Выживает сильнейший

– А Мелвин Майерс? – напомнил Даниэл.

– Тоже кому-то перешел дорогу. Кому-то в центре города. Бейкеру или Леманну?

Порывшись в рюкзачке, Даниэл вытащил из кипы бумаг брошюру в яркой обложке: «Городской центр профессионального обучения: цитадель надежды».

На цветных фотоснимках слепые шли в сопровождении собак-поводырей по улицам города, работали у компьютеров, люди с ампутированными конечностями, улыбаясь, примеряли протезы.

Перечень изучаемых дисциплин: шитье, ваяние и художественная резьба, сборка механизмов и приборов.

Мелким шрифтом перечислены источники финансирования и уж совсем мелким консультанты. Врачи, юристы, политики... Имена в алфавитном порядке.

Ближе к середине: Рун Леманн, доктор наук, консультации по психологии.

– Благородная помощь увечным, – сказал я. – Как он, должно быть, смеется над всем этим! А то просто хохочет – если играет со школой и в финансовые игры. Крадет сласти у слепых деток.

Майло быстро пролистал брошюру.

– Майерсу становится известно, что Леманн греет руки на калеках; он грозится написать статью. Возможно, пытается шантажировать Леманна – наглости ему не занимать. Леманн соглашается заплатить, назначает встречу в тихой улочке, и кто-то – допустим, Бейкер – пускает в ход нож.

– Убийства, – проговорил Даниэл, – для них являются способом соединить приятное с полезным.

– Проблема заключается в том, – повернулся к нему Майло, – что пока у нас нет ничего, кроме теорий. Единственные мало-мальски похожие на улики вещи – снимки, где Нолан развлекается с девчонками – уничтожены. Даже если в гараже у Зины обнаружится фургон Тенни, ордер на арест обосновать будет нечем.

– Что нужно для того, чтобы прижать кого-нибудь из них?

– В идеале – полное признание, но я бы удовольствовался и меньшим: любым фактом, который позволит выдвинуть обвинение в нарушении закона. Нам требуется нащупать слабое звено их цепочки.

– Таким звеном может стать Зина. Она трещит о евгенике, но это походит на выученную роль. Не хочу сказать, что она абсолютно безобидна, однако пока Зина проявляет куда больший интерес к вечеринкам и общению с мужчинами, чем к какой бы то ни было политике. В субботу вечером у меня с ней свидание. Попробую выудить что-нибудь о «Новой утопии». Может удастся в конце концов убедить мадам Ламберт, что в ее же интересах уйти из клуба.

– Я не в восторге от этого свидания, Алекс. Тенни пару раз встретился с тобой взглядом на вечеринке, и даже если ты не думаешь, что Бейкер узнал тебя, полной уверенности все равно нет.

– Тенни меня не знает, следовательно, у него не может быть причин подозревать что-либо. Скорее всего, он не более чем сторонящийся всех тип, предпочитающий собственное общество. Что он скажет Бейкеру? Что Зина завела нового приятеля? А если я не явлюсь на свидание, это не удивит, не насторожит ее?

– Старина Эндрю – мастер разбивать женские сердца. Он передумал.

– И что тогда? Чем в таком случае вы предложите мне заняться?

Молчание.

– В снобизме этих людей, Майло, есть положительный момент: они и понятия не имеют, что уже попали под подозрение. Наоборот, они полны ликования по поводу того, что все идет так гладко. Пять убийств – и ни одно не раскрыто. Это прибавляет им уверенности. Вот почему активность нарастает. Вспомни, что ты говорил: половина города и вся Вэлли. Тысячи увечных людей, остающихся без всякой защиты.

– Думаешь своим свиданием изменить ситуацию? – скептически фыркнул он.

– Во всяком случае, возможно, протянется ниточка к «Новой утопии». А вдруг Зина скажет что-нибудь важное? На худой конец, попробуешь надавить на нее ты. Что остается еще?

Долгое молчание.

– Хорошо. Свидание состоится, и на этом все. После него ты выходишь из игры. Меняем тактику. Плотное наблюдение за Бейкером и Леманном здесь, в Нью-Йорке люди Даниэла займутся Санджером и Крэйнпул. Надо проверить гараж Зины. Если фургон Тенни там, а сам он, как ты говорил, намерен съехать, я буду действовать методом Бейкера. Остановлю подонка за нарушение правил и изолирую от остальных.

– Где живет Бейкер? – поинтересовался Даниэл.

– На яхте «Сатори», что стоит у причала. – Я пояснил, как ее найти.

– Сатори, – повторил Шарави. – Божественное умиротворение.

– Это дерьмо – профессионал. Научился пользоваться невинными прикрытиями, работая в полиции нравов и в отделе по борьбе с грабежами. Считает себя мастером вести наблюдение.

– Значит, придется действовать осторожнее.

– Начинай прямо сегодня, приятель. Алекса, когда он отправится крутить свой роман с крошечной мисс Гадюкой, будем пасти оба до того момента, пока он не вернется домой. Один останется на ее улице, другой займет пост на склоне соседнего холма.

– На склон пойду я, – предложил Даниэл.

– Справишься?

– Дома занимался альпинизмом. Лазил по пещерам в пустынях Иудеи.

– Давно?

– Недавно. – Шарави улыбнулся, повел искалеченной рукой. – В конце концов, к этому тоже приспосабливаешься. В противоположность тому, во что верят наши друзья из «Новой утопии», жизнь продолжается для каждого человека.

– Отлично. Где ты ночуешь, Алекс?

– Хотелось бы дома.

– Я тебя провожу. – Майло повернулся к Даниэлу. – Потом нам нужно будет поговорить. Здесь.

Глава 53

Проспав в субботу с четырех до восьми утра, Даниэл проснулся, надел новые джинсы, кроссовки, черную майку и свою лучшую куртку, «Хуго Босс», подаренную тещей на последний праздник Хануки [18] . Затем он вышел из дома, купил газету и отправился в Марина-дель-Рей на розыски «Сатори»

У причала он прикрыл газетой лицо и осмотрелся. Благодаря детальному описанию Апекса поиск яхты Бейкера не отнял много времени.

18

анука – религиозный праздник в иудаизме; отмечается в декабре.

Изящная белая «Сатори» стояла недалеко от берега. Откуда у сержанта полиции деньги на покупку такого судна? Уж не доктор ли Леманн облагодетельствовал своего единомышленника?

В воздухе остро пахло морем, слышались крики чаек. С берега было невозможно определить, находится ли Бейкер на борту, но ничего, так или иначе это выяснится.

С видом человека, любующегося бесконечной морской гладью, Даниэл принялся расхаживать вдоль кромки воды. Минут через двадцать он увидел поднимающегося из каюты с кружкой кофе в руке Уэса Бейкера. Оказавшись на палубе, Бейкер потянулся, запрокинул голову в небо.

Белая майка, белые шорты, загорелое мускулистое тело, золотые очки – вид у сержанта весьма представительный. Настоящий калифорниец, никаких отклонений от образа обычного состоятельного и законопослушного члена общества. Ханну Арендт он привел бы в восторг...

Еще раз со вкусом потянувшись, Бейкер поставил раскладное кресло поближе к чуть приподнятой корме яхты и уселся в него, закинув ноги на кромку борта.

В лицо ему нещадно палило солнце. У избранника судьбы начинался новый прекрасный день.