Выше над крышами

— Пойдём, — сразу согласился брюнет. И вновь невозможно угадать: хочет он этого сам или просто решил поддержать компанию.

У реки дул пронизывающий ветер и долго бродить вдоль неё — желание отпало. К тому же, после недавнего дождя местами под ногами была грязь, которую не всегда удавалось обойти — слишком близко росли кусты и периодически сужали тропу.

— Куда они смылись-то? — Васёна крутила головой, но парочка друзей нигде не обнаруживалась.

— Думаю, что туда, — Демид указал на открытый въезд в садовое товарищество — самое бесстрашное — ближе всех располагавшееся к реке.

— Далеко не пойдём. Если их нет поблизости, то к машине вернёмся, да? — уточнила Василиска, направляясь во владения дачников. Демид кивнул.

Как уныло выглядят покинутые дачи глубокой осенью. Тоской от них веет, засыпает осколками воспоминаний об ушедшем лете. Кусты полуголые, застывшие тёмными штрихами, теплицы наглухо закрытые, окна сиротливо смотрят серыми потухшими глазами…

— Наверное, рассказывает Лизе про самые интересные места, где яблоки в детстве тырил, где у костра сидел, с кем дружил… Я бы послушала. Зря не пошли, — продолжала сокрушаться Васёна, не обращая внимания на тоскливый пейзаж.

— Мне он уже надоел со своей болтовнёй, хоть отдохну немного, — с улыбкой сказал брюнет.

Не обнаружив друзей, парень и девушка решили дойти до ярко-красного домика впереди и поворачивать обратно, но тут Демид прижал руку к груди — в области сердца, и на лице отразилась гримаса боли.

— Ай. Блин, — с досадой выдал он, остановившись.

— Что такое? Что с тобой? — испугалась и растерялась Василиса. — Плохо?!

Глава 10

— Мелочи. Сейчас пройдёт. Межрёберная невралгия — чтоб её! Не опасно, но жутко неприятно. Аж дыхание сбивается, — пожаловался парень. Слова давались ему тяжело. Некоторых прихватывает легонечко, а кого-то — вот так, что любое движения — дикая боль.

Васёнин взгляд был наполнен сочувствием и бессилием. Они какое-то время стояли на одном месте.

— Уф! — облегчённо выдал Демид, распрямившись и убрав руку от груди. — Отпустило. Быстрее, чем обычно. Жить буду, — его взгляд повеселел.

Василиса, во все глаза продолжая смотреть на жертву невралгии, непроизвольно погладила его по руке — по ткани пальто — в районе предплечья.

— Надо что-то с этим делать! Её же можно вылечить? — участливо вопрошала Васёна.

— Можно. Раньше не сильно досаждала и я не заморачивался. Но пора уже распрощаться с ней, — объяснил парень. — Добрая ты душа, Василиса, — благодарно сказал Демид, читая по глазам её тревогу и сочувствие. И это поглаживание по руке было тоже очень уместным, заботливым и приятным.

— Когда кто-то болеет, когда кому-то плохо — мне всегда очень жаль таких людей, — обеспокоенным и непривычно серьёзным тоном проговорила девушка. — А тебя мне вообще жальче, чем многих, — добавила она и, не дав парню поразмышлять над причинами его «особенности», воскликнула: — О, смотри, вон наши! Э-эй! Аляулють! Ребятки! — её голос разносился эхом над полупустым товариществом, и Степан с Елизаветой сразу же увидели источник шума.

— Что ты там нам кричала? Какой «улють»? — хохотал Стёпа, когда весь квартет собрался вместе.

— Так приятель моего деда кричал, когда кого-то звал. Даже не знаю, что это слово означает и есть ли вообще у него значение. Но оно мне нравится, быстро внимание привлекает, — поделилась Васёна.

Обратный путь до машины показался быстрей, да и скорость передвижения увеличилась — Лиза, что уже стало традицией, изрядно замёрзла. На эту девушку можно было надеть тулуп и валенки, и она всё равно умудрилась бы продрогнуть. И как только из сквера до торгового центра в домашней одежде и накинутом пальто тогда дошла, не превратившись в ледышку? Хотя шок, стеснительность и яркое солнце нельзя скидывать со счетов.

До заката решили перекусить. Предстоящее событие пугало неизвестностью и радовало — вдруг они вернутся домой?!

Насытившись, Василиска вновь выпорхнула из машины. Ветерок беспрепятственно гулял на холме, и девушка поёжилась. Но всё равно было в этой осенней пасмурной холодности что-то родное, приятное, привычное. А если ещё и подумать, что где-то тебя ждут и уже наливают горячий чай и отрезают кусок пирога; что можно прийти и надеть тёплые носки с батареи и усесться за стол, обхватив пузатую чашку замёрзшими руками…

В руку девушки упёрлось что-то холодное и ей пришлось резко прервать череду мыслей.

— Ой! А ты тут откуда? — в глазах Васёны заплескалась неподдельная нежность. Любила она собак. Хотя всех животных любила, но собак — особенно.

Добродушный пёс, ростом доходящий ей почти до колена, поставил забавные мокрые ушки и радостно закрутил хвостом-пропеллером.

— Подожди, дружочек, сейчас я тебя чем-нибудь угощу! — Василиса, не раздумывая, открыла дверцу машины и потребовала у друзей что-то вкусненькое для пса.

— Кому… — Стёпа не успел уточнить, для кого Васёна требует угощение, как в машину запрыгнуло мокро-лохматое чудо-юдо, протиснувшись рядом с девушкой.

Василиса замерла, ожидая реакцию. Это она без ума от собак, но как не скромную псинку воспримут остальные?

— Раскладываем дополнительные кресла, у нас пятый нарисовался. Или вы его между собой посадите? — шутливо высказался Демид. Ситуация его забавляла, и что чужая собака могла перепачкать машину или съесть все припасы — судя по всему, вообще не напрягало.

— Какой хорошенький! — Лиза развернулась, встала коленками на сиденье и дотянулась до шерстяной спины пса.

Собака вела себя вполне культурно — на сиденья не запрыгивала, а стояла грязными лапами на коврике и ждала, когда вновь зашуршит пакет и оттуда, как из волшебного ларца, появится очередная вкусняшка. Стёпа стал тем самым волшебником, который ковырялся в пакете и выуживал угощения.

— Может, всё ему отдадим? Он троглодит! Даже хлеб сожрал! — с наигранным возмущением громко сказал Степан.

— Значит, голодный, — сделала вывод Лиза и с сочувствием посмотрела на собаку.

— Значит, проныра со стажем! Знаю я таких. След от ошейника видишь? То-то же. Дома отобедает и ходит побирается, грустные глазки строит. Вон посмотри, бока какие! Упитанный! — не унимался Стёпка.

— Так и скажи, что тебе еду жалко, — Василиска показала ему язык.

— Так и скажу — жалко. У нас закат впереди, а потом — неизвестность! — зловеще проговорил Степан и сделал шаманские пасы руками, за которыми внимательно проследил пёс. — На, жри, скотина, — слова его явно расходились с делом, и он продолжал щедро подкармливать пса, пока в пакете ни остались одни фрукты, сладости и напитки.