Выстрел в прошлое

Миллер прервался, чтобы налить еще спиртного и дать переварить информацию, затем продолжил:

— Обстановка перед пуском трубопровода очень напряженная. Осенью грядут выборы в парламент Азербайджана — Милли Меджлис, — а это еще более накаляет атмосферу. Все деструктивные элементы пришли в активное состояние. Правительство опасается «оранжевой» революции, причем подозревает как американскую сторону, — он указал на своего коллегу, и тот только развел руками, — так и спецслужбы Москвы, украинских радикалов. Замечу, в разное время они способствовали то «Мхедриони», то чеченцам, то Саакашвили, то шли на контакты с азербайджанскими националистами, выступающими в оппозиции. Никто не может предугадать, на чью сторону они встанут сегодня. Поэтому мы предлагаем привлечь внимание к присутствию двух подозрительных лиц — Суворова и Кочарова. Инцидент с туземной полицией можно правильно преподнести в прессе.

Смирнов поднял руку, желая вставить слово, англичанин смолк.

— Я понимаю, эта провокация подготовлена вами?

Миллер отрицательно покачал головой, а американец сказал:

— Я бы назвал это неудачной самодеятельностью «туземных полицейских», как выразился мой коллега. Эти придурки проводили обыск вашего номера — искали листовки, оружие, крупные суммы наличных денег — и попались на горячем. Ваш коллега продемонстрировал серьезный класс рукопашного боя. Хотя… местных Бондов можно ставить вместо кеглей в боулинге. Если нужно, они освободят господина Суворова немедленно и принесут свои глубокие извинения.

— Другой разговор, — буркнул Боб. — Но мне не очень нравится наша роль провокаторов. Вы ведь к этому ведете, не правда ли?

Маркус Миллер загородился руками:

— Нам не нужны списки активистов политической оппозиции. Мы с ними отлично знакомы — лично и через агентов. Однако мы очень опасаемся попытки диверсии на нефтепроводе. Многим выгодно в этот момент задержать пуск на полгода, подорвать доверие к проекту — и помимо прочего обрушить наши акции на бирже. Поскольку вы собираетесь участвовать в бизнесе — это становится вашим личным интересом. Как можно говорить в этом случае о провокации или предательстве?

— И в чем выразится наш «личный интерес»? — спросил в лоб Сергей Смирнов.

— Вы получите свои пять скважин в концессию с нашими гарантиями. От результативности ваших действий в ближайшем будущем зависит, насколько выгодными будут условия этой концессии.

Боб оценил откровенность британца — он говорил открытым текстом, предлагая конкретную сделку: участие в бизнесе в обмен на головы врагов. Теперь можно было звонить Федорцову…

Смирнов уточнил:

— Какие силы, способные на теракт, вы видите? И как мы можем выявить их?

Американец вытянул ладонь и загнул на ней мизинец:

— Боевики Нагорного Карабаха, которые не слушаются голоса Еревана, — раз. Радикальные ячейки из «Мусавата» — если они существуют в Азербайджане, — два. Южные осетины, там очень обострилась ситуация из-за топорных действий Саакашвили — три. Курдское движение — четыре. Тбилисская оппозиция — пять, шесть и семь. В Грузии слишком много разнородных течений, это классическая пороховая бочка. Так вот, все эти опасные группы, которые я перечислил, не в состоянии провести серьезную акцию без помощи извне. Сейчас они мечутся то в Москву, то к арабам, то призывают украинских организаторов, чеченцев — кого угодно…

Боб открыто усмехнулся:

— Не слишком ли много для нас?

— Что вы! Я только очерчиваю круг возможных террористических групп. Борьба со всеми этими проявлениями — задача спецслужб многих государств. Вы можете посмотреть их список среди акционеров нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан. Ваша роль — лишь…

— Сыр в мышеловке, — закончил вместо него Смирнов. — Идея мне понятна, не следует пока переходить к конкретике. Мы еще не дали согласия. Я должен связаться с отцом. Вы не могли бы послать кого-нибудь за моим «ноутбуком» в номер, если его не разбили «туземцы».

Боб поддержал товарища:

— Я, с вашего разрешения, тоже позвоню — Федорцову. Прямо сейчас.

Миллер распорядился принести требуемое:

— Конечно, я понимаю, что вам необходима санкция…

Пока доставляли переносной компьютер Смирнова, Богуслав, нимало не смущаясь присутствием хозяев, набрал на мобильнике киевский номер:

— Алло, Андрей Павлович? Как там наши деприватизаторы? Отбились?

— Все в порядке, здравствуй, Боб, — послышался усталый голос. — Что у вас?

— Тоже — как по нотам. Марат в застенках местных спецслужб. Мы со Смирновым днем на мине пытались подорваться, на буровой нашли. Но в остальном вышки хорошие. Нам согласны их отдать, если мы с Маратом подставим головы местным террористам. Как, соглашаться, Павлович?

Хозяева — по их «легенде» — не владели русским языком, поэтому никак не отреагировали на такое изложение ситуации. Сергей ухмыльнулся в усы.

— С кем вы обсуждали это?

— Я у мистера Маркуса Миллера.

— В таком случае, предложение серьезное.

— Вполне.

— Старший Смирнов в курсе?

— Сейчас с ним связывается Сережа. Но он за наши головы не в ответе.

— Гм, — задумался Федорцов, — я, в общем-то, тоже… Скажем так: если контракт зависит от успеха вашей деятельности… Я правильно тебя понял, это так?

— Да.

— Тогда вы будете иметь в нем долю. Пять-шесть процентов от моей части акций будут записаны на ваши фамилии. Это, конечно, предварительная прикидка, позже уточним конкретнее. Устраивает?

— Семь-восемь… — ответил Богуслав.

— Что «семь-восемь»?

— Ну, тогда — ровно восемь. Я имею в виду — процентов.

Федорцов помолчал:

— Ты себе представляешь о какой сумме идет речь?

— Нет, — ответил Боб. — И ты тоже. Цифра будет зависеть от условий концессии, а они — от наших оперативных результатов. Разница может быть значительной: от нуля до… Будет видно, в общем.

— Убедил. Если дело выгорит, ваше участие — восемь процентов от моей доли.

— А если не выгорит? — не отступал Боб, хорошо понимая, что далеко не все будет зависеть от них. А доля от ноля, как известно, тоже ноль.

— В любом случае вы можете рассчитывать на гонорар в размере десяти тысяч.

— Пятнадцати, — снова поправил Боб.

— Хорошо.

— Я имел в виду — каждому.

— Богуслав, ты подлый вымогатель, но я верю твоей оценке. Если дело настолько серьезное, то принимай решение сам — мне твоя голова дороже, чем их обещания.