Выборы иллюзий

Некоторое время они ехали молча, а затем ноги девушки кто-то коснулся.

— Николь, я поговорила с Рогуном, — сообщила Родина, незаметно подъехавшая к ним на своем грациозном тигре. — Он разрешил нам сбегать по магазинам пока идет телепортация, под мою ответственность, без присмотра Дино. Ну что, ты идешь?

Николь согласилась и, попрощавшись с Гоном, отправилась с новоиспеченной подругой. Они шли пешком, петляя по узким улочкам, явно непредназначенным для езды на маунтах, и девушка думала о том, насколько этот город был больше Люндарста. За то время пока караван шел по широкой улице они бы уже дважды проехали Люндарст от начала и до конца.

— Мы почти пришли. Лавка называется Жан-Батист Гренуй, и это лучшее место по продаже косметики во всем Сумире. — нетерпеливо сообщила Родина и Николь почти сразу после этих слов увидела красивое двухэтажное здание, украшенное множеством белоснежных скульптур. На скульптурах были изображены обнаженные девушки, играющие на музыкальных инструментах, собирающие виноград и просто сидящие в соблазнительных позах.

Возле входа их уже ждала Каприс, рассеянно озеравшаяся и сменившая свой обычный вызывающий наряд на строгую алую мантию.

Они поприветствовали друг друга обнявшись, словно старые подруги знакомые не первый год, и вошли внутрь.

Живые цветы перемежались там с абстрактными каменными изваяниями, красиво подсвеченными лампами, светящимися голубым и розовым светом. Сотни маленьких пузырьков и склянок располагались на белых каменных полочках по стенам, а в центре помещения находился большой фонтан в форме трех раскрытых бутонов розы. На одном из лепестков сидела обнажённая девушка с совершенно белой кожей и белыми же волосами.

Девушка напевала какую-то песню, тонким, нежным, но совершенно не человеческим голосом, а над её головой Николь увидела надпись: Принцесса глубинных сирен. Красный цвет надписи выдавал в ней враждебного моба. Подойдя чуть ближе, Николь обнаружила, что фонтан отделяет от остальной комнаты бело-голубая мембрана магического поля.

Казалось, сирена не обращает никакого внимания на посетителей и вообще на что-либо вне её фонтана. Николь поднесла руку к мембране и коснулась её кончиками пальцев, отчего девушка не прекращая петь быстро взглянула ей в глаза и Николь услышала:

Скользишь одна в пучинах сумеречных вод

Ты, проникающая в разумы хозяев.

Из жизней-ручейков создашь водоворот.

По щеке сирены скатилась одинокая слеза, хотя ее мимика никак не поменялась.

— Ох, прошу, не обращайте внимания на Жанет, — раздался рядом тягучий слащавый голос.

Голос принадлежал изящному темноволосому эльфу, на лице которого Николь различала следы косметики и это лицо показалось ей смутно знакомым.

— Так я зову мою милую сирену. Иногда она поёт совершенную несуразицу, честно, я порой жалею о вложенных в неё деньгах. Ох, простите мне мои манеры. Эрнесто Леаналиен, хозяин этого чудного заведения к вашим услугам. Тут ещё бывает мой слуга НПС, но я его отпускаю пока сам нахожусь в магазине.

— Здравствуйте Эрнесто, я Николь Файен. Я у Вас впервые.

— Знаю, знаю, дорогая моя, я отлично помню всех моих клиенток, стало быть теперь не забуду и… — он запнулся и осекся глядя в лицо девушки.

Николь наконец поняла отчего ей кажется знакомым это лицо.

Комната рабского подземелья.

Открытая дверь.

Новый клиент.

В руке девушки сам собой появился боевой мистический посох. Ей захотелось не просто отправить эльфа на респаун, а выжечь его из этого мира, стереть информацию о нем навсегда.

— П-п-простите! — запречетал Эрнесто и попятился. — Я не хотел. То есть нет, я хотел, но я был не прав. Пожалуйста!

— Что тут у вас происходит? — вмешалась Родина, подходя ближе. — Привет, Эрнесто.

Эльф посмотрел под ники девушек, очевидно прочитав метки кланов и ему сделалось совсем не хорошо.

— Я… привет. Я правда очень сожалею. Послушайте я ведь честный гражданин США, я плачу налоги и тут и в реале, я законопослушный человек!

— Так ты америкос? — отчего-то вырвалось у Николь и от этих слов эльф вздрогнул как от удара.

— Кого тут надо сжечь? — непринужденно уточнила Каприс подойдя сзади с пылающим посохом на изготовку. Лучшего, по слухам, фаермага в игре казалось совершенно не смущало нахождение в белой зоне.

Эрнесто упал на колени и воскликнул:

— Простите меня! Я ведь даже не задумывался над тем, что делаю.

Родина мягко положила ладонь на плечо Николь и сказала:

— Никки, я не знаю, что у вас было раньше, но я думаю вхождение сейчас в ПК режим — не лучший способ уладить разногласия. Опусти посох, милая.

Николь, кипя от ярости, но все же понимая правоту подруги, медленно опустила руку и спрятала посох в инвентарь.

Быстро уловивший смену градуса обстановки Эрнесто вскочил на ноги и забормотал полушепотом:

— Позвольте мне загладить свою вину. Поймите, дурная репутация может похоронить меня, все мои клиентки — девушки и женщины, я не хотел бы чтобы они узнали…

— А что они могут узнать Никки? — с подозрением спросила Родина.

— Я почти два месяца провела в убежище, где девушек заставляли заниматься проституцией. А он был одним из моих клиентов, — холодно ответила Николь глядя в глаза эльфу. Аура того полыхала желтыми огнями смущения, клубящегося в сложном вихре.

— Ах ты, козел! — презрительно воскликнула Родина и выхватила из рунных ножен длинный меч, лезвие которого словно было соткано из света. Однако теперь уже Николь остановила подругу.

— Девочки, если вы все же решите его грохнуть, у дверей старшая руна огня. Первого стража она отбросит, а дальше подеремся, — флегматично сообщила фаермаг.

— Слушай меня Эрнесто, — медленно проговорила Николь, чеканя каждое свое слово. — Сегодня мне от тебя ничего не надо. Но не спеши радоваться, я еще вернусь за платой и поверь, она окажется весомой.

— Я готов искупить свою вину, если Вы мне это позволите! Можете взять сегодня любую косметику совершенно бесплатно!

— Велиана Скай десять, — моментально выпалила Каприс, стоящая сейчас с посохом на изготовку около двери и, казалось, ожидавшая подобного предложения. Впрочем, через мгновенье она уточнила: — Три баночки.

Если Эрнесто и смог почти ничего не показать лицом, то по его ауре Николь видела, как торговца поразила словно бы физическая боль. Он лишь тяжело вздохнул и поплелся к дальней полке, единственной, что вместо розового или голубого была освещена белым светом.