Высота одиночества
Шрифт:
Рината подошла к нему, взяла под руку и мягко потерлась носом об его щеку. Напряжение в паху моментально усилилось, и Игорь, пытаясь удержать её, приобнял за талию свободной рукой.
— Мы пойдем на этот банкет, — словно прочитав его мысли, сказала Рина. — Это платье очень красивое.
— Красивое… — задумчиво произнес Игорь. Его ладонь коснулась тонкого кружева на её плечике. — А ты только представь, как я буду медленно стягивать его с тебя. Вначале расстегну молнию, потом… М-м-м… Даже не знаю… — Его голос был тихим, возбуждающим, будоражащим. — Как думаешь, стоит начать с рукавов? — Он провел ладонью по её бедру и спросил: — Это же атлас? — Рината зачарованно кивнула, и он, соблазнительно улыбнувшись, продолжил: — Атлас это ведь приятно, правда? Представь,
Судорожно выдохнув, Рината прогнала дурман и осмотрелась по сторонам. Они стояли у лифтов, и лишних ушей, на их счастье, поблизости не было.
— Если мы не придем, нас потеряют, — облизав внезапно пересохшие губы, выговорила Рината, хватаясь за его руку, будто бы это могло спасти её от падения в пропасть.
Только вот какое спасение? Она давно уже упала туда. Оказалась в ловушке собственных желаний, слов и поступков. И теперь, глядя в глаза Игорю, она понимала, что готова подняться ввысь, спуститься в самое темное подземелье, оказаться на самом дне или нырнуть в неведомые глубины таинственного океана, но только если он будет с ней рядом. Она стала слишком эмоциональной. Слишком зависимой. Но страшно ей уже не было. По крайней мере вовсе не так, как прежде.
— Придем, — Игорь отвел её волосы и поцеловал в шею. — Только чуть позже…
Створки лифта открылись, и из кабинки вышло несколько человек. На новоиспеченных чемпионов Европы они никак не отреагировали, чему и Рина, и Игорь были только рады. Игорь взял Ринату за руку, завел в опустевший лифт и поспешно, пока никто не успел нарушить их уединение, нажал на кнопку закрывания дверей. Он не прикасался к ней, но Рината буквально кожей чувствовала исходящую от него мощную волну сексуального желания. Впрочем, желание исходило не только от него. Она и сама едва сдерживала чувственную дрожь, пробирающую ее при каждом новом вдохе. Если бы он коснулся её… Если бы задел её руку рукавом пиджака, она бы, наверное, рассыпалась на миллиард маленьких блестящих стеклышек. Рината искоса посмотрела на Игоря. Тот стоял, сцепив руки перед собой так, словно старался прикрыть весьма интересное место. Любимая поза футболистов. Из груди Рины невольно вырвался сдавленный смешок, и Игорь, обернувшись к ней, вопросительно приподнял бровь. Но тут кабинка остановилась на их этаже. Рина мотнула головой и вышла в холл. Каблук её туфли зацепился за край ковровой дорожки, и она споткнулась, но Игорь тут же обнял ее и крепко, чисто по-мужски, прижал к своему боку.
— Я, безусловно, рад, что ты готова упасть к моим ногам, но поверь, милая, это вовсе ни к чему, — с улыбкой произнес он, глядя на нее сверху вниз.
Рина цокнула языком и попыталась отпихнуть его.
— Вообще-то, у нас пауза, — бросила она с чуть большей язвительностью, чем намеревалась.
Игорь не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Он шел вперед по коридору и вел ее за собой, не давая ни мгновения на то, чтобы опомниться. Но Рина не шутила. Она замедлила шаг, заставляя его остановиться, и покачала головой:
— Я серьезно, Игорь. Мы же договорились.
— Рин… — Серые глаза его стали темными. Взгляд, полный желания, решимости, упрямства…
Она смотрела на него и понимала, — с трудом может сообразить, что хотела сказать. Собравшись с мыслями, она вздохнула и заставила себя сделать крошечный шаг назад.
— Мы договорились, — повторила она настойчивее, не чувствуя, впрочем, в собственных словах никакой уверенности.
Он, похоже, тоже понял, насколько ничтожны ее оборонительные барьеры. Губы его тронула усмешка — мягкая, озорная, снисходительная, призванная скорее успокоить, чем уязвить.
— Ну я же не прошу от тебя признаний в любви. — Ладонь Рины оказалась в его руке. Он сделал шаг, и Рината, будто на автопилоте, последовала за ним. — Никаких признаний до окончания Олимпиады.
