Выбор

— Я хочу знать, что ты думаешь.

— Что именно тебя интересует? Я могу задать кучу вопросов, скорее всего, ты тоже, но мы не обязаны отвечать на них, по крайней мере, честно.

— Почему ты становишься жестоким ко мне?

— Почему твой парень отпустил тебя со мной в другую страну?

В глазах Эммы вспыхивает настороженность.

— Доверие, — коротко отвечает она.

— Я не жестокий, я стараюсь держать наше общение на нейтральных нотах.

— Стараешься?

— Да.

Эмма хмурится, убирая руку с моего плеча.

— Но по-настоящему твоё отношение ко мне…

— Нейтральное, не выдумывай. Я не ненавижу тебя, ты подарила мне дочь.

— Это означает, что я практически пустое место для тебя.

Её слова немного удивляют.

— Ты никогда не будешь пустым местом для меня.

— Да, но только из-за Сары, — тихо говорит она, словно это делает ей больно, хотя я легко могу ошибаться.

— Не только из-за Сары. Ты всегда будешь девушкой, которую я полюбил.

— И которая разочаровала тебя…

— Мы не должны и не будем обсуждать эту тему. Всё осталось в прошлом, там ему самое место.

Эмма с сожалением улыбается и с грустью смотрит в мои глаза.

— Я хочу сказать, что мне стыдно и жаль. Я поступила эгоистично, но только потому, что хотела тебя, не было других причин. Только одна. Даже если вышло так, что я всё разрушила, я бы не стала что-то менять. Не злись на меня. Мы можем терять и приобретать одновременно.

— Я уже давно не злюсь. Единственное, чего я хочу для тебя: счастья. Ты заслужила, и я надеюсь, что ты счастлива.

— Более чем, Эйден.

Проглатываю всё, что мог сказать ещё и киваю, принимая её слова и ставя их на первое место. Я не буду тем, кто вмешается. Мэйс может считать меня кем угодно, но я никогда не влезу и не буду где-то третьим, зная, что в конце концов, тоже могу потерять. Только ей решать, с кем найти счастье. Это не я, возможно, так даже лучше для нас двоих.

— Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив.

— Я счастлив, Эмма. У меня есть дочь, мне предложили четыре контракта, у меня несколько признаний лучшего игрока и другие награды. За этим я прилетел. Это то, что я хотел. У меня есть всё.

Кроме тебя.

Эпилог

Два года спустя

Я отвожу взгляд от Сары, которая машет своей новой волшебной палочкой, нацепив крылья и вообразив себя феей, обращаю его к Эмме. Сидя на диване, она вытянула роскошные ноги, которые открывают домашние хлопковые шортики и свела брови, полностью погрузившись в работу. Колпачок ручки выводит узоры на листе, и это явно делается на автомате и не осознанно, потому что хозяйка этой ручки где-то в своих мыслях. Уголки губ автоматически поднимаются, когда она быстро переворачивает ручку пастой вниз и начинает что-то записывать и тут же перечеркивать, заменяя новым. Эмма сдувает несколько локонов, что ниспадают на лицо и вновь что-то перечёркивает. Так длится ещё несколько минут.

— Ты не хочешь попробовать заново? — сам от себя не ожидая, спрашиваю я.

Она не поднимает голову, лишь тараторит, склоняясь над ежедневником:

— Я уже попробовала, ничего не получается!

— Прошло несколько лет, — напоминаю я.

— Этих задач не было несколько лет назад.

— Эмма, я не о задачах. Ты, я и Сара. Начнём заново.

Она резко вскидывает голову и упирается в мои глаза.

— Я не понимаю, Эйден, что-то не так?

— Мы, как семья. Никого. Только мы.

У неё приоткрываются губы, а в глазах бегают непонятные эмоции, которых начинаю пугаться. Я совершенно её не знаю. Эта новая Эмма незнакома мне. Я всегда всё читал по её взгляду, сейчас это словно чужой язык. Краем глаза поглядываю на Сару, которая заинтересована в новых блестящих мелках больше, чем в нас. Это только плюс. Она уже всё понимает. Для неё мы семья: мама и папа, которые улыбаются и дарят всё, что она только пожелает, никогда не выясняя отношения рядом, хотя всё давно крутится на языке.

— Я могу пригласить тебя на свидание?

Лицо Эммы вытягивается. Она будто не совсем верит своим ушам.

— Эйден, ты…

— Я всё ещё люблю тебя, — завершаю, не позволяя ей договорить. — Мы можем попробовать ещё раз? Уже не так, как раньше, но попробовать.

— Я не понимаю, почему ты хочешь и зачем тебе это.

— Потому что ничего не изменилось.

— Изменилось многое.

— Но не мои чувства.

— И ты не спросишь, не изменились ли мои?

— Спрошу, но даже если получу положительный ответ, постараюсь вернуть их.

Замечаю, как дёргается её тело; как пальчики начинают сжимать ручку и благодаря нажиму, белеют на глазах; как перестала вздыматься её грудь и как расширились зрачки.

— Ты же знаешь, что я была в других отношениях, — совсем тихо напоминает Эмма.

— Знаю.

Она бросает быстрый взгляд на Сару.

— И ты знаешь, что…

— Если ты хочешь сказать, что была в нормальных полноценных отношениях, то да, знаю. Хочешь обсудить эту тему?

— Тебя это не беспокоит?

— И? Мне было достаточно видеть, что ты счастлива.

— А ты не был…

— Это ничего не меняет. Я не уходил в монастырь и сам всё допустил. Я позволил тебе уйти, а ты не спряталась и не закрылась в себе.

— У нас ничего не получилось.

— Ты хочешь, чтобы получилось?

Эмма неуверенно жмёт плечами в тот самый момент, когда Сара резко поднимает раскраску с пола и машет ей перед моим лицом.

— Бабочка! — восторженно лопочет она с лучезарной улыбкой, которая легко получает взаимную от меня. Блестки сыпятся на пол, но её это вовсе не заботит.

— Покажешь маме?

Она энергично кивает головой и поворачивает рисунок к Эмме, на губах которой тоже расползается улыбка.

— Мама, ты видишь? Бабочка!

— Солнышко, она такая красивая, — мягко говорит Эмма.

— Позови маму рисовать с нами, — предлагаю Саре, от которой моментально получаю одобрение.

И вот, она уже бежит в направлении Эммы и тянет её за руку, чтобы привести к нам. Конечно, Сара не получает отказ. Эмма убирает в сторону свои записи и садится рядом с ней, взяв в руки фиолетовый мелок.