Выйти замуж за немецкого рыцаря

– Ты, похоже, расстроилась? – уловила мое настроение Алина. – А чего ты хотела? Чтобы Борис таскал картины в сумке, а потом бросил их без присмотра?

– Ну почему без присмотра?

– Марина, даже если допустить, что это парни умыкнули картины, ты сама сказала, что они не дураки. По твоим вопросам можно смекнуть, что ты подозреваешь прежде всего их. Неужели при таком раскладе они оставят сумку тебе? Нет, конечно.

– Наверное, ты права. И вовсе не факт, что это они украли.

– Я тебе о чем?! Ирина!

– Оставь. Под подозрением все! Вот ты, Алина, если бы была воровкой, куда бы картины спрятала?

Вопрос был для нее настолько неожиданным, что она с негодованием от меня отпрянула.

– Ну у тебя переходы! Это же надо такое сказать! Я бы вообще не крала картины! От них трудно избавиться. Если, конечно, тебе их предварительно не заказали. Но если бы украла, – она сделала небольшую паузу и выразительно посмотрела на меня, как бы говоря: «Только теоретически», – скорей всего спрятала бы на судне. С собой носить опасно.

В зал вернулись Борис и Антон, и мы приступили к обеду. Ели молча. Я присматривалась к молодым людям, а те, похоже, чувствовали себя весьма неловко, оттого что их обед собирается оплатить посторонняя женщина. Кажется, они поняли, что вовлекли Алину в большие траты. Борис даже предложил:

– А можно, мы угостим вас десертом? А то как-то нехорошо получается.

– Глупости, – отмахнулась Алина. – Я могу себе позволить пригласить двух симпатичных молодых людей в ресторан. Сами-то десерт будете?

– Нет, – покачал головой Борис.

– А вы, Антон?

Антон ответить не успел. Из его кармана раздался звонок мобильного телефона.

– Мама? – он переглянулся с Борисом. – Да, мама.

Что говорила ему Анна, мы не услышали. По его лицу тоже нельзя было догадаться: хорошие на том конце провода новости или нет.

– Ну что там? Тамара Леонидовна не появлялась? – поинтересовалась Алина, когда Антон спрятал телефон в карман.

– А? Нет, – рассеянно ответил он

– А как там мама?

– Все в порядке.

– А что она говорила о Николае?

– А? – Антон слушал ее вполуха. – Так же.

Каким бы Антон ни старался выглядеть бесстрастным, а мне показалось, что новости все же есть. Вот только какие?

«Не хочешь говорить? Не надо. Позвоним Ирине и узнаем», – нежелание Антона говорить не особенно расстроило меня, и, чтобы поддержать разговор, я спросила:

– Кстати, а вы знаете, что отец Николая здесь?

– Кто? Отец Николая?

– Ну да, бывший муж Тамары Леонидовны здесь, в Германии. Я думаю, он скоро навестит Николая.

– Надо же, а я думал, что у него нет никого, – удивился новости Борис.

– Вы должны были его видеть с Тамарой Леонидовной. Представляете, он тоже плыл на корабле. Такой седой, весьма симпатичный.

– Вот вы сказали: «Плыл»? Что вы имели в виду? Его что, сейчас на судне нет?

– Нет, он сошел в Кобленце: плохо с сердцем стало.

– А Тамара Леонидовна? Она может быть с ним! – воскликнул Антон.

– Нет. Дедушка попросту сбежал от бабушки, – пошутила я.

– Откуда вы знаете?

– Мы разговаривали с ним… по телефону.

– Понятно. Значит, он в курсе того, что случилось с Николаем?

– Нет, мы побоялись ему сообщить. Знаете, человек пожилой, сердечник, мало ли, как он отреагирует на сообщение, что его сын в коме.

– Это правильно, – кивнул Борис. – А что, сердце конкретно прихватило?

– Полагаю, недельку в клинике он пролежит, а то и дольше.

– Может, мы его проведаем? – участливо предложил Борис.

– Представитесь родственниками? Не думаю, что это хорошая идея, – покачала я головой. – Еще о Николае проговоритесь.

– Тогда пусть лежит выздоравливает. Может, уже пойдем? После сытного обеда так спать хочется. – Он зевнул.

Никто возражать не стал.

– Да, только такси закажем, – сказала Алина и, обернувшись, взглядом подозвала официанта. – Такси! – Благо слово «такси» на всех языках обозначает одно и то же.

Глава 19

Антон и Борис добросовестно отработали свой обед: Алина была доставлена к кораблю в целости и в сохранности. Вступив на трап, она вспомнила о разбитой коленке и мученически застонала. Пришлось Борису – он был значительно крепче Антона – подхватить ее на руки и занести на борт судна.

– Спасибо вам, – поблагодарила она парней.

– Не за что. Вас проводить в каюту? – вежливо спросил Антон.

И тут я вспомнила, что утром обещала нашу каюту Михаилу Ивановичу и Татьяне. Неудобно-то как!

Горохова ожидала нас у трапа. Она стояла и в упор смотрела на меня, как бы упрекая: «Я вас за язык не тянула».

– Антон, а могли бы вы помочь нам перенести наши вещи? Мы переселяемся в другую каюту, – попросила я.

Лицо Алины недовольно сморщилось. Наверняка она думала, что я пошутила или передумала. Не тратя времени на выяснения отношений с подругой, я с виноватым лицом пошла к Татьяне.

– Танечка, тысяча извинений. Простите ради бога. Перед экскурсией так замоталась. Дела… Вы не передумали переселяться?

– Я думала, вы передумали, – сухо ответила Горохова.

– Нет, что вы. Если у вас вещи собраны, можете сразу нести в нашу каюту.

Бориса и Антона мы продержали рядом с собой еще час. Мало того что они помогли нам, они еще перенесли вещи Сергея Алексеевича и Зои Андреевны, а также Ковальчука и Гороховой.

Алина зло сверкала глазами, но при Антоне и Борисе молчала – за это ей спасибо. А я? Я неоднократно пожалела, что затеяла это великое переселение, но раз сказала «а», надо было говорить и «бэ».

Ставя наши чемоданы перед каютой Сергея Алексеевича и Зои Андреевны, Антон спросил:

– Все? Больше ничьи вещи не надо переносить?

– Нет, огромное вам спасибо, – в который раз поблагодарила я.

– Тогда мы пойдем. До свидания, – с видимой радостью простились с нами Борис и Антон.

– До ужина. – Алина растянула губы в улыбке.

Мне показалось, что Борис вздрогнул от предложенной перспективы провести еще и ужин вместе.

– Ага, – кивнул он и спешно ретировался, увлекая за собой брата.