Выгоревший мир

Вайтсмит чуть притормозил и, когда "спец" приблизился к нему, неожиданно резко развернулся и ударил того вытянутым указательным пальцем левой руки в горло, проткнув его, словно рапирой. Изо рта мужчины вырвался булькающий звук, он начал описывать дугу вокруг собственной оси; в воздухе поплыли шарики крови. Вайтсмит, схватив его за руки, быстро преодолел слабое сопротивление и свернул шею. Закрепив тело у настенного светильника, он стал внимательно изучать внешность убитого им охранника. Строго говоря, Вайтсмит не был человеком в обычном смысле этого слова, так как он никогда не рождался на свет. Его попросту создали при помощи нанобиорепликации, молекулу за молекулой. Кроме электронной начинки, он обладал рядом других существенных отличий, например, его мышцы, состоящие из синтетических волокон, могли развивать усилие в несколько лошадиных сил. Суставы, заполненные особым составом, твердеющим под воздействием ультрафиолета, в нужный момент словно каменели, и рука, нога или, как в этом случае, палец, наносили жёсткий удар, способный пробить тело противника насквозь. Ещё одной особенностью строения тела Вайтсмита было наличие гораздо большего количества костей, нежели у обычного человека. Сложенные вместе и удерживаемые всё тем же составом, они по прочности не только не уступали обычным, но и превосходили их, так как содержали слои углеволокна. Однако самое интересно было в том, что Вайтсмит мог изменить свою внешность, передвинув множество мелких костей так, чтобы его лицо или даже всё тело приобрело иные очертания. К счастью для Вайтсмита, убитый им "спец" был примерно того же телосложения, поэтому ему достаточно было лишь слегка передвинуть "решётку" лица, сдвигая скулы. Лоб стал более низким и широким, а уши получили увеличенные, хотя и более тонкие, чем у мертвеца, мочки. Под воздействием ферментов, выделяемых специальными железами, волосы приобрели тот же цвет,. Правда, они были чуть длиннее, чем у его покойной жертвы, но, как было отлично известно Вайтсмиту, люди обычно не обращают внимания на подобные детали. Только продолжительное пребывание в обществе близких друзей покойного возбудило бы их подозрения. Впрочем, Вайтсмит отнюдь не собирался где-либо задерживаться. Привязав труп так, чтобы тот никуда не уплыл, он одел его пиджак - и счёл, что метаморфоза оказалась вполне удачной. Согласно документам, его имя теперь было Чен Милл, и он являлся сотрудником Специальной Службы в звании майора. Впрочем, и это имя ему не слишком нравилось - Вайтсмит-Милл планировал поменять его на то, которое носил начальник смены, хотя имя начальника личной охраны Рихтера, ещё ему незнакомое, несомненно, подошло бы гораздо лучше. Окончательно прощаясь с обликом туриста, Чен Милл выбросил свой дорогой пиджак в ближайший пневмомусоропровод. У него было всего пару минут до того, как покойника хватятся.

3

Моррид, Коронованный Президент Гейомии, решил посвятить послеобеденное время рассмотрению петиций. Первая из них совершенно секретная, была принята им у Радая. Рослый, по крайней мере, для обычного человека, министр обороны и тайной полиции вытянулся в струнку, ожидая вердикта. Моррид удостоил своего верного соратника лишь беглого взгляда - тот нисколько не изменился с тех самых пор, когда они познакомились, разве что русые волосы, длинной более напоминавшие двухдневную щетину, поредели. Поменялась и униформа. Вместо полевой, со споротыми знаками различия, Радай теперь носил парадный чёрный мундир: френч с высоким стоячим воротником и галифе, заправленные в начищенные до зеркального блеска сапоги. Приборный цвет - красный, с золотистой окантовкой; такое сочетание придавало военнослужащим Моррида угрожающий и одновременно весьма эффектный вид. Фуражка покоилась, согласно этикету, на согнутой в локте правой руке, что имело двоякую цель: с одной стороны, Радай выражал тем самым своё почтение Морриду, с другой - его правая рука была занята, что не позволило бы экс-дезертиру внезапно выхватить из кобуры пистолет и выстрелить в своего господина, даже если бы ему и пришла в голову подобная безумная мысль.

Несмотря на занимаемую высокую должность и титул Почётного Главы Гейомской Академии Наук, Моррид читать не умел - ему были знакомы лишь некоторые буквы алфавита. Впрочем, его "третий глаз", при необходимости выполнявший и функции линзы объектива, считывал всю информацию, транслируя её при помощи нанопередатчика ближайшему другу Коронованного Президента, компьютеру, управлявшему системами энерго-жизнеобеспечения дворца- искусственному интеллекту DMR-28. Тот, имея доступ к обширным банкам данных, молниеносно обрабатывал информацию и, кроме того, что отправлял обратно радиограмму с "звуковоспринимаемой" записью текста, присовокуплял к ней свои комментарии. Иногда Моррид, более для того, чтобы показать, что власть здесь принадлежит ему, отметал их; в большинстве же случаев эти рекомендации, производившие впечатление весьма дельных, принимались им к исполнению.

