Выживший. Чистилище

– Носите на здоровье, - напутствовала меня продавшая мне предмет туалета женщина.

В соседнем ряду уже у другой тетки я прикупил двое трусов по местной моде, не в одних же все время щеголять. Засунул их в карман пиджака. А у третьей за трешку приобрел вполне приличную кепку серого цвета, хоть и немного потертую по полям. Не успел пройти и нескольких метров, как едва не стал жертвой карманника. Выручили приобретенные во время службы инстинкты и мгновенная реакция. Схваченный мною за руку парнишка лет десяти в поношенной одежонке дергался что есть сил, но вырвать тонкое запястье из моего железного захвата было нереально.

– Дяденька, я ничего не делал, чего вы меня схватили?

Лишняя шумиха мне была ни к чему, а тут еще зеваки начали собираться, и продавшая мне кепку тетка раскричалась, призывая позвать милиционера. Поэтому я громко заявил, что лично отконвоирую воришку в ближайшее отделение милиции.

– А свидетели как же?
– проявил бдительность старичок со старинного вида пенсне на носу.

– Надо будет - придут и опросят. Вон, та же женщина и даст показания.

– Я?
– напряглась продавщица головного убора.
– А чего я-то?

Народ, словно в экранизации 'Золотого теленка', где Остап спасал Шуру Балаганова, принялся рассасываться, сразу же потеряв интерес к происходящему.

А я потащил упирающегося оглоеда за собой.

– Да не ерепенься ты, ни в какую милицию я тебя сдавать не буду, - вполголоса сказал я парню, чтобы тот уже наконец перестал привлекать внимание к нашей паре своими отчаянными телодвижениями.

– А куда тогда тащите?

– Куда надо, туда и тащу. Иди спокойно, а то руку сломаю.

Не знаю уж, что подействовало на воришку больше, обещание не сдавать его органам охраны правопорядка или искрошить лучезапястный сустав, но после моих слов он притих. Понятно, ничего я ему ломать не собирался, хотел лишь припугнуть.

– Тебя как звать-то?
– спросил я парня.

– Меня?

– Ну не меня же... Хотя могу и представиться. Василий Матвеевич Яхонтов, можно просто Матвеич.

– Леха... Леха Кузнецов.

– И давно ты, Леха Кузнецов, воровским ремеслом промышляешь? Ну чего молчишь? Я же сказал, что не сдам тебя в милицию.

– С зимы этой, - хмуро сознался карманник.

– Неполная семья?

– Сирота.

– Как же так?

– Отец по пьяни угорел, мать от туберкулеза померла через год. Меня с двумя младшими сестренками в детский дом определили, да я сбег оттуда.

– А чего сбег-то?

– Да-а...

Парень нахмурился, видно было, что воспоминания не доставляли ему радости. Оно и понятно, что ж хорошего в приюте воспитываться, даже если приют вполне приличный.

– А живешь где? Ночуешь? Домой вернулся?

– Вернулся... А там уже другие живут. Ну я посмотрел в окно и ушел.

– И что теперь? Где-то же ты спишь?

Заминка, видно, опасается раскрывать местонахождение берлоги. Мы тем временем свернули за угол, сюда гул Тишинского рынка почти не доходил. Редкие прохожие, похоже, видели в нас отца и сына. А я и сам пока не знал, куда мы идем.

– В общем, промышляешь воровством... Один или в компании?

Глаза забегали, не иначе, ворует в команде. И, скорее всего, выручку сдает старшему.

– А старший-то у вас кто, не Филька Грач?

– Не-а, Серега Лютый.

Сказал - и испуганно посмотрел на меня. Ну что уж теперь, проболтался, купившись на старый, как мир, следовательский прием.

– Дяденька, отпустите меня, я больше не буду, - загундосил шкет.

– Отпущу, если с этим Лютым сведешь.

– Не надо, дяденька, он меня потом зарежет.

– А что, правда, может?

– Спрашиваете... Андрейку Слепого, у которого бельмо было на левом глазу, в прошлом месяце зарезал, прямо в печень. А ему девять лет только было, - прорвало пацана.

