Выйти замуж за немецкого рыцаря

– Кто? Лиза?

– Да-да, Лиза! А ты думала, она только тем и занимается, что мужа-алкоголика стережет? А она, оказывается, еще и картины пописывает!

– Что делает?

– Ты не слушаешь! – упрекнула меня в невнимательности Алина. – Картины пишет!

– Это она тебе сказала?

– Слушай! Перед тем как появиться у них на пороге, я решила пробежаться по городу. Ты же сказала мне, что они в основном сидят дома. Так зачем торопиться? Значит, иду, смотрю – художественный салон. Меня словно магнитом к нему потянуло. А там, за стеклом, Кирилл разговаривает с владельцем. Вид у него недовольный, обиженный. Что ему хозяин сказал, не знаю, только Кирилл скоро вышел и к автобусной остановке направился. А я в салон зашла. Хожу, присматриваюсь, Поленова ищу.

– Нашла? – с замиранием сердца спросила я.

– Нет, Поленова не нашла, но нашла другого художника, Лизу Куприянову! Мое мнение – слабенькие картины. Вазочки, цветочки. В женском стиле. Но рисовать она умеет, значит, и в живописи разбирается. Ну вот, стою я, смотрю на работы Лизы. Со спины ко мне подкрадывается хозяин и спрашивает о чем-то на немецком. Я от неожиданности выдаю: «Что?» Не поверишь, он заговорил на русском. Оказалось, что он жил в Магдебурге, а там все русский язык в школе учили. Я сразу ему начинаю заливать, мол, обожаю живопись, особенно русскую. Он мне: «Вот русская живопись» – и тычет на лютики Куприяновой. Я ему: «Нет, мне нравятся старые мастера: Репин, Левитан, Поленов…» На что он: «Извините, что имеем». – «Неужели к вам не приносят работы старых мастеров? Я заплатила бы любые деньги за картину Поленова». – «Увы, ни разу не приносили». – «А что делал у вас тот молодой человек, который заходил к вам до меня? Он художник?». – «Его жена художница. Ее работы перед вами. Купите для дома». – «Мне бы что-то на библейскую тему». Эх, Марина, я, кажется, его спугнула. Хозяин салона внимательно на меня посмотрел, а потом рассмеялся: «Вам еще рано о вечном думать. Чем вам цветочки не по душе? В спальне повесите». Не раскололся! Ну и бог с ним. И без него все сходится: Лизе нужны деньги на лечение мужа, вот она и стянула картины Поленова. Кому, как не ей, знать, что воровать.

– А у них дома ты была?

– Сейчас еду.

– Сразу перезвонишь. Заодно поднимись этажом выше. Кто знает, может, Тамара Леонидовна уже вернулась. Кстати, у нас тут тоже новости, – вздохнула я.

– Какие новости? – равнодушно спросила Алина.

– Николай – самозванец, Анна сбежала. Пока все.

– И что это может значить? – задумалась она.

– Пока не знаю. Николаю совсем худо, поэтому нам вряд ли удастся с ним поговорить.

– Ну ладно, держите меня в курсе событий, – сказала на прощание Алина и отключилась.

Ирина и Виктор Николаевич в ожидании новостей не сводили с меня глаз.

– Что-то серьезное? – подтолкнул к откровенности Сидоренко.

– Пока не знаю. Ирина, вы знали, что соседка вашей матери – художница? – спросила я.

– Лиза? Ну, в общем-то да. У мамы было несколько ее акварелей, – пожала плечами она. – Подарки на день рождения, Новый год, Восьмое марта. Но я не думала, что Лиза профессиональная художница. Цветочки, вазочки… Мне кажется, я тоже так могу. А вы к чему клоните? Вы думаете, что это Лиза украла? Ну что вы! – воскликнула она. – Она очень ответственный и честный человек. Случалось, что она занимала у мамы деньги, но всегда отдавала в срок. Еще Лиза очень набожный человек и чужого не возьмет!

– Вы так в ней уверены? – снисходительно улыбнувшись, спросила я.

– После того, что произошло с Кириллом, – да.

– Вы так хорошо с ней знакомы?

– Мама рассказала. А ей по-соседски сама Лиза плакалась в жилетку.

– Вот как?! А что, собственно, произошло с Кириллом? Спился?

– Лиза считает, что пьянство Кирилла – это испытание, которое послал ей бог. Даже не испытание, а кара.

– Что же она натворила?

– Увела Кирилла у беременной жены.

– А мне она рассказывала, что они знакомы с юношеских лет.

