Выход в свет. Внешние связи

Все-таки Капа — счастливчик. Пойдет сейчас, насвистывая, с пятеркой в кармане и со спокойной совестью оторвется на полную катушку. Заодно его отец и брат порадуются отличной отметке.

— Удачи тебе, — поднялся с подоконника сосед.

Проводив его взглядом, я покосилась в сторону кучки ребят, за которыми заняла очередь, и замерла, неприятно пораженная. К парням присоединились девчонки, и увеличившаяся компания оживленно общалась, а возле Мэла стояла Эльза и что-то рассказывала, эмоционально жестикулируя.

Ишь машет руками, словно ветряная мельница, — подумала я с внезапно нахлынувшей злобой. Вдобавок задело, что Мэл, сидя нога на ногу, внимательно слушал и улыбался облезлой египетской кошке.

Что со мной? — удивилась сверкнувшему зарницей недовольству. Непонятно, почему разговор Мела и девицы кольнул меня острой иглой. В самом деле, неужели людям нельзя пообщаться? Общаться можно, а улыбаться — нет, — заверещал тоненький голосок на ухо. Нельзя, чтобы близко и интимно. Нельзя, чтобы ей, а не мне.

Какая интимность? — заорал голос в другое ухо. Вокруг толпа, куча народу, однокурсники обсуждают сегодняшний экзамен. Интересно, Штице сдавала честно или пыталась схитрить?

Я успела забыть, до чего она хороша — в облегающих брючках и сапожках со шпильками. Подумаешь! Неделя не минет, как пройдусь походкой от бедра в туфлях с высокими каблуками, и все ахнут от зависти.

Тут Мэл рассмеялся, очевидно, в ответ на какую-то шутку, и Эльза подхватила красивым смехом. Следом развеселилась вся компания, словно парней абсолютно не волновала приближающаяся очередь на экзамен.

Сердито перелистнув страницу, я углубилась в чтение, хотя не видела ни строчки. Внимание сконцентрировалось на соседнем окне: глаза косили, а слух обостренно внимал.

Из аудитории вывалились выдохшиеся студенты с упаренными лицами.

— Следующие, — прошел гул по коридору. — Пять человек.

Парни по соседству, в том числе и Мэл, подхватили сумки и направились к двери.

— Егорчик, ни пуха, ни пера! — крикнула Эльза.

— К черту, — обернулся Мэл.

Меня захлестнуло волной раздражения. Он послал ослепительную улыбку драной египетской кошке, а в мою сторону не взглянул ни разу.

— Кто пятый? — послышались голоса у двери. — Это последние, или еще кто-то остался?

Конечно, остался, — спрыгнула я с подоконника и, взяв сумку, побежала к аудитории.

За спиной раздался дружный девчоночий смех.

13.2

Ожидания не оправдались. Альрик выглядел как свежесорванный огурчик, в отличие от десятка экзаменуемых, сидящих на разных рядах и на различной высоте с таким расчетом, чтобы расстояние между ними исключало взаимопомощь и списывание. Студенты имели замордованный и измочаленный вид. Вскоре и мне предстоит стать похожей на выжатый лимон.

У экзаменационного стола тоже сидели несколько страдальцев и, хмуря лбы, чиркали на бумажках. Они одолели обязательную часть программы и пытались набрать баллы в произвольной, то бишь отвечали на дополнительные вопросы.

Я подошла к столу, когда парни, выбрав билеты, рассаживались по местам.

— Прошу, — широким жестом профессор обвел разложенные белые прямоугольники. Жалкие семь штучек. Наверняка по закону подлости пятый уже выпал, и восемнадцатый ушел, и двадцать четвертый достался кому-то другому.

Поводив рукой над билетами, я прислушалась к внутреннему голосу, а Альрик со сдержанной улыбкой наблюдал за неуверенными движениями. Наверное, за сегодняшний день он насмотрелся и наслушался достаточно, чтобы хохотать в полный голос. Чем втихомолку посмеиваться, лучше бы посочувствовал ограниченному выбору билетов.

Капа сильно преувеличил действительность, повествуя о зверствах профессора. Тот ни капли не походил на ужасного людоеда, поедающего живьем бедных учащихся, и лучился бодростью, выделяясь контрастом на фоне уморенных студентов.

Решившись, я схватила билет из серединки. Единственное подходящее место оказалось на первом ряду посередине, а слева у окна сидел Мэл и шуршал листами.

— Папена, вы забыли бумагу для письма.

Пришлось вернуться к столу за бумагой. Пока я занималась ходьбой, Мэл так и не отнял голову от парты, углубившись в написание ответа. Хорошо, что он не бросился на профессора, едва зашел на экзамен. Нет худа без добра. Пусть вчера Мэл грубил по телефону, все же уговоры возымели действие, и теперь он из упрямства не вступит в открытую конфронтацию с преподавателем.

Неплохо. Во всем нужно видеть плюсы. Мне удалось выловить ложку меда из бочки дегтя — чем не повод для оптимизма?

Так, подумали о Мэле, а сейчас пора возвращаться в реальность.

Почему его допустили к экзамену? — отвлеклась я, проигнорировав самовнушение. Ведь вчера Мэл не пришел на сдаточную работу и провалил практическое занятие, почесав кулаки об однокурсника. Может, снова кто-то из родственников надавил на нужные рычаги?

Хватит бездельничать! Время идет, а я засоряю голову ненужностями. К тому же причина этих ненужностей сидит неподалеку и в упор меня не замечает. Строчит, аж перо дымится.

Вздохнув, я вчиталась в билет под номером 55. Подходящие цифры для отличников, но содержание отвратительное. Совершенно незнакомый билет, потому что я успела дойти лишь до тридцать седьмого.

Пока настраивалась на нужный лад, экзаменатор отпустил восвояси пятерку студентов, сидевших у стола, и следующая партия обреченных заняла их места.

"Причины несовместимости символистики и технического прогресса, обоснование причин" — значился первый вопрос.

Я задумалась. В памяти всплыли отдельные фразы о конфликте вис-волн с электромагнитными, а обоснование с графиками и амплитудами — хоть убей — совершенно не отложилось на подкорке. Ладно, что-нибудь натрепим.

Второй вопрос. "Общие принципы создания предметов с вис-улучшениями".

Поскольку написано "общие", то и рассказывать буду в общих чертах, начав с сотворения мира.

Далее. "Эскиз типовой пентаграммы, изменяющей структуру неодушевленных предметов".

А-а, это просто, наплетем про яблочко на блюдечке с голубой каемочкой, благо пример Альрика, растворившего стену на лекции, до сих пор стоит перед глазами. Чем не изменение структуры неживого предмета? А вот с эскизом сложнее, точнее, совсем никак.