Выброшенный в другой мир. Дилогия

– А я в его компании ела. Он даже одно попробовал и сказал, что не будет лишать меня удовольствия. А фигуру он мне надеется испортить сам.

– И когда ты переезжаешь?

– Давно бы уже переехала, да только хотела дождаться тебя.

– Вот так, сам того не желая, становишься препятствием сестре на пути к счастью! Да шучу я. Соскучился по вам, а по тебе больше, чем по остальным. А Рабус где?

– Раз до сих пор не висит у тебя на шее, значит, пока еще не вернулся из гимнасия. Отец сейчас в Сенате, а мама в доме. Пойдем я тебя провожу. Ей, в отличие от меня, бегать неприлично, так что она тебя ждет в гостиной на мужской половине.

– Тогда отцепись от моей шеи. Или тебя донести на руках?

– Ладно, сама дойду. На руках меня и без тебя теперь есть кому носить. Пошли быстрее, пока она сама сюда не примчалась, матронам такое не к лицу.

Они быстро вошли в холл, поднялись по одной из двух парадных лестниц на второй этаж и прошли через анфиладу из нескольких комнат до большой гостиной.

– Мама!
– суровый начальник для тридцати тысяч воинов, консул империи и почти триумфатор бросился к сидевшей в кресле изящной женщине лет сорока пяти и уткнулся ей лицом в колени, как это делал, когда был маленьким, в чем-то провинился и хотел испросить прощение.

– Ты не забыл!
– засмеялась она, обнимая его за плечи.
– Я тебя, мой мальчик, уже заждалась. Надеюсь, что твои обязанности перед империей выполнены, и ты уделишь все свое время нам. Завтра тебе надо будет появиться во дворце императора для чествования, а потом ты только наш.

– Я постараюсь, мама, - осторожно ответил Лаций.
– Я все-таки человек военный. После похода должны дать отпуск, но всякое может случиться.

– Какой смысл иметь мужа-сенатора и сына-консула, если они не смогут добиться от имперских чиновников того, что те и так обязаны сделать?
– сказала Селина.

– Мама, кроме чиновников, есть еще император.

– Ты опять что-то задумал, сын?

– Давай поговорим об этом позже, когда вернется брат. Отец, наверное, тоже скоро будет дома. Он должен быть в курсе моих затей и может внести ясность в мою ближайшую судьбу. Но в любом случае, что бы ни случилось, постараюсь хоть несколько дней посвятить вам.

Брат за год заметно подрос и немного раздался в плечах. Когда закончились первые радостные вопли и шлепки друг друга по плечам*, он сразу же потребовал рассказать о сражении. Пришлось рассказывать.

(* мужчины, являющиеся близкими родственниками или друзьями, приветствовали друг друга похлопывая по плечам, все прочие вскидывали в приветственном жесте правую руку со сжатым кулаком).

– Эх, жаль меня там не было!
– с завистью сказал Рабус.
– Надеюсь, в следующем походе мы с тобой будем вместе. Где твоя походная броня? Посмотреть можно?

– Я ее оставил в первом легионе. Мы сюда ехали налегке и захватили только луки для охоты, ну и, само собой, мечи. В легион должны прислать для прохождения сборов пару центурий новичков, а часть легионеров отпустят на два месяца в отпуск. Я договорился с теми, кто едет в столицу, что они привезут мои вещи в обозе. А по поводу похода... Пойдем на женскую половину. Я хочу кое-что рассказать, только не одному тебе, а всем.

Братья нашли Лидию, отобрали у девушки книгу, и все трое направились в комнаты матери.

– Настало время разговора?
– спросила Селина, увидев их компанию.
– Отца ждать не будем?

– Вообще-то, он и так в курсе. Я вам хотел рассказать.

– Ну тогда располагайтесь поудобнее, а ты можешь рассказывать, что задумал.

Лаций сел на скамью ближе к матери и начал свой рассказ:

– Когда я еще до назначения на юг обдумывал, как можно решить проблему со Степью, в голову пришла мысль, что мы должны быть благодарны кочевникам, и их сильное ослабление может быть опасным.

– Как эти грязные убийцы могут быть полезны?
– удивилась Селина.
– Мне непонятны твои мысли. Ты не рабов имел в виду?

– Ну какие из них рабы, мама, - возразил Лаций.
– Я имел в виду то, что наличие серьезной опасности сотни лет не давало нам одряхлеть и зарасти жиром. Сильный и безжалостный враг заставлял Сенат выделять большие средства на армию, постоянно ее усиливать и совершенствовать.

– Ты хочешь сказать, что теперь, когда угроза не так велика, Сенат пойдет на сокращение армии?
– с недоверием спросил брат.

– Сторонники такой экономии в Сенате есть, но никакого сокращения не будет хотя бы из-за того, что кочевники унялись только на время. А если пройдет мое предложение, то армию, скорее всего, еще и увеличат.

– Ты об этом хотел рассказать?
– спросила мать.

– Да. Пять столетий назад наши предки создали империю, присоединив к Сорме тех, до кого смогли дотянуться. Уже тогда мешавшие кочевники и необходимость навести порядок в новой империи заставили прекратить попытки увеличить ее еще больше.

– Куда уж больше, брат?
– с недоумением спросила Лидия.
– Мы и так больше всех остальных соседей вместе взятых. Даже в союзе королевств жителей меньше, чем в империи.

– А почему не больше?
– вопросом на вопрос ответил Лаций.
– Воевать с союзом королевств никто не хочет, но есть еще варварские королевства за проливом! Сейчас в наших руках сила, которой им противопоставить нечего, а нам совсем не помешают новые земли и богатства их жителей, рабы, наконец!

– Рабы?

– А чему ты так удивляешься? Кто работает на каменоломнях и дерется на потеху публике на арене цирков? Кто надрывает жилы на военных галерах? Кочевники в качестве рабов не подходят: сломить трудно, а живут в неволе очень недолго. Мы уже давно покупаем рабов у островных пиратов, а это в основном жители тех самых варварских королевств. В конце концов, они рано или поздно ощутят величие империи, когда сами войдут в ее состав и станут провинциями.

– Ты представляешь, сын, сколько прольется крови?

– Величие без крови не бывает, мама! Если бы наши предки боялись лить кровь, мы бы до сих пор скитались в повозках с дырявыми шатрами по своей Сорме, если бы нас не завоевал более сильный противник.

– Я боюсь, что в той крови, которую ты собираешься пролить, будет и твоя собственная или кровь твоего брата. Ведь за величие придется платить. Матерям трудно терять сыновей, но когда такое происходит при защите родины, вместе с горечью приходит понимание того, что иначе нельзя. А отдавать кого-то из вас за величие империи... Знаешь, Лаций, по-моему, у нее этого величия и так достаточно. Но с тобой об этом спорить бесполезно. Какие вы еще мальчишки! Вам бы только махать мечом. К кому ты с этим обратился?