– Так все и было, – кивнула Ирина. – Лиза в него еще в школе влюбилась, а потом их пути на время разошлись. Лиза осталась в родном городе, а он уехал покорять Москву. Года через четыре они вновь встретились, Кирилл приехал к родителям – и чувства разгорелись вновь. Все бы хорошо, если бы Кирилл к тому времени не был женат гражданским браком. Впрочем, Лизу этот факт особенно не беспокоил. Кирилл ничего не говорил о беременной жене. Дело шло к свадьбе: были приглашены гости, куплено платье… И вот в разгар предсвадебной кутерьмы появилась Татьяна, мать будущего ребенка Кирилла. Пришла не к Кириллу, а к Лизе. Состоялся очень неприятный разговор. Татьяна плакала, умоляла Лизу оставить Кирилла, пожалеть их ребенка. Лиза рассудила так: от ее решения ничего не зависит. Если Кирилл не любит эту женщину, он с ней жить не будет, и никакой ребенок не свяжет их вместе. А еще ей было стыдно перед родителями. Они были против свадьбы с Кириллом. Будущий зять им не нравился. Гордость мешала ей признаться, что они оказались правы. Недолго думая, Лиза ответила Татьяне, что она любит Кирилла и тоже ждет от него ребенка. Татьяна ушла, бросив на прощание: «Что ж, забирай себе Кирилла. Только поклянись не бросать его ни в радости, ни в горе, ни в богатстве, ни в бедности». Лиза фыркнула: «Конечно, не брошу. Можешь не беспокоиться». Потом она поняла, почему Татьяна взяла с нее такую клятву. Утром тело ее соперницы нашли в городском саду. Как будто бы сердечный приступ. Было поздно, никто не обратил внимания на девушку, сидящую на лавке, которой стало плохо. Лиза гнала от себя мысли, что каким-то образом причастна к ее гибели. А потом наступил час прозрения. Кирилл оказался неспособным содержать семью, стал прикладываться к бутылке. Лизе стала сниться Татьяна. «Смотри, не бросай Кирилла. Ты мне обещала. Без тебя он пропадет. Вытянешь его из пропасти – будешь счастлива. Нет – вместе с ним погибнешь». И этот кошмар так часто повторялся, что она решила сходить в церковь покаяться. Там ее и вовсе запугали. Грех она страшный совершила: оттолкнула от себя беременную женщину. Вот она изо всех сил и тянет Кирилла. Он упирается, а она его тянет из трясины пьянства окаянного. А еще Лиза регулярно в церковь ходит, грех свой замаливает, посты все соблюдает.

– Но это все эмоции! На лечение нужны деньги, и немалые.

– И все равно я не верю, что Лиза могла украсть, – упрямо мотнула головой Ирина.

Наверное, Алина нашла бы аргумент, чтобы убедить Ирину в обратном, но я лишь развела руками: сама до последнего верю людям.

Неловкое молчание прервал телефонный звонок, доносящийся из кармана Виктора Николаевича.

– О! Это Павел. Оперативно работают ребята, – удивился он, прежде чем ответить другу. – Слушаю тебя, Паша. Неужели узнал? Ага, понятно-понятно, – кивал Виктор Николаевич, делая пометки ручкой на салфетке. – Вот как?! Спасибо, друг. Так вот… – Виктор Николаевич на секунду замолчал, призывая нас собраться.

– Ну, не томите, – попросила я. – Анна Кузьмина никакого отношения к мужу Тамары Леонидовны Соколову Ивану Андреевичу не имеет?

– Как раз имеет. У Соколова Ивана Андреевича есть дочь, Анна Ивановна. Была замужем за Кузьминым Валерием. Десять лет уже в разводе. В свое время окончила кооперативный техникум. Последние годы работала страховым агентом. В начале года она и ее сын Антон выехали на ПМЖ в Германию.

– Вы сказали, что она выехала с Антоном? Но у нее же два сына! Антон и Борис. Кстати, фамилия Бориса Иволгин. Я допускаю, что его она родила в гражданском браке, но почему вы говорите, что выехал в Германию один только сын? – возмутилась я, но потом вспомнила об отметке в загранпаспорте Бориса. – Поняла! Борис всего три недели, как приехал в Германию. Возможно, он даже по туристической визе пересек границу, а не как человек, выезжающий на ПМЖ.

– В Германию выехал Антон. Борис никак не мог выехать за границу, – покачал головой Сидоренко. – Потому что два года назад он погиб. Автомобильная авария.

– Ага, час от часу не легче! Тогда кто выдает себя за Бориса? Простите, мне надо сделать один звонок. – Я достала телефон и стала набирать номер телефона Курта. – Курт, ты меня слышишь? – Гид недовольно буркнул в трубку, что слышит, но жутко занят, а потому со мной разговаривать не может. – Черт тебя дери! Чем ты там так занят, что не можешь со мной говорить?

– Я провожу экскурсию.

– Ладно, – немного поостыла я, – ты мне одно скажи. Антон и Борис у тебя перед глазами?

– Антон – да. Бориса я не вижу. Марина, извини, но я должен делать свою работу.

Курт отключился, не дав мне сказать ни слова.

– Ох уж эти немцы, – недовольно процедила я сквозь зубы. – Такие они щепетильные, правильные относительно всего того, что касается работы. Жди теперь, когда он закончит свою экскурсию. Вот где сейчас Борис?! Что я должна думать?! – разозлившись на Курта, я перешла на крик.

– Марина, успокойся, – попросила меня Ирина.

Ее страдальческий взгляд остудил мой пыл.

«И правда, что это я? Мне, что ли, хуже всех? На Ирину больно смотреть, а тут я еще психую», – мне стало стыдно за непроизвольный срыв.

– Виктор Николаевич, может, ваш друг ошибся, и Борис, сын Анны, не погиб? – на всякий случай спросила я.

– В их системе ошибок не бывает.

– Да знаю я, – вздохнула я. – К тому же у этого Бориса паспорт украинский, тогда как Анна жила в Воронеже. Я правильно вас поняла, Виктор Николаевич?