Выбор

— Да, — кивает он.

— И Шон не против?

— Его сосед против.

— Вам помочь?

Алестер окидывает меня взглядом. Не понимаю, что он хочет увидеть, но я вижу, что моё предложение расценивается в не самом лучшем свете.

— Нет, — отрезает он.

— Ты даже не спросил, какую помощь я хочу и могу предложить.

— Это не имеет значения. Нам не нужна помощь.

— Ты можешь остаться у Шона, Эмма может остаться у нас, пока что-то не попадётся. Вас трое, она одна.

— Могу сказать то же самое: вас трое, она одна. У неё есть я и Шон. Плевать на Одина.

— А у нас буду я.

— Она не будет жить у вас.

— Если её решение будет противоречить твоему?

— Я хорошо знаю Эмму. Она не будет жить с вами. И хрена с два она будет там, где есть твой друг.

Выгибаю бровь, затрудняясь с понимаем, кого он имеет в виду.

— Друг?

— Картер.

— Он не тронет её.

— Её — нет, а вот между вами будет война.

— Если ты ещё не понял, мы никогда не бегали под ручку, как лучшие подружки.

— Я не хочу, чтобы она жила в негативе, а между вами невозможны братские шутки и обнимашки.

— Тогда есть другой вариант.

— Если сейчас предложишь деньги, я двину тебе в пах и засуну их в задницу.

— Вариант смещать кого-то лучше, чем принять помощь?

— Я не собираюсь брать у тебя деньги.

— Я могу дать в долг.

— А я могу заработать, вот и решили.

— О ком ты думаешь? — хмурюсь я. — О себе и своей гордости, или о других?

— Обо всех сразу.

— Ты думаешь о том, что будешь мне обязан, как родителям.

— Я поменял свою жизнь.

— И теперь гордость и принципы не позволяют тебе взять у кого-то в долг деньги?

— Позволяют. Я не вижу в этом смысла. Мы заплатим за месяц, что дальше? Это аренда на постоянной основе, а не разовой. Мы должны постоянно брать у кого-то в долг?

— Вы сами смотрите варианты?

— Да.

— Ладно, давай я помогу с агентом. Так быстрее что-то найдёте.

— Мы можем к нему обратиться, но за это нужно платить. Лучше напрягаться самим и оставить эти деньги.

— Я оплачу.

— Мы уже говорили об этом.

— В долг. Я оплачу, вы отдадите по возможности. Мы можем поставить такие условия.

— Я подумаю.

— Можешь думать. Я соберу чемодан и приеду к вам, тогда вас точно выселят.

— Я поговорю с Эммой. Мы решаем вместе.

— Ты просто невыносимо упрямый, — выдыхаю я.

Алестер коротко улыбается.

— Я стараюсь.

— Но сегодня она останется со мной, — сообщаю я.

— Нет.

— Что ты сделаешь? Будешь вырывать её силой? Я заблокирую машину и всё решится само собой.

— Я подожгу машину.

— И тогда будешь должен ещё больше, — улыбаюсь я. — Она уснула, а я не дам разбудить.

Алестер оборачивается и заглядывает в окно.

— Она плачет.

— Нет, она уснула пять минут назад.

— Я отказался от смены, это минус деньги.

— Можешь вернуться. Мы не говорили, что ты подменишься. Ты просто вышел со мной.

— Слишком много оправданий.

— Думаю, они поймут.

Он отстраняется от машины и окидывает меня взглядом.

— Скажи, чтобы написала, когда проснётся.

— Передам, — согласно киваю, огибая машину.

Алестер направляется в сторону кафе, я занимаю водительское кресло и ещё раз смотрю на Эмму, которая сжалась в уголочке, обернув колени руками. Это выглядит удручающе. Если бы я мог, то некоторых людей стёр с лица земли. К сожалению, мир не может существовать с чем-то одним. Всему есть противоположное: добро противостоит злу; день сменяет ночь; грусть граничит с радостью. И так во всём.

Не включаю музыку, выезжая на дорогу в тишине. Мне плевать на реакцию Картера или Рэна. Уверен, проблемы могут возникнуть только из-за первого, но ему лучше держать язык за зубами. Если рука не поднялась на папашу Эммы, то я с удовольствием двину ему, он давно просит. К счастью, когда я уходил, Картера не было в квартире. Наш мальчик продолжает тусить, как и полагалось, но это только его дело. Если его не будет до утра, то можно только порадоваться. Это вполне обычное явление. Он не тот, кто поставит будильник на двенадцать ночи и вернётся домой трезвым. Картер не страдает похмельем и необходимостью искать то, что поможет протрезветь. Либо магия, либо его лучшая способность, тем более, больше не требуется вставать утром. Он может жить на тусовках, возвращаясь только для того, чтобы отоспаться и прийти в себя.

Когда паркую машину и хочу взять Эмму на руки, открываю дверь, натыкаясь на открытые карие глаза.

— Останешься сегодня у нас, — как можно мягче, говорю я.

Жду ответ, но она молчит. Девушка сползает с кресла и в том же молчании направляется в сторону входа, пока я в недоумении смотрю ей вслед. Никаких отказов, слёз, крика и срывов из-за того, что я знаю. Я не думал, что такое возможно. Скорей, гадал, сколько продлится спор.

Спешу за ней, и радуюсь, что в квартире стоит тишина. Не знаю, где носит Рэна, но и у него есть личная жизнь. Мы не пишем записки и не оставляем на холодильнике. Каждый из нас может уйти туда, куда захочет и настолько, насколько захочет. Ещё один плюс жизни без родителей, хотя, вряд ли меня кто-то удерживал дома, я возвращался по собственному желанию.

Эмма останавливается в пороге комнаты, когда открываю дверь. Она несколько секунд медлит, после чего делает один шаг.

— Что-нибудь принести?

Получаю отрицательное покачивание головой.

— Не хочешь разговаривать?

На этот раз, кивок положительный. Вздохнув, вытягиваю из комода футболку и протягиваю ей. Эмма коротко улыбается. Мне не нравится улыбка, которую получаю, но не в силах требовать другую. Я знаю, она не хотела, чтобы я видел и вмешивался, да и кто захочет?

Она безжизненно растягивает пуговицы на блузке, и я решаю, что на несколько минут лучше оставить её в одиночестве.

Эти несколько минут жду в коридоре. За дверью максимально тихо. Ни единого шума, зато открывается входная дверь и на пороге появляется Рэн. Его глаза находят меня, и брови парня сами по себе вопросительно поднимаются.

— У нас останется Эмма.

Рэн уже открывает рот, чтобы что-то сказать, то ли по поводу внешнего вида, то ли из-за Эммы, но я стучу по двери и обращаюсь к девушке.

— Всё?

— Да, — также тихо отзывается она.

Оставляю Рэна без ответов. Захожу в комнату и закрываю дверь.

Стоя напротив зеркала, Эмма смотрит на собственное отражение без каких-либо эмоций. Хочется прокашляться, чтобы унять засуху в горле, но не могу. Я не знаю, что она пытается увидеть, возможно, задаёт вопросы самой себе. Она остаётся бледной, без капли румянца на щеках и этот факт задевает за живое.

Кладу ладонь на талию и мягко сжимаю.

— Всё будет хорошо.