Выйду замуж за спасателя

– Спасибо, Наталья Антоновна.

Мы дожидаемся результатов комиссии. В связи с тяжёлой ситуацией - сбежавшим ребенком, нам обещали решение прямо сегодня. Так как это возможность убедить ребенка вернуться домой.

Толик выходит мыльный, с выпученными глазами, взъерошенный и злой как собака.

Пытается пройти на выход мимо Добрыни, который загородил своими широкими плечами узкий коридор.

Сначала прижимаясь к стене с одной стороны, потом с другой.

– Позвольте....
– надменно цедит он.

Добрыня разворачивается, глядя на него сверху вниз.

– Не позволю, - басит с угрозой.

И это явно не ответ на просьбу.

Тарханов вежливо вмешивается в их противостояние.

– Я бы хотел встретиться с вашим адвокатом до суда, обговорить вариант примирение сторон. Потому что, если мы дойдем до суда и предоставим все факты и документы, следующим этапом будет лишение вас родительских прав. И взыскание с вас сумм совсем другого порядка.

– С чего бы?
– брезгливо дёргает губами.

Тарханов протягивает ему свою визитку.

– Если хотите обсудить, я жду звонка. Нет - встретимся на суде.

Богомолов нервно выдергивает визитку из его пальцев.

Мы едем не домой, едем в пригород к Никите, там все дети, кроме Иринки. Она пока в отделении Державина. Её отдадут нам завтра.

По решению комиссии девочки остаются у нас до суда. Алина идёт в программу психологической помощи. На учёт её решили не ставить, не смотря на побег.

Перенервничав, мы оба молчим. Добрыня сжимает мою руку.

Внезапно меня укачивает. Потому что с утра у меня ни крошки во рту не было.

– Останови, пожалуйста!

Пулей вылетаю из машины на обочину.

Сглатываю ком в горле, пытаясь подавить приступ тошноты. Сгребаю свежий снег с куста у дороги, обвожу ледяным комком лицо.

– Божечки.... Перенервничала....
– оправдываясь перед ним.

Разворачиваюсь и падаю на спину звездой в сугроб.

Закрываю глаза. Слышу, как он падает рядом.

Сжимает мою руку.

– Я, короче, Веберу хочу новую расу подогнать - расу богомолов. С планеты "Толик" в созвездии Малый Пёс.

– Ха....
– истерично закатываюсь я.

– Им бывшие жены будут бошки откусывать. Все, как положено.

Слышу щелчок зажигалки, запах дыма....

– Передам Веберу идею....
– важно мурлыкаю я.

– Ты там ещё ему передай, будет тянуть с выкладкой прод, его серьезный дядька покарает каким-нибудь извращённым и очень сексуальным способом.

– М-м-м-м.... Придется тянуть...

– Да-а-а-а?.. Заявка принята!

– Я пошутила!

– Поздно....
– выкидывая сигарету, наваливается на меня.

И мы валяемся на обочине, в пышном сугробе и целуемся. Влюбленные и счастливые. Несмотря на наши стабильные "тридцать три несчастья".... Они наверное никуда и не денутся, но они как Толик внезапно становятся все мельче и мельче на фоне "Добрыни".

Глава 52 - Сепаратный мир

Сегодня у нас очень важный день. Но Саяновы его отчаянно саботируют.

– Вер, давай отменим. Горло болит, жуть, - валяется на диване Добрыня.

На его ослабленную ожогом слизистую прицепились инфекция. И я колю антибиотики в его брутальные ягодицы.

Наклоняюсь, трогая губами его лоб.

– Может тебе компресс приложить?

Оттягивает вырез моей кофты, нахально любуясь на грудь.

Грудь мгновенно начинает ныть от его взглядов.

– Мне бы кое-что помягче приложить...
– тихо шепчет он.

Выкручиваюсь из его загребущих лап, стреляя взглядом в сторону детей.

Горло горлом, а секс у нас по расписанию! И никогда я не чувствовала себя настолько озабоченной, чтобы инициировать секс первой. А теперь, тушите свет...

Добрыня же, мне кажется развлекается так, специально дожидаясь от меня первого шага. Улыбаясь тому, как неумело я это делаю. Извращенец, на иначе!

Обмахиваюсь руками, вспоминая куда собиралась. Ах, да.

– Давай, ты останешься, а мы с детьми поедем?

Вздыхает недовольно.

Ставлю ему на подлокотник стакан теплого брусничного киселя.

– Иди ко мне лучше, - приподнимает край покрывала.
– Камин включим, кинчик посмотрим.

– Очень соблазнительно. Но - нет.

Разворачиваюсь к детям.

– Собираемся.

– Я занят, - ворчит Мирон, рисуя фломастерами на гипсе Иринки

Перерисовывает с картинки в телефоне Венома. Прикусив язык, тщательно выводит хищные зубы.

– Быштрее давай, - подгоняет его Иринка.
– Шкушно.

– Не дгыгайся, ипогтишь.

Перевожу взгляд на Ярика.

Он сидит на лестнице с книгой и кружкой киселя.

– Надо - поеду, - закатывает недовольно глаза.
– Но исполнять ничего не буду. Буду молчать.

– Реально, не хочу в этом участвовать, Вер, - ворчит Добрыня.
– Рита же без вариантов проиграет в суде.

Степановна хоть и та ещё зараза, но человек честный. И показания дала в нашу пользу, что дети проживали с отцом, мать участия в их воспитании не принимала. Мирон и Ярослав уже "прошли" психолога. А Рита не смогла ничем подтвердить своего участия. От нее за это время даже ни одного денежного перевода детям не было. А это - всё, заявочка на лишение родительских прав.

Я теперь могу консультации давать по всем вопросам деления детей.

– Значит, я буду заключать сепаратный мир с Ритой!
– заявляю я.
– Потому что право видеться с Мироном у нее будет. Ярик - да, уже решает сам. А Мирона ей разрешат забирать раз в неделю.

Добрыня устало закрывает ладонью глаза.

Он мужчина, ему сложно остановить войну. Особенно "за правое дело". Но война должна быть остановлена. Иначе, они разорвут Мирона.

– Хорошо, я поеду!
– садится.

– Нет.... я сама, ладно?
– присаживаюсь к нему.
– Мирон будет считывать твои психи и вести себя также. А Рита будет видеть в нас врагов и истерить, что мы настраиваем детей против нее.