Выбор

Лиза опередила его, прояснив все сама.

— Вам ведь не нравится то, что я появилась в больнице. И что оказалась вашим главным конкурентом.

— Не главным, а единственным. До вас других претендентов не было.

— Мне нужна эта работа. По многим причинам.

Он хмыкнул.

— Представьте себе, мне тоже. Но меньше всего на свете я хочу с вами воевать. Вы мне верите?

Она кивнула, однако ничего не ответила, и их глаза вновь встретились.

Лиза находилась слишком близко, так, что мужчина различал запах ее духов. И не мог не реагировать, не воспринимать притягательность, которую буквально источала эта женщина. Гулкие удары сердца, казалось, отдавали в уши, и с переполняющим его волнением было все труднее справиться. Надо сменить тему, хотя бы на время.

— Я надеюсь, вы проголодались. И поужинаете со мной.

Ильина снова кивнула, теперь уже с облегчением.

— Да, с удовольствием.

Им удалось отвлечься во время еды, разговаривая о каких-то пустяках. Павел пытался собраться с мыслями, чтобы снова вернуться к нужной теме, но гораздо больше хотелось просто смотреть на Лизу. Просто любоваться ей.

— Не помню, когда так наедалась в последний раз, — она рассмеялась, касаясь ладонью живота. Мужчина жадно проследил за движением ее руки, но постарался ответить максимально сдержанно:

— Я рад. Не могу сказать, что у меня особый талант готовить, но я очень старался.

Лиза склонила голову, рассматривая его.

— Ждете комплимента?

— Может быть, — он усмехнулся. Оказывается, у них получается говорить без избытка эмоций, ничего не доказывая друг другу. Это уже прогресс. — На самом деле я люблю готовить. Только очень давно не делал этого.

— Представляю, — понимающе отозвалась женщина. — С нашей работой точно не до готовки, а вы так вообще почти живете в больнице.

Она сделала глоток воды и вдруг спросила:

— А почему вы решили стать врачом?

Павел пожал плечами.

— Мне нравилось возиться со всякой живностью. Отрывать лапки лягушкам, а потом пытаться приделать их обратно.

Лиза рассмеялась.

— Экспериментировали, как Базаров? Он плохо кончил, помните об этом? Но вообще я спрашивала серьезно.

— Мои родители хотели, чтобы я стал врачом. И бабушка. Мне внушали с самого детства, что это лучшая профессия.

— А вы были послушным ребенком и согласились? — она улыбнулась.

— Скорее, мне не оставили выбора.

— Вот как… — протянула Лиза задумчиво. — А почему именно гинеколог? Ни хирург, ни кто-то еще?

— А чем эта профессия хуже или лучше другой? — ему внезапно захотелось сменить тему, но Ильина не унималась, будто задалась целью, осознанно или нет, расковырять все болезненные места в его душе.

— Но ведь есть какая-то определенная причина?

Есть, — подумал он, ощущая, как струится по спине холодный, липкий пот и страх распускает свои щупальца по всем внутренностям, — Ты — эта причина! Но вслух, разумеется, он ничего не сказал. Пока можно, сделает все, что в его силах, чтобы эта тайна таковой и оставалась. А если сумеет, унесет ее с собой в могилу.

— Сложно сказать. Когда я выбирал специализацию, эта область была самой малоисследованной. И очень болезненной для пациентов.

— Верно, — Лиза опустила голову, и на какое-то время между ними повисла тишина.

Он смотрел на женщину, пытаясь понять, что происходит сейчас в ее голове. Снова думает о возможности зачать ребенка? Было ясно, что эта тема для нее слишком сложна. Но ведь Лиза тоже врач. И хороший врач. И ей тем более нельзя прятать голову в песок, убегая от проблем.

— Я думаю, вы совершенно напрасно боитесь.

Она вскинула на него глаза, и в них на мгновенье мелькнуло возмущение, но потом ее взгляд смягчился.

— Что вы этим хотите сказать?

— Есть только один способ наверняка узнать, способны ли вы забеременеть. Попробовать.

Лиза приоткрыла рот, растерянно уставившись на него, но быстро взяла себя в руки. Даже смогла улыбнуться.

— Это вряд ли произойдет.

— Почему же? — Павел понял, что она имеет в виду не саму возможность, а условия, необходимые для зачатия. И, хоть и не осмелился бы признаться самому себе, что хочет это услышать, но действительно ждал слов о том, что у нее нет подходящих кандидатов для отцовства.

Однако Лиза ответила совсем другое.

— Потому что сейчас для меня важна работа. Очень важна, иначе бы я не пришла в вашу клинику. Именно работа — на первом месте, — это прозвучало довольно жестко. — Ни на семью, ни на детей у меня нет времени. Пока, во всяком случае.

— Тогда почему вы озаботились этим вопросом именно сейчас?

— Это неважно.

Теперь ее слова звучали бесстрастно, но Павел не мог не заметить, как напряженно сжимаются губы и как участилось дыхание, выдавая волнение женщины. Но не остановился, решив идти дальше. Ему нужны были ее ответы.

— Ваше желание узнать, способны ли вы зачать ребенка, не вяжется с тем, что вы сейчас говорите.

На ее скулах проступили розоватые пятна.

— Давайте сменим тему. Мы же можем поговорить о чем-то другом?

— Боитесь? — осторожно уточнил он.

Лиза отвела взгляд.

— Нет. Просто не хочу говорить об этом.

Она лгала. За годы работы Павел хорошо научился различать тех женщин, которые стремились к материнству. Что-то особенное было в их поведении, взглядах, жестах. Да и потом, ни один нормальный человек не задался бы целью узнавать о возможной беременности, если бы ничего подобного не имел в планах. Пусть даже потенциально. Значит, все дело именно в страхе.

Как раз это он вполне мог понять. После того, что случилось, ее опасения вполне объяснимы. Но ведь ребенок, которого Лиза потеряла, не принадлежал только ей одной. Был же еще и отец. Или история о нем — еще одна болезненная страница в ее жизни? Ведь, насколько Павел понял, замужем она никогда не была. Ошибка юности, завершившаяся беременностью? А потом и вовсе ставшая трагедией? Трагедией, в которой он оказался самым главным участником. Прошло больше десяти лет, отчего же она так и не попробовала получить ответ на мучивший ее вопрос? Неужели после всех тех событий ей трудно строить нормальные отношения?

Но ведь причина точно не в ней. Соболев знал это наверняка, потому что слишком отчетливо помнил, с какой страстью женщина откликалась на его поцелуи. Когда он касался ее губ и их языки переплетались, не только он мечтал о продолжении.

От всех этих мыслей его снова бросило в жар, а внезапно ставшие тесными джинсы вынудили его резко подняться, чтобы сменить положение. Лиза изумленно взглянула на него, и он не нашел ничего лучшего, как сказать:

— Хочу убрать со стола лишнее.

Заявление было более чем нелепым, да и наводить порядки, пока гостья не ушла, казалось верхом неприличия, но так хотя бы можно было скрыть свое состояние. Женщина неожиданно тоже поднялась.