Выжигаю имена в сердце своем

– По прошествии суток, из которых большую часть Вы находились в бессознательном состоянии и другую – пребывали в бреду, они вызвали меня, – вытащив из дорожной сумки картонную папку, врач выудила вместе с чернильным карандашом плотную тетрадь. – Теперь, когда Вы, наконец, очнулись, чувствуете какие–нибудь симптомы? Головокружение, тошнота, потеря ориентации в пространстве?

С секунду в полном недоумении посмотрев на врача, Ян резко обернулся к окну. Во дворе неизменно светило солнце прямо как на Базаре. Разве что было чуть ярче. Небо не было насыщенного голубого оттенка, оно только вступало в свои права. Пробирающий до костей зной не успел в полной мере растянуть свои владения, только собираясь с силами ударить по жителям солнечного Нарима.

Вновь переключив внимание на строгую даму, Ян увидел в проеме двери маму, что устало опиралась на дверной косяк. По залегшим под глазами синякам можно было определить, что не только старший сын нуждался в отдыхе, и еще, возможно, консультациях врача.

– Пациент, симптомы? – с нажимом процедила женщина. Кто знал, сколько у нее еще впереди обморочных детишек. Желание на себе проверить лимит ее рабочего этикета казался сомнительной идеей.

– Нет, простите, – юноша хотел было выпрямиться, но завидев пугающе сверлящий взгляд ненамеренно опустил голову. – Я чувствую себя удовлетворительно. Разве что ощущаю легкое давление на глазах. Думаю, скоро это пройдет.

– Понятно, – раскрыв амбулаторную карту на последних страницах, женщина быстро записывала непонятные Яну символы на полях тетради. – Постоянный стресс, умственная нагрузка на мозг без отдыха могут повлечь за собой внутренне давление. Это можно решить занимаясь спортом, плюс делать в течении глазную гимнастику. Для начала выпишу Вам глазные капли. Капайте их каждый день перед сном в течении двух недель. Если эффекта не последует, можете обратиться в ближайшую больницу.

Незамедлительно встав и оставив на столе направление, врач поправила полы халата и взяла в руки оставленную на полу сумку.

– Спасибо и извините за причиненные неудобства.

– Желаю скорейшего выздоровления.

– Благодарю, – Ярослава поклонилась на прощание и проводила взглядом уходящую женщину. После того как послышался глухой хлопок закрывшейся двери, глава семейства устало выдохнула. – А теперь, молодой человек, потрудитесь объяснить, что Вы вчера это учудили. Всю семью перепугал. Бедняжка Мира себе места не находила. Винила себя, что выпила последний стакан раисовских яблок, тем самым лишив тебя всей энергии.

Лёгкое негодование от бессмысленных душевных метаний дочери, что не заключали в себе и намёки на логические умозаключения, сказались на состоянии матери в виде глубоко залёгших меж бровей морщинок.

– После этого не мне надо было приходить в себя, а ее спаивать отварами ромашки. Потому что яблочный сок теперь под запретом. Всем, кроме тебя. Так что жди, что ближайшие месяца два ты буквально будешь жить на этих яблоках.

Для других это могло прозвучать как безобидная шутка, но наученный горьким опытом старший ребенок понимал, что эти слова следует воспринимать буквально. Для своего же блага.

В один из годов в семействе Башазаг выдался рекордный урожай на мясистые помидоры. Большую часть они благополучно продали на овощных рынках в виде солений, тонких сушенных пластов, как домашний соус, томатный сок с солью или сахаром. На пороге отчаяния они придумали томатное варенье и сорбет, но и это не спасло их от участи подвергнуться притеснению своим же детищем, день ото дня набирающимся мощью солнца и воды. И только Ванабавл знал, сколько мучений кроваво-красные плоды принесли их семье. Они нередко навещали во снах своих создателей, облачаясь в зыбучие пески томно бардового цвета.

– Спасибо, – Ян гулко сглотнул вязкую слюну в ожидании яблочной тюрьмы. Главное не помидоры.

– Должен будешь, – пропела Ярослава со смешинкой, возвращаясь к насущным вопросам. – Так что это было?

– Самому любопытно.

Расплывчатые очертания скомканными отрывками проявлялись как высохшие на солнце картинки. С неохотой представая перед глазами и вновь прячась в бездонных закромах, события ушедшего дня блокировались знойным жужжанием в голове. Лишь туманный голос, что казалось доносился из глубин стоячего озера, заросшего иссохшим камышом и пропахшего вязким илом, пропускал редкие судорожные удары по гудящей голове.

– Со мной был одноклассник, – неожиданно для Яна вырвались слова. – Рыжая шевелюра и родинки по всему лицу. О нем ничего не было слышно?

– Когда соседские мальчишки принесли тебя домой бездыханного, мне было далеко не до их внешности. Да и после никто не объявлялся.

Погрузившись в беспокойные думы, Ян не заметил, как прохладная ладонь накрыла напряжённые плечи.

– Ты сам как? Уверен, что чувствуешь себя нормально? – в глазах напротив плескалось беспокойство. – Хоть врачу ты сказал одно, мамино сердце чувствует, что ты что-то не договариваешь.

Усаживаясь на опустевший табурет, Ярослава нежно провела рукой по спутавшейся прядке волос сына.

– Если тебя что-то беспокоит, ты можешь открыто с нами об этом поговорить. Хоть мы с Назаром не образцы для подражания, и на нашем фоне ты более взрослый, чем мы сами, все же мы всегда готовы тебя выслушать. Поддержать и помочь чем это возможно.

– От тебя ничего не скроешь, – Ян выдавил страдальческую улыбку. Пальцы рук сами потянулись к вискам, чтобы хоть как-то усмирить разыгравшееся давление. – Сам поход на Базар Чуд и Чарок вспоминается с трудом, как и то что я там делал, но вот момент перед падением все же слабо вспоминается. Я мало различал тела прохожих. Во что они одеты или как двигаются. Вместо этого я видел цвета и формы. Как-будто их раскрасили карандашами и забыли придать форму человека?

Прикрыв глаза, Ян взывал к этому моменту. Только небо, земля и души. Словно мир, что потерял оболочку и оставил после себя лишь таящиеся в тени внутренности.

– Сейчас прозвучит довольно странно, но по-другому объяснить не могу. До сих пор преследует ощущения, что где-то внутри меня одним махом сбили заржавевшую гайку и труба, не выдержав нагрузки, полетела вниз со всем её содержимым. По телу что-то непонятно разливается и чувство, признаюсь, не из приятных.

Изредка поглядывая на лицо матери, Ян комкал до хруста чистые простыни. Сам бы не поверил, не произойди это с ним. Юноша мог проигнорировать эти несуразные вещи, превратить в бредни, но крепко отпечатавшийся в памяти бессвязный страх не давал покоя. Внутреннее чутьё, что присутствовало в каждом представителе Башазаг, не позволяло спокойно закрыть на это глаза.

Тем временем Ярослава с подобающей ей серьезностью впитывала слова сына. Во взгляде не читались ни недоверие, ни предубеждения, но смутная насторожённость, что слова случайной прохожей много лет назад дождались-таки своего часа.

Взглянув в радужку глаз, таких же насыщенно голубых, как и собственные, мать увидела знакомое отражение. Отражение женщины, что всеми фибрами души не желала такой судьбы для Яна, но не боялась за него, потому что была уверена, что справится он с этим лучше, чем кто-либо ещё.