– Вот так взял и зарезал?

– Угу, чтоб другим неповадно было выручку прятать. Там всего-то трешка была.

– И правда Лютый... Сколько же ему лет?

– А не знаю, взрослый почти. Он по малолетке уже сидел год, сказывал, три года назад вышел.

Ну, скорее всего, не младше 15-16 лет. Пахан, значит, главарь шайки воришек. Хорошо устроился, живет припеваючи, только дань под себя гребет. Парня за такую ерунду в расход отправил. А я собирался с ним перетереть относительно выправки приличных документов, наверняка у него имеются связи в криминальном мире. Не люблю я эту братию, но как еще ксиву выправить, выражаясь блатным языком? Думаю, в имеющуюся наличность уложился бы, мог бы предложить и НКВД-шную форму, да и ствол впридачу, но это уже на крайняк... А из этого отморозка Лютого порядочного человека однозначно уже не вырастет, так и пойдет по наклонной.

Тем временем мы шли каким-то переулком... Если меня не обуял географический кретинизм, вскоре должны выйти на Большую Грузинскую.

– А ты-то как под его началом оказался?

– Увидел он, как я с голодухи сайку из отрубей спер, ну и подошел, когда я за углом ее ел. Расспросил, кто я и откуда, а потом говорит, что я на него теперь буду работать. Я сказал было, что не хочу, так он мне под дых так врезал, что я чуть не помер. Все, что съел, обратно из меня вывалилось. Говорит, чтобы даже не думал сбегать, везде у него все схвачено, меня найдут и к нему приведут, и тогда уж спуску не будет.

– Запугал он вас, я гляжу.

– А я хочу все-таки сбежать. В Крым уехать. У меня в Судаке двоюродная тетка живет.

– Хоть знаешь, как ее зовут?

– Знаю, мать незадолго до смерти написала.

И с этими словами вытащил из-за пазухи изжеванный листочек бумаги, развернул его и протянул мне. Отпустив, наконец, запястье парнишки, я прочитал полустертые, написанные карандашом буквы, сложившиеся в слова: 'Кузьмина Екатерина Васильевна, город Судак, ул. Таврическая, д. 16'.

– Думал, с сестренками поедем, да только куда я с ними... Пусть уж в детдоме, им там вдвоем не так скучно, да и кормят.

– А как добираться собираешься?

– На товарняках, наверное, - несколько неуверенно сказал Леха, пожав плечами.

– На товарняках... А ну как попадешься, да снова в детдом отправят, или вообще на малолетнюю зону?

– А что ж мне, так под Лютым и ходить всю жизнь, пока он меня не прирежет?! А в Крыму тепло, там абрикосы растут, мне мамка сказывала...

Раздавшийся сзади свист заставил нас оглянуться. Та-ак, вечер перестает быть томным, поскольку к нам медленно приближается троица. Из всех троих габаритами явно выделялся парень лет восемнадцати, поигрывающий четками, со шрамом через левую щеку. Ничуть не меньше меня, и двое его дружков ненамного уступали ему размерами. Остановились метрах в десяти. Все трое с ленцой грызли семечки, а недобрый прищур в нашу сторону не сулил ничего хорошего.

– Ну все, мне хана, - упавшим голосом пролепетал беспризорник.

– Это что, и есть Лютый?

– Ага, самый здоровый, - уже почти шепотом ответил Леха.

– Ну-ка пойдем, поговорим с ним.

– Не-е, - закрутил головой малец, - я не пойду.

Судя по его виду, он вообще собирался дать драпака.

– Ладно, стой здесь, я сам с ними поговорю.

Надвинув на глаза козырек кепки, небрежной походкой двинулся в сторону вероятного противника. Троица при моем приближении отвлеклась от семечек, двое засунули руки в карманы просторных штанин, и мелькнула мысль, что в этих карманах могло находиться все, что угодно - от кастета до ножа или даже пистолета. А посему не стоит расслабляться раньше времени, делая скидку на возраст. Тем более что их вожак явно совершеннолетний, и вон как вымахал на подношениях. Трутень, одним словом.