Выжигаю имена в сердце своем

– Как минимум выглядит удобно, – исчерпывающе ответил Ян с растерянным выражением лица, тем самым вызвав у Назара добродушный смех.

– Большего от тебя, полагаю, дожидаться не стоит, – смахнув подобравшиеся к глазам слезы, мужчина энергично притянул к себе сына. – Когда появится приглянувшееся сердцу занятие, что будет ежедневно проверять тебя на прочность, не принося с собой притоки усталости от проделанной работы, тогда и поговорим.

– Мне нравится изучать науки, – напомнил сын.

– Я знаю, – спустя недолгое время ответил Назар. – Однако, ты не применяешь приобретённые знания на практике.

Отец и сын молчаливо переглянулись. Разрезая неловкую атмосферу, Назар первым начал разговор.

– Готов поспорить семейство Рут заявится в наш дом, а мы как потные остолопы будем стоять в середине комнаты, не зная, как вести себя с людьми высшего света. Судя по половине интеллигенции Пансо, они задирают носы лишь при упоминании рабочего класса, хоть сами и пользуются нашими товарами. Так что давай не будем давать им лишнего повода для самоутверждения. Оставим красивое представление и умную речь любимой мамочке.

– Не думаю, что бывший ученик мамы посмотрит на нее с высока. Судя по рассказам матери, он благороден и любезен.

– Милая, что на этот раз ты от меня утаила, – посмеялся Назар, в душе разливая горькие слезы.

– У неё на это талант, – поддакивая согласился Ян, безуспешно изображая подобие улыбки. – Я надеялся, что хотя бы на этот раз хоть кто-то в курсе, но видимо напрасно.

– Мысли и намерения этой женщины трудно проследить, если она не хочет быть понятой, – вздохнул мужчина. – В университете Ярослава была одним из самым ярких и подающих надежды студентом. Много парней толпилось возле нее. Много талантливых. Не мало из них было из почитаемых семей, так что я не рассчитывал на признание меня как человека достойного находиться рядом с ней. Просто списал себя со счетов. Кто же знал, что у вашей мамы такие специфичные вкусы.

– Мы все знаем какой ты на самом деле человек, – вступился Ян, не разграничивая людей по интеллектуальным способностям или приданному. – Многим из них до тебя как до луны пешком, и маме удалось заметить это первой.

– Ты не знаешь, но она многим пожертвовала, находясь сейчас со мной. Поэтому и стараюсь, чтобы хоть как-то воздать должное ее отваге и решимости.

Отстранившись от отца, Ян нахмурился.

– Возможно, мама сейчас и не попивает чаи высших сортов, вкушая иностранные десерты, не выезжает на досуге в другие города в золотой карете в сопровождении личной стражи, но она по-настоящему счастлива. Она в свое наслаждение занимается любимыми вещами и по вечерам выпивает стакан домашнего виноградного вина. В округе не найти лучшей грозы колорадского жука, за что ее уважает и ценит чуть ли не каждая семья в Нариме.

Скрестив руки, Ян наклонился вперёд и сузил глаза, внимательно смотря на Назара, пока не увидел в нем возрождающую я веру в себя. Убедившись, что отец пришёл в норму, Ян выпрямился и широко улыбнулся.

– А также она устала принимать литровые банки варенья в качестве благодарности ведь весь погреб ими и забит. И ты еще сомневаешься, что она может быть несчастна с тобой и лучше бы выбрала столичного сноба вместо тебя? Не смеши, будь у нее выбор, она все равно бы прожила эту жизнь с нами. Верно, мам?

Край длинного сарафана не укрылся от взора Яна, и он сразу заприметил, что женская особа нагло подслушивает мужские разговоры.

– Похоже меня поймали. Какая жалость.

Выйдя из неудачного укрытия, женщина мигом появилась между родными людьми, приобнимая мужа за талию.

