Вымышленные и подлинные истории Алекса

В её дом приходили деревенские бабки, приносили парного коровьего молока в бутылочке, радостно гогоча и глядя на подрастающего Семёна.

– Ах, Сёмушка, голубок! Да какой ты славный!
– весело приговаривали они.

Вероника, сильно прихрамывая, умудрялась топить печку, кормить своего младенца, заниматься стиркой и уборкой по дому. Она принимала прописанное врачами лечение, но не давала себе расслабляться. Женщина качала в колыбели мальчика и напевала ему своим нежным голосом колыбельную песню:

Спи спокойно, мой сыночек,

Ласковый, скорей усни.

Милый, добрый ты цветочек,

Бог спаси и сохрани.

Спи, любимый, сладко-сладко,

Песню я тебе спою.

Обезьянки и лошадки

Тоже за день устают.

Пусть во сне тебе приснится

Совершенно мир другой.

Где спокойно людям спится,

Где царит души покой.

Может быть, и в этом мире

Будет всё, как никогда.

В нашей маленькой квартире

Будет солнышко всегда.

Спи спокойно, мой цветочек,

Будешь ты всегда со мной.

Спи, любимый мой сыночек,

Добрый, ласковый, родной.

В подполе Вероника нашла старое ружьё: её отец до войны ходил на охоту. Девушка пользоваться им не умела, но на всякий случай оставила в сенях. Время было неспокойное. Бандитов всех не переловили. Трое из них - Гришка Воронцов, светловолосый и здоровый детина, который глумился и насиловал несчастную Веронику, рыжий Иван Греков и латыш Янис Вацконис упитанного телосложения - прятались в лесах и были неуловимы. Озлобленные офицеры и солдаты внутренних войск прочёсывали леса с собаками и все прилегающие населённые пункты, опрашивали жителей, заподозренных в укрывательстве, задерживали и избивали на допросах. Спасаясь от погони, Воронцов с двумя подельниками, отстреливаясь, убили несколько солдат и тяжело ранили офицера, умершего потом от потери крови. Грабить деревни, как раньше, бандиты не решались - боялись облавы. Да и жители стали бдительнее, вооружившись ружьями. Устав от изнурительных мытарств и скитаний, Григорий с Ванькой закололи и съели латыша. С наступлением зимы в лесу есть больше было нечего. От сильной простуды свалился и Иван. Воронцов пристрелил рыжего, дабы он не мучился. Похоронив товарища в лесу, Гриша наткнулся на переодетых оперативников. Те, опознав преступника, бросились за ним в погоню. Отстреливаясь, Григорий мчался в ближайшую деревню.

– Стой, гад! Бросай оружие!
– кричали менты в гражданской одежде.

– Получи, легавый!
– показал им кукиш Воронцов и выпустил последний патрон.

– А-а-а...- застонал сражённый наповал один из оперов.

– Убью, сука!
– закричал второй и в ярости выпустил всю оставшуюся обойму в Григория.

Истекая кровью, раненый бандит разыскал знакомый дом.

Вероника, растопив печь, села кормить маленького Семёна. Сегодня она плохо себя чувствовала - беспокоило сердце. Отчаянный стук в дверь переполошил её окончательно.

– Кто там?
– испуганно спросила молодая женщина.

– Открой...
– послышался до ужаса знакомый голос.
– Я не причиню тебе больше боли.

– Убирайся!
– твёрдо произнесла Вероника, - уходи сейчас же, а то я тебя пристрелю!
– Девушка щёлкнула затвором отцовского ружья.

– Я ранен, истекаю кровью.
– тихо произнёс бандит.

– Уходи по-хорошему, - повысила голос Вероника, - поищи себе другое место.

– Ты хочешь моей смерти?
– упорствовал Гришка, - ты мстишь мне за то, что я тебе сделал больно?

– Я не мстительная, но на твоей совести сколько смертей? Ты людей грабил, убивал, а теперь ещё просишь помощи? Этому не бывать! Слышишь?

– Ну помру я у твоей двери - тебе от этого легче будет?
– прямо спросил Воронцов.

Бандит застонал и начал медленно оседать. Сквозь нижнюю щель Вероника увидела подступающую к сеням лужицу крови.

Сердце девушки дрогнуло, и она открыла ему.

Григорий упал прямо на девушку - она лишь успела его подхватить руками. Кое-как внесла тяжёлое тело в комнату, уложила на единственную в доме кровать. Воронцов истекал кровью, Вероника принялась обрабатывать рану самогоном.

Вероника закрыла бандиту лицо, оставив только рот и нос, чтобы его не узнали и, позвав в соседнем доме бабку посмотреть за ребёнком, отправилась в соседнюю деревню за фельдшером. Григорию срочно нужно было удалить пулю, иначе гангрена и смерть. Не очень-то хотелось спасать убийцу и насильника, но он - отец ребёнка. Да и смерти девушка никому никогда не желала. Покойный батюшка учил в церкви добру и сам был самым добрым человеком из всех, кого Вероника встречала в своей жизни. Дома оставалось немного семян, которые он дал незадолго до смерти - весной надо будет вскопать грядки и посадить овощи.

Фельдшер, очкастый старик, невысокого роста и худощавый, встретил девушку неласково.

– Нет у меня времени, своих дел по горло!
– буркнул он, собирая в аптечку свои инструменты и медикаменты.

– Дядя Егор, ты пойми, случайно подстрелили моего родственника! Если сейчас не вынешь у него пулю, он умрёт!

– Какое мне дело до твоих родственников! У самого баба не сегодня-завтра откинется. Не видишь, что ли?
– в сердцах закричал старик.

У печки, задыхаясь от тяжёлого кашля, громко стонала грузная, пожилая женщина.

– Егор! Иди, помоги девушке, - прохрипела она, - мне уже все равно не поможешь. А ей помоги.

Дед сверкнул очками и, горестно вздохнув, сказал, беря с собой аптечку:

– Ну, пошли, что ли... Будем спасать твоего родственника.

– Помоги вам Господи!
– на прощание пожелала добрая старая женщина.

– Какой-то подозрительный у тебя родственник, Вероника! Весь в наколках, как урка, - удивился очкарик, делая раненому бандиту операцию. Григорий скрипел зубами от боли и не вовремя высказанных слов фельдшера, но терпел.

– Ты же знаешь, дядя Егор, в нашей стране каждый второй сидел, - нашлась с ответом молодая женщина.

– Без тебя знаю!
– резко ответил старик, - но то по политическим мотивам, а этот - погляди! Весь расписан наколками. Иди лучше маленьким своим займись.

Егор Трофимович долго возился с раненым, затем сделал ему антибиотик пенициллин, который учёные изобрели совсем недавно из обычной плесени. Кто бы мог подумать, что эта обычная плесень спасёт стольким людям жизни! Однако каждый такой укол был на учёте.

Дед долго всматривался в закрытое лицо уголовника - ему, как и многим, не хотелось лишних проблем. Сына Егора Трофимыча, Лёньку, убили бандиты. Парень вернулся целым и невредимым с такой страшной войны, а тут какие-то урки сначала зверски избили, а потом зарезали как свинью. Мрази проклятые! С тех пор фельдшер возненавидел всех, кто сидел по уголовной статье. Политических он не примешивал, на их счет него мнение было другое.

Старик услышал детский плач и немного успокоился. Детей он любил. Может, только из-за ребёнка пожалел молодую мамашу и спас этого молодого человека. В другом случае Егор Трофимыч урок лечить бы не стал.