Выпускной экзамен
Шрифт:
Испуганные лошади тревожно ржали и вставали на дыбы, коровы жалобно мычали. А фермеры бегали вокруг них, суматошно загоняя внутрь стойл.
Надюха вышла на середину двора и, задрав голову, рассматривала происходящее наверху. Там, в небе суетились. Черные точки суматошно летали от горизонта до горизонта, другие кружились вокруг третьих, а четвертые замерли на месте.
Вокруг девочки тоже все суетились. Бегали бабки и деды, спешно хватая то развешанное белье, то затаскивая вовнутрь посуду. Рядом ревели испуганные фермерские дочки. Они размазывали слюни и сопли по щекам, звали матерей,
А потом точки стали падать. До этого, они на пару секунд замерли, прекратив свои судорожные движения, словно собираясь силами.
Вот они висят неподвижно в небесах, а секунду спустя уже падают вниз.
Все.
Все тысячи тысяч.
И оказалось, что это вовсе не точки. А очень далекие и довольно крупные летательные аппараты.
И страшные.
Словно жук-медведка, которого вдруг увеличили во много-много раз.
Надюха внезапно испугалась их падения, и недовольно шмыгнула носом, словно раздумывая — присоединиться к оркестру визжащих девчонок или еще подождать. Когда будет еще страшнее.
Но тут подскочила мама и, подхватив раздумывающую девчушку, потащила ее в дом.
За секунду до того, как дверь скрыла от Нади вид неба, она увидела, как страшная и огромная медведка садится на поле, в полукилометре от дома, где полчаса назад бегали их лошадки.
Стуча каблуками по деревянной лестнице, мама Света, несла дочку вниз, в подвал. Следом за ней торопились другие родители, волоча испуганных, ревущих детей.
Хлопнули одни двери, другие, заскрипели давно не смазанные петли.
Тусклый фонарь не давал достаточно света, и Надюшка не понимала, куда ее принесли. Это была небольшая комнатка со стенами из грубого бетона, вдоль которых стояли деревянные лавки.
Девочка не знала этого места,и не догадывалась, что под их домом находится такой, укрепленный, железо-бетонный бункер.
— Так, Надин, — мама, посадив дочку на лавку, присела напротив нее на корточки, заглянула в глаза. — Сиди тут и никуда не уходи, чтобы не произошло, чтобы вы сверху не услышали. Поняла? И не плачь! Слезами горю не поможешь!
— Поняла, — кивнула малышка. — А ты где будешь?
— Мы с остальными родителями будем наверху. Защищать вас, — мама показала на ружье, висевшее у нее за спиной. — А потом мы вместе поедем к папе.
— Хорошо, мамуль, — Надя улыбнулась. Они поедут к папе! — Я буду ждать тебя!
Мама Света вглядывалась в родную мордашку своей доченьки. Словно пыталась запомнить, запечатлеть все такие давно знакомые черты лица. Она гладила ее ручки, проводила ладонью по шелковистым волосам, поправляла непослушный воротник платишка.
— Я обязательно приду за тобой, — прошептала она. В ее глазах предательски блеснули слезы. — Ты только жди меня, роднулька.
Обняла свою дочку. Поцеловала, прижавшись губами к бархатной щечке.
Тяжелая железная дверь захлопнулась, отрезая десяток испуганных детей от остального мира.
Усевшись на грубо сколоченные лавки, они с тревогой вслушивались в звуки,
глухо доносящиеся снаружи. Вздрагивали от близких взрывов, закрывали уши от очередей из чего-то скорострельного. Испуганно втягивали головы в плечи, когда рядом, буквально над самим бункером, упало что-то большое, вызвав небольшое дрожание земли.С потолка сыпалась пыль и крошки бетона. Девчонки — подружки и одноклассницы Нади тихонько ревели. Более взрослые дети пытались их успокоить, но и сами швыркали носами, иногда вытирая слезы, катившиеся из глаз.
Надюха не плакала.
Во-первых, она обещала маме. А во-вторых, она помнила, что она счастливая, и что все обязательно будет хорошо.
Через какое-то время, выстрелы наверху затихли. Вернее, сначала стрелять стали реже, а потом стали стрелять только из одного ружья.
Бух…бух…бух…
И в итоге и оно замолчало.
Только топот чего-то быстрого не смолкал. Словно над бункером проносятся тысячи слонов.
Они все бежали и бежали, не останавливаясь ни на минуту.
— Да это же лошади бегают! — вдруг сказал самый старший из детей. Сын соседа фермера.
Он слез со скамьи и пошел к двери. Схватился за громоздкое колесо замка, потянул в сторону.
— Мама сказала никуда не ходить — прошептала ему Надя.
— Ну и сиди, — ответил тот, всем своим весом пытаясь повернуть колесо. — А я пойду помогать ловить лошадей.
Наконец замок щелкнул, открываясь. Оглянувшись на детей, парень хмыкнул:
— Сидите тут, трусишки, — и протиснулся в узкую щель приоткрывшейся двери.
Затопав ботинками по лестнице, он выбрался наружу, заскрипел деревянной дверью подвала.
Остальные сидели, напряженно вслушиваясь в равномерный топот сверху, стараясь поймать голоса, крики.
А открытая дверь манила. Оттуда тянуло прохладой, разгоняло чуть затхлый воздух бункера. И казалось, что там совсем не страшно. Ведь это бегают лошадки, которых надо поймать. Ведь взрослые, наверное, совсем забыли о сидящих внизу детях. И надо пойти и напомнить им.
— Я тоже пойду, — сказала еще одна девочка. Кажется, ее звали Лена. — Позову маму.
— Мы с тобой, — две вечно ревущие близняшки, хлюпая носами, бросились к двери. Они побежали так, словно там, за этой тяжелой железякой их ждала мама.
Надюшка проводила их взглядом и отвернулась к стене, считая на ней трещинки. Она умела считать всего до ста, а трещин было гораздо больше. Поэтому девочка уже третий раз подходила к своему математическому пределу.
На пятой сотне трещин ушли еще два мальчика. Взяв друг друга за руки, малыши на цыпочках вышли из бункера, неслышно поднялись по лестнице.
И Надя поняла, что больше никого нет. Все ушли туда, где топают слоны. А вовсе не лошади. Девочка знала, как бегают ее лошадки и те звуки, что доносились сверху ни разу на них не походили.
И вот сейчас ей стало страшно.
Никого вокруг. Холодные стены и тусклый свет. И непрекращающийся топот от тысяч и тысяч ног наверху.
Надя поняла, откуда могло взяться такое количество слонов.
Они вылезли из тех страшных штуковин, что словно дождь валились с неба.
А еще Надя поняла, что осталась совсем одна.