Вынужденный брак или сиротка для черного дракона

Да и некогда было.

Господа мастера насели на меня со всех сторон.

Миссис Олейни оценив мой типаж, раскритиковала макияж и сразу же отправила меня перекрашиваться к двум шустрым и очень ярко накрашенным девушкам. На мое счастье, в столице действительно знатные дамы предпочитали видеть на своем лице много косметики. Не все, но самые модные - точно. Разумеется мой макияж в понимание миссис Олейни и маркиза был лишь жалкой пародией на тонкое искусство преображать себя на выход в свет.

Но меня, деревенщину, похвалили за стремление не отставать от достойной публики.

Все эти чудесные люди, присланные его светлостью, очень даже поддерживали мое право наносить на кожу побольше белил. В принципе, судя по ним, она сами любили рисовать себе новые лица и с чувством долга взялись учить меня выполнять модный грим правильно.

После получаса возни кисточек по лицу, я с удивлением обнаружила, что ужасающе даже под слоем белого, красного, черного и золотистого - я больше не выгляжу. Да, они добавили много перламутра и золота в качестве теней. Вполне не дурно, но узнать себя без макияжа я все равно не смогла бы. Мне такой вариант очень даже подходил.

Потом миссис Олейни долго спорила с маркизом, подбирая подходящие мне цвета и фасоны аксессуаров и платьев, а затем начались примерки из выбранного. Восторг от красоты предлагаемого постепенно сменился на ощущения, что из меня выжимают все соки.

Казалось, что одежды достаточно и белье подобрали…хоть меня и старое устраивало. Но не перед кем мне щеголять в этих великолепных шелковых пеньюарах и сорочках, а спать я могу в своей хлопковой рубашке. Удобно и уютно. Всего было достаточно и много, даже более чем. Но тут…

— Отлично, на первое время выбрали, раз совсем…хм…ничего приличного не было. Теперь эскизы, — миссис Олейни распахнула папку с набросками и ее тут же окружили девушки с раскладками образцов ткани.

— Я прАсить учесть, что мои шАдАвры требАютГ подборку под ниГ плОтиА, А не наоборот, — маркиз капризно откинул золотой локон со лба.

— В смысле?
– вскипела Олейни, — ты бредишь шляпник что ли? Никто в мире такой ересью не страдает. Сначала платья, потом аксессуары.

— МЯня делов нетУ до ваших непониманЯй, тИ бездарная головешка не понимать, я великАй маркиз и моЖестро.

В гостиной мгновенно накалилась обстановка и запах очередного скандала двух творческих личностей ударил в нос. Вот - вот они схватят флакончики парфюма, бобины ткани и начнётся бой за великую и прекрасную идею.

Я не выдержав, подхватила подол платья, что не успела снять после примерки и вклинилась между ними с криком:

— Господа, великие творцы, позвольте вставить свое слово? — я не знала, как по другому к ним обращаться, они иначе не реагировали. Создавали действительно великолепные вещи, но характер у обоих был сложный, - пожалуйста, послушайте, — взмолилась, обращаясь к обоим, — у меня и так много одежды. Думаю, достаточно. Вы делаете чудесные вещи, почти шедевры, но мне столько не нужно.

Маэстро и кутюрье замерли, переглянулись и я была уверена, что на этом и разойдемся. Но нет. Маркиз оскорбленно фыркнул себе под нос что-то вроде того, что я не понимаю его творческое видение и вообще стал меня игнорировать, а миссис Олейни заявила, что их нанял герцог, а желание клиента закон. Его светлость - уважаемый заказчик и публичная персона, а для них плохо выполнить заказ, значит потерять репутацию.

В общем, в ответственном подходе к своей работе эту веселую компанию творцов упрекнуть было попросту невозможно. Несмотря на все терки, конфликты, что я наблюдала еще несколько раз.

Когда мистер Джонатан проводил гостей и закрыл массивную входную дверь, мне показалось, что даже он выдохнул.

А вот Ани не прекращая восхищалась маркизом, заполняя гардеробную комнату новыми нарядами, пока я массировала виски и думала, в какой момент воспользоваться ситуацией и переселить Бобо в сумочку новее и удобнее.

— Он такой восхитительный, такой творчески возвышенный, даже и не скажешь, что местны…А его акцент такой…такой…чудесный и романтичный.

Слушая болтовню Ани, ждала подходящий случай остаться одной.

Наконец.

— Если вам что-то понадобится, то я рядом, — раскрасневшаяся Ани явно летала где -то в своих мечтах и даже обратилась не ко мне в начале, а к огромной вазе, но быстро опомнилась.

— Спасибо, Ани, отдыхай сегодня, я справлюсь.

— Вы уверены?

— Конечно. Более чем.

Фух. Наконец одна. Точнее с Бобо.

— Ну как ты, одуванчик? — раскрыв старую сумку, поняла, что от встречи с творцами прекрасного — он вымотался не меньше меня. — Как на счет навестить старых друзей? — спросила его, имея в виду приют.

Бобо помялся на маленьких лапках, похоже вспоминая, о каких друзьях речь, но потом согласно запрыгал на месте. Не уверена, что у него в приюте были друзья, но идею он точно поддержал.

Быстро переодевшись, я зачерпнула воды, умылась, протерла лицо полотенцем. На все ушло минут пять. Я торопилась. Время близилось к вечеру. Надеюсь, Ани не будет ломиться в покои. На всякий случай повернула защелку.

Портал на порог приюта дался удивительно легко и почти без ошибок. Чуть-чуть только зацепила плечом угол.

Возможно переноситься было легко из-за того, что это место для меня внезапно стало своеобразным глотком воздуха. Воздуха с запахом тепла, трав и немного шерсти.

Иветта, открыв дверь, удивленно подняла брови.

— Хм…не думала, что ты вернешься. Ладно проходи, — она не улыбалась, но судя по ее потеплевшему взору — она мне рада.

Двадцатая глава

По вечерам жизнь в приюте осиротевших фамильяров имени Вероны фон Геннеси — кипела. Сегодня даже волонтеров присутствовало больше, чем в вечер моего знакомства с этим местом.

Зверей тоже прибавилось, поэтому работа нашлась и для меня.

В основном я ухаживала за средне пострадавшими существами, так называемыми «похищенными». И за осиротевшими после смерти магов. Теми, которым не требовалась на данный момент магическая подпитка, а только уход и лекарства. Одуванчика выпустила погулять, в замке дракона это делать рискованно, а в приюте, как мне показалось, вполне допустимо.

Заметила, что магов было больше, чем в прошлый раз и именно они «кормили осиротевших несчастных зверушек.