Высотка
Шрифт:
Возобновила дневник сновидений, они множились, теснили друг друга, я не успевала записывать; сыпались новые, цитируя старые, передразнивая, пересмешничая; ребус громоздился на ребус; и все тот же снег, и остаточное тепло внутри, которое мог удержать от распыления только сон, подобный летаргии.
В постели не было теплее вдвоем, одному было теплее, но мы сражались; одеяло общее, подоткнутое со всех сторон; свитер, носки, на ночь я надевала баевские
мы спим на полу, мы никогда не ляжем в кровать; из щели между матрасами свистит, они разъезжаются, наутро надо стаскивать обратно
когда мерзнуть невмоготу, согреваюсь в душе; вода идет просто кипяток, выхожу розовая, щеки пятнистые от хлорки, нос блестит; что
ведь если тебя принимают такой, какая ты есть…
Попросила Баева — возьмем Маринку к нам, ей от Антоши просто житья нет,
а у нас двенадцать метров в квадрате; она хорошая, потерянная, поживет немного тут, оттает; будем ходить на лекции, зубрить методологию…
Баев не возражал, ждал, пока вопрос исчерпает себя
ей оттуда, где муж, двадцать минут, отсюда час
да и с какой стати съезжать из собственной квартиры
раз поженились, надо развестись
поделить имущество честь по чести
мы-то тут причем?
(Какие странные мечты, однако… Ну где ей было жить? с нами третьей? что за ерунда! Это было другое желание, которое никогда не давало о себе знать. Скажи мне кто, обсмеяла бы: Маринка маленькая, потерянная, как ребенок.)
Маринку мы не взяли, зато завели Милку, купили «за копеечку» по объявлению. И правильно — ребенку не выжить в этом холоде, сне, вертикальных потоках, яичной скорлупе… Как будто кругом трещины в штукатурке и дует со всех сторон, а Милке все нипочем.
Милка была заразой, она была принцессой; ледяные глаза, хриплое мяуканье, хвост крючком; где-то я вычитала, что на этот крючок тайские императрицы вешали свои кольца, когда шли купаться, но колец у меня не было, ведь это совсем другая история…
Зараза писалась в пододеяльник, в баевские ботинки
жалобно пищала, тряслась от холода
тыкала черным носиком в ладонь, дай, дай
презирала нашу еду, требовала свою
коричневые сухарики с запахом воблы
грызла их, как мышиные косточки
с хрустом, с остервенением
наевшись, сворачивалась в клубок
в этом мы с ней были равны
спать, спать.
Он придет поздно, если вообще придет
не кажется ли тебе, Милка, нам надо что-то делать
муррр, делать, мррр, скорей бы весна, а там, мррр
есть она вообще, эта весна? как ты считаешь?
All by myself
Долежала в анабиозе до марта. Пробудилась, получив от Гарика разгневанное письмо.
Если бы я знал, куда тебе позвонить, не стал бы дожидаться, но мама опять не знает, где ты и что с тобой. Мне кажется, ты получаешь извращенное удовольствие от этих заковыристых ситуаций!.. Как там у классика — ты принимаешь форму сосуда и трам-пам-пам. С одним она читает Кортасара, с другим — ворует в магазине шоколадки, с третьим… И все это с энтузиазмом, с полной самоотдачей! Идеальная подруга террориста!.. Пройтись по головам, бросить семью, укрыться в подполье, готовить на кухне коктейль Молотова, носить заложникам баланду — это твое истинное призвание?!
Вот скажи, почему ты не спросила про бомбу? А про нынешнюю хозяйственную деятельность на складе? Не пойму, что в этом зазорного! Или у вас раздельный бюджет? Милая моя, это давно уже не в моде, даже в Израиле раздельный бюджет теперь встречается крайне редко. И почему ты опять голодаешь, если он вышел на работу? Решила похудеть? Растолстела от лежачей жизни?
Да, я заметила, что Баев слегка приоделся, повеселел, а еды в нашем доме не прибавилось. Спрашивать про склад или про зарплату было противно, и я снова взялась за старое, то есть за диваны.
Олежка запретил мне работать в одиночку, новые напарники отнюдь не горели желанием ошибаться в расчетах в мою пользу, как это
когда-то делал Гарик, но через месяц я восстановила свой финансовый статус-кво и впервые в жизни оказалась в состоянии покупать книжки, а не брать их почитать на ночь-другую. Это был упоительный опыт, я шила все быстрее, чтобы быстрее читать. Комната 1551 загромождалась не так стремительно, как мне хотелось бы, но к концу апреля я внезапно уперлась в вопрос о необходимости приобретения книжных полок, который меня изрядно позабавил.Я — и мебель! Нет уж, подождем лет эдак дцать, а пока потратим излишки на подержанную стиральную машину.
Покупка машинки привела в восторг Антона. Посетив нашу ванную, он сказал, что если люди обзаводятся такими вещами, то можно с уверенностью заявить, что семья состоялась. Маринка осмотрела машинку и заметила — точно такая же десять лет назад была у моей мамы, только с крышкой, но все лучше, чем ничего. Милка запрыгнула с разбегу и чуть не намоталась на винт; выскочила чисто вымытая, скрипящая от стирального порошка и смирная, как овечка; подбежала к своему лотку, устроилась в нем и сделала большую лужу, а потом просидела до вечера в дальнем углу комнаты и даже ни разу не вякнула (мне показалось, что она восприняла случившееся как божью кару). Баев снисходительно похвалил меня, упомянув в заключительной части своей речи, что теперь в ванной не повернешься. Но зато я получила возможность менять постельное белье когда вздумается, не дожидаясь обмена, который происходил у нас на этаже раз в месяц. И не надо было тереть джинсы руками, обдирая пальцы, и так уже обихоженные молотком.
All by myself, угодливо подсказывало радио «Европа-плюс», напоминая дорогим радиослушателям об одиночестве человека в большом-пребольшом городе. Очередной голосистый разрывался соловьем, ему было плохо, ему сочувствовал весь мир, даже Петькина лаба, где тоже не удержались и завели радиоприемник под тем предлогом, что в тишине паять скучно. When I was young I never needed anyone, and making love was just for fun, these days are gone.
И правда, думала я, невольно втягиваясь в текст — у меня ведь привычка такая, не могу пройти мимо текста — мы давным-давно и по обоюдному согласию завязали с практикой, осталась одна теория. Мы ведь живем вместе не поэтому. Мы поднялись до таких духовных высот, что нам это больше не нужно (или в ГЗ стали лучше топить?).
(Иногда я просыпаюсь оттого, что Баев курит, сидя на краю матраса, и смотрит на меня. Я с тобой, Аська. Просто я сейчас такой. Ты подожди немного, пройдет.)
Hard to be sure, sometimes I feel so insecure and love so distant and obscure remains the cure. Вот оно. Ради этой строки. Дистанция между мной и тобой, Митя, которую никаким усилием воли не преодолеть. Нам заменили лифты, и теперь вместо прежних деревянных новые скоростные — не застрянешь. Где все это было? Где кнопка диспетчера, который вызволит меня отсюда?
Не знаю, интересует ли тебя моя новая жизнь, меня вот не очень, но я все-таки расскажу — привыкла выкладывать напрямую. Сделала очередную глупость, Митя. Сижу на пятом этаже, в комнате у малознакомой девицы, и слушаю радио, разинув рот. Радио, подаренное родителями (сама бы ни за что не купила), принесла с собой, потому что девица в прошлый раз нажаловалась, что ей скучно