Выбор
Шрифт:
— Просто целуй, слышишь? Целуй.
Только вот он наоборот.
Замирает. Отстраняется немного.
Но моя хватка только усиливается.
Палец касается моих распухших губ. Даже боюсь представить как я сейчас убого выгляжу. Но он смотрит так… Он влюблен? В меня?
Нет, я придумала. Просто показалось.
— Ты невероятно красива, — вдруг нарушает тишину.
Я только сейчас понимаю, что сижу перед ним в одной футболке, с торчащими сосками, краснющими губами, и все это при свете дня.
— Это надо снять, — тянет за край майки, а я отчего-то иду в сопротивление.
—
— Так лучше, — водит пальцами по груди, обводит соски, не касаясь их. А потом устремляется ниже. Живот сводит спазмом. Каждое его движение, каждый сантиметр тела отзывается невероятным букетом эмоций. Захлебываюсь в похоти и жажде ощутить его в себе.
Он демон. И я одержима. Пусть так. Только не останавливайся.
— Гордей, ты там? — Секунда и желание пропало. Сучка, ну ты сама напросилась!
Стучит в дверь, раздражая меня все больше. А герой сего представления лишь ржет, пытаясь прижать свой стояк.
Покопавшись в одной из шкатулок он вытянул ключ и направился к двери. У него что все это время был запасной?
— Ну вот, знала что найду тебя тут. Мы сегодня караоке устраиваем. Типа концерт для своих. Подумала, может придумаем что-то вместе? Есть парочка идей. Идем готовиться?
— Да когда же ты уже угомонишься, восходящая звезда, — дергаю за ручку двери, и открываю на максимум. Этого не ожидал даже Гордей. Но его все это не огорчило. Даже наоборот.
— Так вы… Гостья брата, гостья брата. Урод ты, Гордей. Как и все мужики. А что касается тебя… Вовремя подсуетилась. Вертихвостка рыжая.
Глава 21. Зеп
Я наконец-то ликую. Эта сучка больше не посмеет тянуть лапки к моему мужику. Да, все, пометила. Да и очевидно, что он тоже этому рад. Я довольна. Улыбаюсь как дурочка, пока натягиваю разбросанные шмотки. Пусть сексуальное желание поутихло, но я все еще на взводе. Ох, уж эта женская ревность.
— И что мы теперь будем делать? Поедем в город? Расскажем все моему шефу?
— Что именно?
— Ну про картины, про то что это Антон все мутит.
— Дорогая моя девочка, в психушке нет ничего романтичного. А именно там мы и окажемся, если поведаем историю о твоем увлекательном приключении.
— Но, что тогда нам делать? Только не говори, что мне теперь надо к нему переехать и притворяться влюбленной дурочкой.
— Чего? — Гордей явно недовольный моим планом хватает меня за запястье и прижимает к себе. Наши губы в миллиметре друг от друга, парю в воздухе даже не касаясь носочками пола. — Я даже касаться тебя ему не позволю, не то что бы в одну кровать. И похер мне на все, даже если от этого будет зависеть чья-то жизнь. Поняла?
Внутри просыпается желание ему покориться. Наконец понимаю разницу между ними. Теперь ясно для кого я важна и кому я нужна. И пусть эгоистично, да, но это ведь так важно. Он не позволит мне страдать и отдавать свою жизнь во благо других.
— Я не слышу, — напоминает о своем вопросе. Я думала он риторический.
Киваю в знак согласия. От чего он даже распрямляется. Погладила самолюбие самца, вот и ластится.
Губы в губы. Опаляю поцелуем, на что ловлю его стон. Он ломается
подо мной, и не собирается этому чувству противиться. Он прижимает, давит ребра чуть ли не до хруста, словно я пытаюсь сбежать.— Полегче, — выдаю на выдохе.
— Прости, просто ты сводишь меня с ума.
— Понимаю. Поэтому поставь меня на место, я ведь не кукла.
— Лиса, если ты думаешь, что я передумал насчет твоего возвращения в город, то ты ошибаешься. Мы едем, прямо сейчас.
— Но…
— Никаких но, к твоему сумасшедшему бывшему присоединилась еще и моя типа бывшая. Думаю у Насти башню снесет и начнет творить гадости. Я не переживу если с тобой что-то случиться. А учитывая, что ты обещала терроризировать меня после своей кончины во снах, то я вообще тебя оберегать должен.
— Ну ты вспомнил тоже.
Господи, я тогда ведь была дико напугана. Молола всякую чушь без разбора. А он получается запоминал.
Я действительно хочу уехать. С ним. Навсегда. Оставаться тут, значит иметь возможность вернуться в круг собственных кошмаров. А там в городе, пообщаюсь с Катериной, может чего придумаем вместе. Должны быть зацепки, хоть какие-то. Наверняка это Тоха их наводил на дом Гордея. Точнее их общий дом.
Сумку, конечно, же берет Гордей. Я затягиваю волосы в хвост, пытаюсь затушевать пряди седых волос в рыжине, и с небольшим разочарованием от собственного вида плетусь вниз. Слышу голос толпы, и его голос тоже. Он что-то очень бодро рассказывает Киру.
— Гордей, это она, — замираю на втором, у стены с картинами. Это блядь моя картина. Мой личный кошмар. Как я раньше не заметила. И почему он не убрал ее? Почему не спрятал? Знал ведь, что я вернулась. Господи, так вот почему тогда так больно было. Я выпала из окна. Рухнула прямо на лестничный пролет.
— Так, тише… Давай ее возьмем и сожжем. Хочешь?
Киваю. Ведь буквы в слова сложить не могу как только начинаю вглядываться. Все слишком детально, страх все еще щекочет под ребрами. Я вижу его… Он смотрит из окна, того самого окна на третьем этаже. Внизу живота искры закручиваются, это приступ паники. Дыши, Камилла, просто дыши. Ты больше туда не вернешься.
— Держи, хочешь разрежь ее, сомни и выбросим. Тебе сразу станет легче.
Гордей протягивает мне нож, а я не могу. Боюсь любого контакта. Вдруг снова засосет, а выход, который я каким-то чудом нашла, окажется порталом в один конец. Нет, я так рисковать не хочу.
— Давай сожжем? Выйдем на улицу и спалим к херам, я не хочу к ней прикасаться.
— Хорошо, как скажешь, — он снял рамку со стены и накинул на нее свою кофту. Так казалось безопаснее, вдруг она и его может утащить. Господи, я схожу с ума.
Меня так в панике штормит, что лестница оказывается еще тем препятствием. Каждая ступенька плывет, а еще ноги ватные. Смотрю на толпу внизу и понимаю, что мне даже взглядом встретиться с Антоном страшно. Я не смогу притворяться, что ничего не произошло.
— Ой, а вы чего это с сумкой. Ками, ты уезжаешь? — Бросается ко мне Тоня, чем выручает. Уже сбилась со счета в который раз.
— Да, мне пора. Была рада провести такие незабываемые выходные с вами, — выдаю максимально любезно, пытаюсь скрыть трясущиеся руки. Все еще кошусь на картину.