Петиция Радая, опиравшаяся на социологические исследования, проведённые при помощи многочисленной агентуры, содержала следующее предложение: учредить дуалистическую религию, противопоставляющую Добро в виде Моррида Злу - Анархо-Антихристу XI. Моррида и его интеллектуальную ипостась, DMR-28 следовало также воспринимать двойственно, в качестве воплощённого единства Плоти и Духа. Моррид, ретранслируя информацию DMR-28 и получая от того соответствующие комментарии, улыбался и кивал. Даже Радай увидел, насколько изменилось общество, хотя его идея была несколько упрощённой, по сравнению с первоначальным замыслом, выдвинутым искусственным интеллектом.

– Очень интересная мысль, Радай, - Моррид добавил в голос вкрадчивые нотки, давая тем самым понять, что доволен далеко не всем. Министр обороны и тайной полиции, почувствовав, что с ним играют, как кот играет с мышью, беспокойно дёрнулся. Гнев Моррида, свидетелем которого ему неоднократно приходилось быть, порой приводил к ужасным последствиям.

Моррид, удовлетворённо улыбнувшись, продолжал, повторяя за радиосуфлёром фразы, исходившие от укрытого в надёжном месте суперпроцессора:

– Однако она выглядит очень уж плоско, давая верующим основания предполагать, что мир построен на дуальных, или, если угодно, бинарных началах. Так можно скатиться до манихейства - и в конечном счёте попытаться подменить Бога Дьяволом. Нет, дорогой мой Радай, природа Бога должна быть принципиально иной, куда более цельной и реальной, нежели дьявольская.
– Моррид видел, что Радай улавливает только основную суть сказанного им - вероятно, сказывались пробелы в образовании.
– Объясняю как можно доступнее: Бог должен быть триедин. Бог-Дух указан тобой верно и достаточно прозорливо, однако Плоть должна быть разделена - на Бога-Отца, роль которого судьба уготовила мне, и на Бога-Сына.

Радай непонимающе мигнул. Всё-таки он был простым солдафоном.

– А кто же будет Богом-Сыном?

Моррид рассмеялся, позволив громогласному эху несколько раз облететь тронный зал.

– Этот вопрос останется открытым. Тайной полиции нужно будет составить и постоянно обновлять списки лиц, склонных к интеллектуальной деятельности, то есть потенциальных революционеров - и склонять их на этот путь.

Лицо Радая озарила понимающая улыбка:

– Но прежде их необходимо будет подвергнуть строгим проверкам?..

– Совершенно верно, мой старый друг. Как ты отлично понимаешь, ни одного из них при жизни я не смогу назвать сыном. Но посмертно...

На сей раз они хохотали вместе, практически в унисон. Когда эхо стихло, Радай сообщил, что есть ещё один проситель, заместитель министра культуры и образования.

– Его проверили?

– Конечно. Оружия и взрывных устройств нет. Однако я бы хотел, чтобы вы лично ознакомились с его петицией, господин.

4

Запись была плохая, явно сделанная при помощи дешёвого устройства скрытного наблюдения, сделанного в одном из полулегальных дзайбацу. Впрочем, хотя чёткость трёхмерного изображения и оставляла желать лучшего, картинка была вполне различимой. На ней был явственно виден Ле Саж, одевший шлем для считывания электромагнитных импульсов головного мозга. С помощью этого устройства он делал какие-то записи, вроде дневниковых, которые проецировались прямо перед ним и которые он корректировал по мере необходимости.

Радай счёл нужным выступить с разъяснением:

– Важно добавить, что речь идёт не о мыслях Ле Сажа, которые, однако, сами по себе содержат угрозу государству, ведь он - весьма умный и образованный человек, - Моррид кивнул, вспоминая только что закончившийся разговор.
– В данном случае нам приходится говорить именно о книге, которую он, возможно, даже собирается опубликовать.

Работа Ле Сажа на косморазведку была настолько очевидным и давно известным фактом, что о нём даже не упоминалось, благо Гейомия не обладала достаточной военной мощью, чтобы ссориться с Конфедерацией. Однако ранее Ле Саж не был столь опрометчив, чтобы оставлять столь явные улики.

