Вызов смерти

Как я и предполагал, в суде все обошлось без осложнений. Коньковой я объяснил, что недавно получил от Трубициной письмо и еще хотел бы перелистать уголовное дело.

Подругу Трубициной звали Натальей Павловной Забродской. Проживала она в Ботаническом жилмассиве, а работала в пресс-центре УВД. Следователь в протоколе записал даже номера служебного и домашнего телефонов. Я позвонил на работу. Мне подтвердили, что да, Забродская до сих пор работает у них, но, к сожалению, ее сейчас нет. Наудачу позвонил домой. Она отозвалась и согласилась со мной встретиться. Я записал адрес родителей Трубициной и вышел из суда.

Через десять минут мы были у 3абродской дома. Наталья Павловна оказалась статной, несколько полноватой шатенкой с некрасивым, но довольно интеллигентным лицом. Лицо особенно деформировал массивный и грубый нос-бульбочка. Я видел ее впервые, так как во время суда она находилась в заграничной поездке и судья был вынужден огласить ее показания, данные ею на предварительном следствии. Одета она была в строгий темно-синий костюм - видно, собралась уже на работу.

– Здравствуйте, Наталья Павловна! Разрешите представиться. Корреспондент областной газеты "Сибирские вести" Говоров Андрей Петрович. А это наш стажер Таня, - кивнул на свою спутницу.

Забродская сделала вид, что не заметила мою синюшную физиономию.

– Очень приятно!
– радушно улыбнулась. Указала рукой на дверь, ведущую в комнату.
– Проходите, пожалуйста.

Мы с Таней уселись на диване. Однокомнатная квартира Забродской была скромно, но со вкусом обставлена: стенка, набор мягкой мебели, цветной телевизор "Изумруд", палас коричневых тонов, на стене репродукции картин с летающими по небу рахитичными людьми. Вероятно, Шагал. Впрочем, может быть, и кто-то другой. Я плохо разбираюсь в живописи. Во всем был идеальный порядок. Каждая вещь долго примеривалась, прежде чем занять то самое, предназначенное только для нее место.

– Хотите кофе?
– спросила хозяйка.

– Можно, - ответил я за наш небольшой, но дружный коллектив. .

Забродская ушла на кухню.

– А кто она такая?
– шепотом спросила Таня.

– Подруга Трубициной, - прошептал в ответ.
– Два года назад в этой квартире убили Погожева.

– Кого?

– Вячеслава Погожева, коммерсанта. В его убийстве обвинили Трубицину. Помнишь, я рассказывал?

В комнате появилась Наталья Павловна с подносом, где стояли три чашки с дымящимся кофе и дольки шоколада на блюдечке.

– Вот, прошу. Угощайтесь.

Я взял чашку, отхлебнул. Кофе был дрянным, "Пеле" или что-то в этом роде. Но чтобы не обижать хозяйку, похвалил:

– Замечательный кофе!

Она искренне рассмеялась моей сознательной лжи.

– Не надо, Андрей Петрович, щадить мое самолюбие. Кофе ужасный, но зато самый дешевый. Я к нему уже привыкла. Так о чем вы хотели со мной поговорить, коллега?

– Дело в том, Наталья Павловна, что я поддерживал обвинение в суде по делу вашей подруги Трубициной.

– Вот оно что?!
– удивилась Забродская.
– Так вы в связи с этим?.. А почему вас вновь заинтересовало это дело?

Достал из кармана письмо Трубициной, протянул ей.

Она развернула его и принялась неторопливо читать. Вздохнула, долго смотрела отсутствующим взглядом в пространство, затем сказала раздумчиво:

– Я подозревала, что с этим ее парнем не все чисто.

– Вы его знали?
– От волнения голос мой стал хриплым.

– Нет, видела всего лишь раз, да и то мельком.

– Как он выглядел?

– Статный, высокий - под два метра, с красивым волевым лицом. Они были очень эффектной парой.

Она "нарисовала" облик моего бывшего друга Ромки Шилова. Неужели все же он стоит за всем этим?

– А Трубицина называла его имя, фамилию? Может быть, говорила, чем он занимается?

– Нет, нет, она о нем ничего мне не говорила. Даже сердилась, когда я пыталась расспросить. Только сказала как-то, что он юрист.

Он, Ромка! Точно!

– А отчего она держала их отношения в тайне? Может, он был женат?

Она удивленно на меня взглянула.

– А вы знаете, я как-то об этом не думала. Но вполне возможно, что причина именно в этом. Вполне возможно.

– Наталья Павловна, вы встречались с ней после суда?

– Да, - кивнула она.
– Здесь, в следственном изоляторе, перед отправкой ее в Челябинск мне разрешили с ней свидание.

– Что она вам говорила об убийстве?

– Но я дала ей слово никому и ничего не рассказывать.

– Будем считать, что она освободила вас от этого слова.

– Вот как?
– удивилась Забродская.
– Вы с ней виделись?

– Пытался, но меня опередили. Ее убили, Наталья Павловна.

Она вздрогнула. Кофе из чашки выплеснулся на палас. Справившись с волнением, осторожно поставила чашку на поднос. Самообладания ей не занимать.

– Вы это серьезно?

– Такими вещами не шутят, Наталья Павловна.

– Действительно, освободила...
– Тряхнула головой, сбрасывая оцепенение.
– Хорошо, я расскажу все, что она мне поведала. Но только зачем вам все это?

– Хочу во всем разобраться. Я ведь тоже виноват в том, что ее осудили.

– Увы, запоздалое раскаяние, - усмехнулась Забродская.

– Лучше поздно.

– Ну, это ваше дело. Так вот, на свидании Катя уверяла, что из того, что произошло здесь, она ничего не помнит. Проснулась, хотела закричать, но кто-то сильный прижал к ее лицу влажную тряпку, вероятно с эфиром. Она вдохнула и... пришла в себя уже в камере ИВС. Сильно болела голова, с недоумением и ужасом заметила, что вены на ее руках истыканы иглой. Она, естественно, ничего не могла понять. И тут дежуривший по ИВС сержант сказал, что с ней хочет побеседовать журналист.

– Он так и сказал - журналист?
– подскочил я на диване.

– Это она так сказала. Сержант отвел ее в кабинет, где находился ее друг. Он ей рассказал, что когда они спали, то в квартиру ворвались трое рэкетиров, которые у него раньше вымогали крупную сумму денег и которым он якобы отказал. С собой они принесли труп Погожева. Тот тоже якобы отказывался платить им дань. Бандиты усыпили Трубицину, а его жестоко избили и сказали, что если он не отдаст им сто миллионов, то будет отвечать за убийство Погожева и Трубициной, что они все так сделают, что ему ни за что не отвертеться. Он понял, что угроза их очень реальна, так как с Погожевым у него были натянутые отношения. И он вынужден был согласиться на требования подонков. После чего они ввели Кате сильную дозу наркотика и искололи вены, чтобы подумали, будто она наркоманка, вложили в руку кухонный нож, позвонили в милицию, представились соседями и сказали, что в моей квартире кто-то кого-то убивает. Друг просил Катю не называть его имени.