Высота в милю

Тишина задерживается на линии между нами.

— Хорошо. Но у тебя есть пять месяцев, чтобы снова стать тем Эваном Зандерсом, которого знает и любит Чикаго, или я могу гарантировать тебе, что ты потеряешь свой контракт и отправишься на самолете в никуда, играя за город, в котором не хочешь быть.

Линия обрывается.

Мудак.

— ЭЗ! — зовет Скотт, менеджер нашей команды, с вершины лестницы, прямо у главной двери самолета. — Ты готов?

Оглядев взлетно-посадочную полосу, понимаю, что сажусь в самолет последним. Спешно поднимаюсь по трапу как раз в тот момент, когда старший бортпроводник закрывает за мной дверь.

— Все хорошо, чувак? — Мэддисон легонько толкает меня в плечо, когда я занимаю место рядом с ним.

— Рич, блядь, убивает меня.

— Уволь его.

— Не могу. Это будет хуже для моей карьеры, чем то, чем он угрожает мне сейчас.

— Чем именно?

— Как обычно. «Чикаго» не захочет переподписывать контракт, если я испорчу наш маленький дуэт. Что если люди начнут понимать, что я не тот, кем выставляет меня медиа, то фанаты отвернутся от меня.

— Это чушь, и ты это знаешь.

Вообще-то, я этого не знаю. Рич попал в точку с одним из моих самых больших страхов: если люди поймут, что я не тот ЭЗ, к которому они привыкли, они больше не будут меня любить.

— Клянусь Богом, он слишком одержим твоей личной жизнью, и не удивлюсь, если он получает деньги от таблоидов или газет, сливая информацию о том, где ты находишься или с кем ты.

Пожимая плечами, я молчу. На данный момент меня уже ничего не удивит, но, несмотря на это, я чувствую себя по-настоящему побежденным, как будто я застрял с этим образом до конца своей карьеры.

— Зи, — произносит Мэддисон чуть слышно. — Рич работает на тебя. Ты контролируешь ситуацию. Как бы ему ни хотелось заставить тебя думать, что это не так, вся власть в твоих руках.

Кивнув в знак согласия, откидываю голову назад на подголовник, опустошенный. Как будто изнурительная победа в овертайме недостаточно сказалась на моем теле, этот телефонный разговор с Ричем наложил свой отпечаток на мой разум.

Я хочу прекратить эти дурацкие игры. Хочу уйти с арены один, и чтобы никто не задавал мне вопросов по этому поводу. Хочу, чтобы «Чикаго» переподписал со мной контракт, не сомневаясь в том, что я принесу пользу команде. Хочу, чтобы Стиви разрешили проводить со мной время. И еще больше хочу, чтобы она хотела общаться со мной.

А еще очень хочу поцеловать ее.

И сегодня я очень устал от того, что не могу сделать то, что хочу.

— Быстренько позвоню Логан, прежде чем мы вылетим, — Мэддисон поворачивается к окну, набирая номер жены. — С Новым годом, детка!

О, разве я не упомянул, что сегодня канун Нового года, и у нас обратный ночной рейс в Чикаго, и в полночь мы будем лететь где-то над Канзасом.

И единственная девушка, которую я хочу поцеловать, когда часы пробьют двенадцать, так уж случилось, оказалась в этом самолете. Но я не могу прикоснуться к ней. Не здесь, и, возможно, вообще не могу.

— Как Логан? — спрашиваю я, когда Мэддисон заканчивает разговор.

— В порядке, — он улыбается сам себе. — Она купила платье для нашего мероприятия.

Я молчу, зная, что сейчас произойдет.

— Не могу дождаться, когда сниму его с нее.

Качая головой, я не могу удержаться от смеха. Счастливый ублюдок.

— Рич наседает на меня по поводу спутницы.

— Тогда сделай это. Мы оба знаем, кого ты хочешь взять, так почему бы тебе не спросить ее? Она вон там, — он кивает в сторону задней части самолета. — Вот, давай сделаем это сейчас.

Мэддисон тянется к кнопке вызова стюардессы над головой, но прежде чем его пальцы дотягиваются до нее, я вовремя одергиваю его руку.

— Не надо. — Мой голос тихий, но строгий. — Она не может пойти со мной.

— Почему?

— Потому что там будет слишком много прессы, а ей нельзя с нами общаться вне работы.

— Это чертовски глупо.

— Расскажи мне об этом, — я выдыхаю покорный вздох, снова откидываясь в кресле. — Кроме того, я не знаю, захочет ли она вообще пойти со мной. — Мой голос настолько тихий, насколько это возможно. — Насколько я знаю, наша маленькая интрижка была для нее разовой и закончилась.

Говоря о самой сексуальной дьяволице, Стиви подходит к нашему ряду для демонстрации техники безопасности, показывая задней половине самолета, как пользоваться оборудованием безопасности, как делает перед каждым полетом.

— Давай спросим ее, — Мэддисон наклоняется вперед в своем кресле, чтобы поговорить с моей любимой стюардессой.

— Не смей. — И снова я говорю негромко, но мои слова звучат четко.

Стиви прищуривается, глядя на нас, прежде чем возобновить демонстрацию техники безопасности. Она смотрит вперед, держа фальшивый ремень безопасности над головой, но обращается ко мне и Мэддисон.

— Почему вы двое сегодня, кажется, еще больше влюблены друг в друга, чем обычно?

Губы Мэддисона приподнимаются в лукавой ухмылке. Он открывает рот, чтобы заговорить, и его глаза искрятся весельем, когда он смотрит на меня, испытывая.

— Не смей, блядь. — Мой голос настолько тих, насколько возможно. — Если что-нибудь скажешь, я тебя прикончу. Потом женюсь на твоей жене, просто чтобы насолить тебе, а твой сын вырастет и будет называть меня папой.

— Да пошел ты! — Мэддисон вовсе не пытается вести себя тихо. — Стиви, Зи хочет, чтобы ты была его спутницей на благотворительном вечере в Чикаго, но он слишком труслив, чтобы спросить, и думает, что ты не захочешь пойти с ним.

— Я тебя чертовски ненавижу. Мы больше не друзья.

Мэддисон откидывается на спинку кресла, на его губах появляется чертовски самодовольная ухмылка, а милое хихиканье Стиви эхом разносится по проходу.

Если бы мои щеки могли менять цвет, я бы покраснел, как маленькая девочка, когда оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. К счастью, в ее выражении лица нет ничего такого, что могло бы вывести меня из себя. Если уж на то пошло, ее просто забавляем я и мой бывший лучший друг.

— Я не могу. — Это те слова, которые я знал, что она скажет, но слышать то, что я уже знал, не менее паршиво.

Кроме того, это не проясняет, то ли Стиви не может из-за своей работы, то ли не может, потому что не хочет.

— Я так ему и сказал. — Моя улыбка кажется натянутой и вынужденной, но я стараюсь вести себя как можно беспечнее.

— Нет, я имею в виду, что не могу пойти с тобой.

«Да, спасибо, Стиви. Пожалуйста, уязви мое самолюбие еще немного, милая».

— Потому что я уже иду.

Ну, это заставляет меня быстро вскинуть голову.

— С братом.

О. Я не подумал об этом. Конечно, Райан Шей будет там. Все знаменитости чикагского спорта там будут.