– Ладно, давайте посмотрим, что он там написал.
– Моррид отдал мысленный приказ линзе дать максимальное увеличение записей Ле Сажа. DMR-28, с которым он был постоянно связан, тут же преобразовывал текст в сигнал, воспринимаемый участком головного мозга, отвечающим за слух, как собственно звуковой. Моррид, однако, остался недоволен прослушиванием читаемого. Дневник этот, даже до Революции стоивший бы автору лишения всех гражданских прав, Регулярных или Иррегулярных, сейчас казался попросту святотатством - в нём власть Моррида подвергалась резкой и беспощадной критике, более того, сам Коронованный Президент представлялся автору простым смертным, если не хуже. Достаточно привести лишь некоторые строки: "...Пожар...Он был подобен вулкану. Дома, построенные из полимеров, оказались великолепным топливом. Пламя достигало десятков и сотен метров в высоту, что только усиливало конвекцию воздуха, закачивая всё новые и новые тонны кислорода, подобно гигантским кузнечным мехам. Целые кварталы, площадью в многие квадратные километры, попросту растаяли, превратившись в токсичный дым, смертельный для всего живого. Поначалу мысль спрятаться в канализацию всем показалась невероятно умной - ведь огню туда не добраться, да и жидкость, пусть и зловонная, не позволит ему распространиться. Как жестоко мы ошибались! Несчастные, оказавшиеся под землёй, в большинстве своём так и не вернулись на поверхность. Многие задохнулись; их разлагающиеся тела, ставшие добычей мутакрыс, ещё долгие недели спустя отравляли воздух над городом непередаваемым трупным зловонием. Участь же тех, кто оказался в тоннелях, расположенных непосредственно под очагами возгорания, была гораздо печальнее: там удалось обнаружить только массы омерзительной на вид серо-розовой слизи, в которой с трудом можно было признать человеческие останки. Тем не менее, это были они - расплавленные жаром, доходившим сквозь раскалившийся камень и железобетон. В конечном счёте, даже эти материалы не выдержали чудовищных температур, и своды тоннелей обвалились, обнажив страшную правду, ставшую доступной для обозрения, когда огонь стих. Впрочем, исполком КомиСвободы стал для меня наибольшим разочарованием, затмившим даже апокалиптические картины Пожара. В какой-то степени я рад, что большинство из них погибло...Они ничего не знали ни о городе, ни о том, к чему приведёт пожар - отвратительней всего оказалось то, что даже узнав правду, они не почувствовали ни малейшего сожаления. Десять, сто миллионов погибнет или даже миллиард - им было всё равно, так как их интересовала только власть. Власть! Что они о ней знали? Наверное, не более, чем нищий выходец из трущоб - а Моррид происходил из мест, куда худших - знает о богатстве. Но именно ему было суждено победить в борьбе за власть - видимо, в той группе проходимцев, что возглавила Революцию, он оказался самым жадным, коварным, не считающимся ни с чем авантюристом. Только ему были чужды какие-либо нормы морали - и он победил! Теперь нам всем, не разгадавшим вовремя суть происходящего, предстоит стать свидетелями того, как эта власть окончательно уничтожит сама себя - разумеется, вместе с нами. Штат министерства состоит из десятка - даже цифра эта нестабильна - сотрудников, именуемых моими заместителями, которые постоянно доносят на меня Радаю. С каждым днём я нахожу, что выполнять служебные обязанности мне всё труднее - пропадает вкус к самой жизни, переполненной тоской и страхом...".

Моррид посмотрел в честные глаза одного из заместителей Ле Сажа - широко распахнутые, цвета чистого неба, они внушали искреннее доверие. Парень, которого звали Наяш, восхищённо улыбался, глядя на Коронованного Президента. Моррид наклонился вперёд, сжав подлокотники трона, и обратился к нему:

– Наяш, то донесение, что ты принёс, этот заговор, раскрытый тобой... Подобного предательства ещё не знал даже наш прогнивший мир! Этот двуличный лицемер, этот изменник понесёт самое суровое наказание - благодаря тебе! Ты поступил, как верный сын - доложил своему Истинному Отцу. И как Отец всей Гейомии я должен отблагодарить тебя - как родного сына. К сожалению, слишком многие захотят оскорбить тебя, попытаются выставить обычным стукачом - я будто наяву слышу завистливый шёпот моих ревнивых придворных...

Моррид закатил глаза к потолку, позволив Наяшу принять соответствующую обстоятельствам позу, свидетельствующую о смирении и покорности. Заместитель министра культуры и образования простёрся ниц, целуя пол у подножия трона, в то время как Коронованный Президент милостиво улыбался ему с высот, достигнутых праведным трудом.

Наконец, Моррид прервал молчание, переполненное святостью:

– Как бы я хотел обратиться к тебе со словами "сын мой", дорогой мой Наяш - но увы! В моём случае, в случае воплощённой божественности, требования - и почести, конечно - к Сыну гораздо выше. Радай, мой верный слуга, выдаст тебе белую, с золотым шитьём, накидку послушника и начнёт готовить к испытаниям, которые ты, несомненно - верь мне, как я верю в тебя!
– с успехом пройдёшь. Тогда наши судьбы станут воистину неразделимы.