— Но Игорь…
— Мне нравится, как ты пахнешь, — склонившись к ней, прошептал он ей на ушко так интимно, что злополучная дрожь все-таки охватила её тело.
Держа ее в капкане своих рук, он нашел в кармане
ключ-карту и отпер дверь номера. Рина и не заметила, как оказалась внутри и немного опомнилась лишь в тот момент, когда услышала хлопок двери и попыталась, было, снова возразить. Но возразить Игорь ей не позволил. Он обнял ее и без предисловий приник к губам, да так настойчиво, что отказать ему она не сумела. Руки его гладили ее плечи, узкую спину, касались талии и спускались ниже. Он прижал ее бедра к своим, и с губ ее сорвался ни то стон протеста, ни то удовольствия. Игорь издал глухой, клокочущий смешок и, не переставая ласкать ее, стал мягко и настойчиво подталкивать к постели.Рината пятилась до тех пор, пока не уперлась в изножье. Руки его уже вовсю шарили по ее спине и бокам в поисках молнии. Не успела она возразить, как платье уже не так плотно облегало её.
— Учти, — Рина ухватила его за галстук, — я собираюсь попасть на этот банкет. Так что не смей ничего мять или рвать.
— Учту. — Он взял ее за запястье и поднес кулачок, в котором она все еще сжимала кончик галстука, к губам. Глядя ей в глаза, поцеловал костяшки пальцев.
Рината обреченно застонала и потянулась к нему, чтобы ослабить узел. Игорь позволил ей развязать галстук и расстегнуть пуговицы рубашки, но после перехватил инициативу. Сняв с неё платье, он аккуратно и неторопливо повесил его на спинку стула с таким видом, словно в данный момент это было единственным, что его интересовало. Несмотря на то, что она сама попросила его быть осторожнее с её одеждой, Рината ощутила прилив досады и негодования. Она смотрела, как он расправляет складки ткани, как пальцы его касаются синей атласной материи, и чувствовала эти касания на собственном теле.
— Думаю, мы уделили твоему платью достаточно внимания, — повернувшись к ней, проговорил он. — Как считаешь?
Рине захотелось ударить его. Взять что-нибудь увесистое и… Но негодование ее быстро сошло на нет, стоило только Игорю оказаться рядом и прижать ее к себе. На ней остались лишь тонкие чулки и комплект кружевного белья ванильного цвета. Такая, почти обнаженная, она нравилась ему больше, чем в любом из самых изысканных нарядов. Лучше могло быть лишь тогда, когда он разденет её наголо.
Под её укоризненным взглядом он бросил на пол свой темно-синий пиджак от Дольче и Габбана, следом полетела и рубашка. Но Рината больше не протестовала. Тонкая и прекрасная, она неотрывно наблюдала за нехитрым эротическим представлением, и понимала, что с каждой секундой жар внутри неё разгорается всё сильнее. Ноги слабели, в животе заворачивались восхитительные колечки возбуждения.
— Тебе помочь? — чувственным шепотом спросила она, когда он взялся за пряжку ремня.
— Даже не знаю… — Глаза его манили чем-то демоническим, пугающим. Но Рина не боялась.
Заведя руки за спину, она расстегнула бюстгальтер, однако упасть на пол ему не дала. Модель платья была довольно открытой и не допускала белья с бретелями, так что теперь, если бы не её ладони, Игорь увидел бы всё, чего так жаждал увидеть. Он изогнул бровь, и Рината, глядя ему в глаза, позволила бюстгальтеру скользнуть вниз, но руки не убрала.
— Вначале ты, — сказала она, сохраняя совершенно серьёзное выражение лица.
Но вместо того, чтобы продолжить начатую игру, Игорь приблизился, взял её за запястья и развел руки в стороны. От подобной наглости она растерялась и прежде, чем успела что-либо сообразить, Игорь подхватил ее под коленками.
— Эй! — воскликнула Рина, хватаясь за его плечи.
— Не шуми, — отозвался он и бережно положил её на кровать.
От нежности, с которой он это сделал, у Рины перехватило дыхание. Она лежала на спине, чуть повернувшись к нему, и ощущала себя совсем маленькой и уязвимой, но при этом испытывала странное чувство всепоглощающего спокойствия. Игорь взял ее руку, поцеловал сгиб локтя, внутреннюю сторону предплечья, раскрытую кисть и задержался на запястье. Сил говорить у неё не было, и она просто смотрела на него, распахнув глаза и не находя слов, чтобы описать то огромное, что распирало ее грудь и щемящим чувством подкатывало к горлу.