Высадка. Иней

Так вот, самым необычным здесь было почувствовать почти домашний уют. Мои постоянные потные воспоминания о жизни на Земле совершенно не вязались с теми событиями, в которые нас погружал суровый Карфаген. Вот, казалось бы, я был каким-то анимешником, потом стал гопником, затем ударился в религию. Кто я сейчас, какое место занимаю в этом мире? Есть ли вообще этот мир? Почему вокруг всё так реалистично? Неужели тут какое-то подобие эксперимента. Что здесь происходит? Почему над нами кто-то так издевается? Кто-то же нас сюда высадил, тот, кто заставляет играть в дурацкие игры на своей планете. В игры, которые нам совершенно не по нраву. Тот же Валдай. По сути, я убил его, участвуя в чьей-то борьбе за власть. Но! Настоящая ли это власть или мнимая? Что могла сделать Кассандра, которую тоже ранили, что сделает Гривер, который сейчас возглавил Стужу? Я понятия не имею и даже не могу вообразить. Всё это настолько не вяжется с чем-то для привычным, обычным. Например, когда я ел вместе с Мариной, потом мы занимались сексом. Я ехал на работу. Ну, на работу это сильно сказано, скорее на изъятие у других ценностей. В какой-то степени это и была моя работа

Что ж, теперь нужно приобрести некоторый буст у фирмачей, чтобы мы чувствовали себя с Банкиром более защищённо. Идея постоянно тусоваться рядом с гипотетической маньячкой меня совершенно не прельщала. Хотя, может быть, это у неё вообще чьи-то мемуары, откуда мне знать?

Так или иначе, когда зебра изрыгнула из себя заветный чай, мы стали его с опаской, но пить. Приятная, чуть горчащая жидкость. Может быть, даже где-то терпкая, иногда солёная, вязкая, кисловатая на послевкусии. Чай уютно провалился в желудок.

Я почувствовал бодрость. Кофе с некоторых пор терпеть не мог, но чай зебры лучше повышал настроение. Такое нужно продавать в бургерных! Тогда у них не будет отбоя от клиентов.

Ощущения от чая необычные. Напиток придавал не только бодрость, но и покалывание в пальцах. Некое умиротворение. Я воспринимал себя совсем иначе. Взглянул на Банкира. По его блаженному выражению лица было понятно, что ему тоже по кайфу. Даже наша биолог выпила и растянула губы в чарующей улыбке.

Мне кажется, ещё немного и она со мной потрахается. Ну или с Банкиром. Кто больше её очарует.

Это было нечто. Действительно! Я попробовал свои рефлексы. Чай подействовал. Наверное, не сразу, но ощущались некоторые изменения в теле. Я рванулся вперёд, чувствуя себя Усэйном Болтом.

Банкир же посмотрел вдаль и сказал:

— Я могу сосчитать, сколько там деревьев.

* * *

Мы двигались всё больше вглубь леса. Куда идём, было непонятно. Всё-таки где точно искать пропавшую девушку, которая так нужна фирмачам, мы не знали. Вместе с тем со способностями Банкира и моими рефлексами мы могли больше не бояться.

Оставив зебру и биолога с её удивительным письмом маньяческого содержания, мы шли дальше. Я разглядывал свои руки, которые казались мне теперь гораздо сильнее и уверенней, вспоминал свой дом, вспоминал поездку, где меня кинули на сумку с деньгами. Ту отчаянную молитву, которую вознёс к небесам. Вспоминал себя, когда я ещё не назывался Греховодом, наверное, тогда я был совсем другим юношей. Раз я молод, значит, рано ставить на себе крест. У меня ещё есть возможность исправить те ужасные поступки, которые успел наворотить.

Теперь нужно придумать, как нам лучше поступать со способностями. Разбазаривать их понапрасну совершенно точно нельзя.

По дороге мы увидели вдалеке ещё одно существо. Сначала я подумал, что это очередной шакалопёс, но Банкир с его зрением и чувством пропорций, взглянув на животное, сказал:

— Больше всего смахивает на инопланетного кабана, обитающего среди снежных ландшафтов.

Фига себе он пафосный!

— Его тело покрыто густым и тёплым мехом серебристого цвета. Мех помогает удерживать тепло в холодных условиях. Крупная голова животного оснащена тупыми наростами, которые служат ему как оружие в борьбе за территорию и пищу, — не унимался Банкир.

— Пока мы спали, ты нашёл в сугробе Малую Карфагенскую энциклопедию? — съязвил я.

Он проигнорировал мой выпад.

— Глаза инопланетного кабана большие и ярко-бежевые, что обеспечивает ему неплохое зрение даже в условиях низкой освещённости. Нос животного имеет необычную форму, с длинными бородавками, которые, вероятно, помогают слышать запахи на больших расстояниях.

Интонация Банкира звучала увереннее, голос — напористым. Неужели чай зебры так подействовал?

— Маркус, этот кабан опасен? — спросил я, всматриваясь в мимические жесты собеседника.

— Мне кажется, да. Более того, он нас чует. Я не уверен. Как тебе объяснить? Я чувствую. Мне кажется, он ядовит. Или его зубы ядовитые. Он весь ядовитый! Не слишком большой, то есть размером даже меньше шакалопса. Но кабанчик должен как-то выдерживать конкуренцию. Сам Карфаген подсказывает мне, что он ядовитый. Даже несмотря на твою реакцию, возможно, яд убьёт тебя сразу, Греховод. Поэтому я бы лучше с ним не связывался. Есть у тебя ещё патроны в пистолете?

— На вас не напасёшься, — проворчал я.

— Я спросил, потому что оцениваю шансы выжить, — резонно ответил Банкир.

— Даже если есть, тратить их не нужно. Только привлекать сюда кого-то ещё. Мало нам внимания бандитов и деда с синей псиной. Не слишком ли много социального для тебя? Я всё-таки отношу себя к интровертам, — пробурчал я.

— Тогда нужно как-то отсюда уйти. Подальше.

Тут Банкир резко развернулся, а потом ткнул пальцем куда-то вдаль, за деревья. Я, естественно, ничего там не увидел.

— О чём ты?

Банкир радостно зашептал:

— Модница, там Модница! Я говорю тебе, она! Я слышу её, чувствую!

Я сначала собирался сказать, что никого там нет, и на него так воздействует чай зебры. Но, учитывая новые способности Банкира, даже не удивляясь, подтвердил, что, если у нас выбор направляться к кабану или к Моднице, лучше к ней.

Банкир нахмурился:

— Кабан чует нас, но не приближается. Я так думаю, он боится, что справится только с одним из нас, а второй его убьёт. Потому нам решительно не нужно разделяться.

— Умный кабан, умнее многих из тех, с кем я знаком, — подытожил я.

Через метров семьсот где-то вдалеке стал различим женский силуэт. Ничего себе! Банкир гораздо, гораздо полезнее, чем мне казалось, до этого момента. С таким можно и в разведку. Я начал проникаться к нему чуть ли не дружескими чувствами. Слабеешь, Базиль, слабеешь. С неким удивлением я покатал своё имя на языке. Редко обращаюсь к себе, тем более не своим самовыданным прозвищем, а тем, что меня назвали при рождении.

Кричать не стали. Темп она держала довольно быстрый, и мы даже немного удивились, потому что Модница чуть ли не бежала. Дорогу, значит, явно знала.