Высадка. Иней

— Я не пойду, — тихо сказала девушка и попыталась ускорить шаг.

Я схватил её за руку.

— А ну, стой. Ты будешь здесь столько, сколько мы захотим. Ты будешь говорить то, что мы захотим, ты будешь вести себя так, как тебе скажут, иначе ты пожалеешь. Ясно?

Она быстро-быстро закивала.

— Ясно, конечно, ясно. Отпустите, пожалуйста.

Я разозлился.

— Ты что, тварь, не поняла? Ты будешь говорить то, что я хочу, то, что мы хотим. И мы не хотим, чтобы ты говорила «отпусти, пожалуйста». Ясно? Ты будешь говорить, когда мы тебя попросим. И трижды подумай, что хочешь сказать? Ты меня поняла, сука?

Вместо ответа она начала кричать и плакать. Клоп ударил её в солнечное сплетение, девушка согнулась, продолжая ронять слёзы на глубокий снег.

— А ты сегодня в ударе, — сказал мне наш начальник. — Мне нравится, когда ты так себя ведёшь. Прикольно.

— Чё прикольно? — не понял я.

— Когда ведут себя так. Как не надо, — поощрил меня организатор банды.

Я не слушал, что говорил начальник. Кому это нужно? Я, сука, её заставлю быть послушной.

Под восторженный рёв нашей банды мы завели девушку в комнату. Нам по дороге удачно подвернулся вьетнамский хостел, где за три тысячи рублей хоть впятером ночуйте.

Дега дрожал, он видел, что перед ним беззащитная женщина, довольно хрупкая, весом, думаю, не больше ста пятидесяти пяти килограммов. Клоп навис над ней и сказал:

— Да, детка, ты будешь моей!

Наш руководитель расставил ноги и приспустил штаны. Я через трусы увидел его эрекцию.

Твари, хотелось бы сказать мне, но я испытывал то же самое. Она была такой доступной, она была такой близкой, она была такой нужной, и я с удовлетворением отметил, что красивее женщин я не встречал давно, даже в сериалах и кино.

Клоп, причмокивая от удовольствия, скинул одежду, подбежал к ней и сказал:

— Ну что, сука, оголяйся, я тебе присуну.

Она, медленно раздеваясь, тихо плакала, уткнувшись в кровать, потому что отчётливо понимала, что находится во вьетнамской гостинице, где можно было заткнуть рот девушке и буквально пронести её в комнату удовольствий. Паспорт спросили только у одного из нас, Дега любезно, но, скорее, из-за отсутствия мозгов, показал свой. В принципе, мы могли привести сюда трёх негритянок, жонглирующих факелами, и ситуация бы не изменилась. Пустили бы за три тысячи рублей ночь.

Нарыдала, похоже.

Во мне что-то перемкнуло, и я закричал:

— Парни, а ну-ка, стоять.

Все обернулись на меня. Взгляды были непонимающие. Я сказал: слушайте, ведь наша жизнь зависит от обогащения, зачем нам тело этой девушки? Она стуканёт в полицию, искать начнут. Дега документ вон предъявил. Как-то рискуем мы. Тут слышимость о-го-го. Вдруг вышибала есть какой? Давайте просто её отпустим, заберём серёжки, банковскую карту и прочее, потом отпустим. Я не хочу участвовать в этом корпоративном изнасиловании.

Клоп удивлённо сказал:

— Но она же уже здесь, ты что, не хочешь хотя бы немножко присунуть?

Дега расплылся в дебильной улыбке:

— Я бы точно ей сейчас напихал и кончил внутрь шлюхи.

На меня что-то нашло, и я резко прохрипел:

— Я вам всем сломаю носы сейчас. Тебе, тебе.

Обернувшись на нашего начальника, добавил:

— И даже тебе, если мы не отпустим эту даму. Драгоценности забирайте, а на её невинность и на целомудрие посягать мы не будем. Ясно?

Не знаю, что я такого сказал, может, в голосе что-то прорезалось, но все они просто покивали и ретировались.

Возможно, стоит тренировать интонации.

— Как тебя зовут? — стараясь говорить ровным тоном, спросил я.

Девушка хныкала, не поднимая головы. Надо заказать ей такси, но, во-первых, я не намерен палить свой девайс, во-вторых, её нужно вывести из злачного места. Не оставлять же одну не пойми с кем?

— Я стараюсь помочь. Вдруг мои друзья вернутся? Я не очень желаю стоять и караулить тебя тут до утра, — голос становился мягче.

Моя взбудораженность потихоньку уменьшалась, сексуальное возбуждение тоже. Нужно помочь несчастной. Которую, впрочем, таковой сделали мы сами.

— Олеся, — пробормотала девушка. — Оставьте меня тут, пожалуйста.

Как же ей пояснить, что здесь не лучше, чем со мной.

— Олеся, у меня есть девушка, изменять не в моих правилах. Прозвучит дико для бандита, но у меня тоже есть принципы, — как приятно не врать!

Она шмыгала носом, но рыдать перестала.

— Расскажи о своей женщине. Так, чтобы я поверила, что ты не врёшь! — излишне сердито для её отчаянного положения сказала Олеся.

Но я понимал, к чему она клонит. Пробует проверить, иду ли я на контакт.

— Мою девушку зовут Марина. Она великолепна. Естественно, не знает о том, чем я промышляю. Она любит лежать на диване в шортах, болтая ногами в носках, — не буду говорить, что Олеся красивее Марины.

Олеся встала. Я попытался взять её за руку, но она отдёрнула еe.

— Я выведу тебя отсюда и дождусь, пока за тобой приедет такси. Вызывай сама. Куда поедешь — спрашивать не буду. Не появляйся тут в окрестностях минимум две недели, даже если живёшь здесь. Ты меня не знаешь, мы не виделись. В полицию не обращайся. Инструкции достаточно доступны для твоего понимания? — иногда нужно вести себя грубо.

Она обречённо закивала. Еe милое лицо вдруг скривилось.

— Телефон-то вы тоже забрали, — прошептала Олеся.

Блин. Она права.

Заказывать такси из мотеля опасно. Лишний след.

На другой стороне улицы шёл какой-то парень, который с кем-то разговаривал по телефону, жестикулируя свободной рукой.

Я схватил Олесю за руку и потащил к нему.

— Молодой человек, у нас с девушкой у обоих сели телефоны, вы не могли бы помочь нам с такси? — я сама вежливость.

Он раздражённо отмахнулся.

Я схватил парня за рукав куртки.

Он обернулся, его толстое лицо исказила злобная гримаса.

— Пошёл ты, — низким голосом рявкнул парень.

Я ударил его кулаком в челюсть, вырвал из руки наглеца телефон, который тот неаккуратно успел забрызгать кровью, и передал его Олесе.

— Пригоняй такси, я не хочу знать твой адрес, — рыкнул я.

Дрожащими руками девушка заказала машину.

— Приедет через семь минут, — протянула она мне телефон, тревожно косясь по сторонам. Как бы не драпанула.