Все остальное как в тумане. Его выносят на носилках и везут с мигалками, я на другой машине в отдел. Это кажется мне безумным, но я не жалею о том, что сделала.

Правда в том, что я даже рада, что он не подался в бега. Жить в вечном страхе всю жизнь не для меня, это ведь сводит с ума. Заставляет видеть то, чего на самом деле нет.

— Ты даже отдохнуть нормально не можешь, — слышу знакомы голос за своей спиной.

— Я бы встала, только вот не могу, да и насколько это уместно, когда мои руки в наручниках? — Отшучиваюсь на обеспокоенный взгляд шефа.

— Да расстегните уже, ради всего святого, — указывает он дежурному, что привез меня в отдел.

Эпилог

Дома я оказалась через 4 часа. Шеф приятно удивил. С меня взяли показания, выписали подписку о невыезде и с мигалками домой отправили. Катерина настаивала на том, что бы со мной поехать. Но я лишь попросила ее больше никому не сообщать моих личных данных и поднялась наверх.

На кухню не проходила. Сразу в душ проскочила, хотелось смыть с себя все это безумие. Каждая капелька крови, что кажется въелась в мою кожу, травмировала меня. Кажется на нервной почве я верхний слой кожи мочалкой соскребла.

Плевать, пусть так, но я е хочу чтобы его ДНК хоть в какой, даже десятой доле, оставалось на моем теле. Лицо мое выглядело ужасно. Разбитые губы, рассечение на щеке, а еще бровь зашивать пришлось. Кстати, щеку под иглу не дала лишь потому что верю, что оно само затянется, не хочу шрамов. А зная нашего медика, он непременно останется. Мясник блин.

Забираюсь под одеяло, кажется это мое безопасное логово. Пушистый защитник на страже жизни хозяйки и фоном что-то по телевизору бормочет.

Кажется стоит сказать спасибо, сегодня я выжила. Смогла отстоять свое право на существование. И теперь все вещи, которые раньше я воспринимала как должное, стали для меня чем-то важным.

Там на кухне, старая Камилла умерла. Была зверски убита своим прошлым. Но эта смерть так же непостоянна, как и погода в декабре. Воскресла, назло всем врагам вернулась к жизни.

И обещаю, что теперь все иначе будет.

— Камилла, — вдруг сразу я услышала трель звонка, стук в дверь и свое имя. Я знала кто там, слышала и чувствовала его беспокойство и страх.

Если раньше мне казался его взгляд невыносимо тяжелым, то сейчас я как цветок после дождя, готова расцветать от его черных пуговок.

— Ты… Ты меня до смерти напугала, прости меня, прости, — говорит, тараторит, сжимает и щупает, словно боится что я исчезну. Столько в его прикосновениях заботы и любви.

— Я жива, со мной все хорошо, только аккуратнее, лицо немного в полосочку.

Но ему плевать на все. Он продолжает ласкать, только напор подубавил. Касается моей шеи, зарывается в волосы, а потом замирает. Он просто нюхает. И я поддаюсь, если это его успокоит, то пусть. Он не потерял меня и никогда не потеряет.