– Дорогой, момент нашей свадьбы был самым счастливым выбором в моей жизни. Сразу после рождения детей, конечно же. И я благодарна богам, что они дали нам возможность не потеряться в океане людей и узнать друг друга поближе. Иначе сейчас бы у нас не было такого прекрасного сыночка и дочери, – взъерошив и так непослушные волосы Яна, Ярослава широко улыбнулась. – Ничто не подарит мне большего счастья, чем видеть, как они взрослеют и становятся прекрасными людьми.

Подтянув Яна в небольшой клубок людей, Ярослава стиснула их обоих в крепкие объятьях, пытаясь передать хоть крохи переполняющих её чувств. Счастье, признательность, любовь, гордость и преданность.

– Так что попробуйте мне вновь заикнуться про долг и возращение моральных убытков. Сразу же отправитесь в сад полоть грядки, – шлепнув обоих по пояснице, мисс Башазаг встала в победную стойку. – А сейчас, дорогуши, дайте дорогу действительно важной особе. Кто из вас готов похвастаться способностью с такой же легкостью и изящностью продавать продукты ручного труда, м?

– Женщина, а кто собственно делает эти продукты ручного труда? – встав в не менее демонстративную позу, парировал муж, ведомый тем же азартом.

– Мужчина, а кто этими самыми продуктами добывает нам средства на кров и пропитание?

Такого шуточного рода споры часто гостили в оживлённом доме, не давая членам семьи заскучать. Спокойствие и послушание никогда не были сильными сторонами Башазаг, уступая место детскому озорству и спонтанным решениям.

– Признаю поражение. Используй меня с умом и заработай побольше денег в копилку семьи, – чмокнув супругу в широкий лоб, Назар поторопился зайти домой, вполуоборот обернувшись на сына. – А ты чего ждешь, особого приглашения? Дама сказала, что сделает за нас грязную работу, идем!

– Какая ещё грязная работа? Требующая сложных мыслительных процессов и немалого опыта! – кидая в мужчин мысленный шар негодования и наигранной обиды, женщина сердито топнула ножкой. – Мы еще посмотрим, что вы будете есть на ужин, дорогие. Вполне возможно сегодня мне поможет призванный нами кулинар, от способностей которых никто не устоит!

– Постарайся, мы верим в тебя!

– Ох уж эти мужчины, – в тайне кидая в них бесконечные поцелуи, Ярослава задержала взгляд на удаляющихся русых затылках ещё секунду, прежде чем развернуться навстречу крепким тёплым объятиям.

– Лесьяр, сколько лет, сколько зим. Голубчик, проходи, не стесняйся.

Высокий мужчина с идеально выбритым лицом остановился перед дверью, поклонился и вошел в дом. Цилиндр, у основания перевязанный восточным шёлком, гладкий черный кафтан с брошью ветвистого дерева и трость с загнутой рукоятью создавали образ самодостаточного человека. Восьмигранная печатка со стирающимися письменами по краям и с сапфиром в центре довершали образ, заявляя о принадлежности мужчины к древней родословной, что веками укрепляла внутреннее положение семьи на западном континенте.

Встретившись со старым учителем, Лесьяр в неловкой тишине перекидывал взгляд то на один, то на другой предмет обихода. Эта встреча была неожиданностью для обоих, так же, как и чрезвычайностью. Не зная как выразить благодарность за месяцы строгого обучения, уже взрослый ученик по первому же зову выдвинулся в сторону учителя, зная, что она бы не потревожила его без чрезвычайной на то необходимости. Но не в этом лежала его основная причина.

Лесьяр хотел отплатить за оказанную доброту и суровость, когда это требовалось. Он уважал ее от чистого сердца за превосходное знание предметов и умение доходчиво преподавать непутевому ученику тяжело добытые знания, что понимал не было обыкновенным везением или наделенным природным талантом. Но не только это выделяло ее из толпы других, но таких же. Она славилась за моральные наставления, которые раскрыли во многих нераскрытых самородках признаки гениальности.