Вызов

Зеленоглазый недовольно косится на меня, возясь с замком.

– Я просто хочу знать, что нас никто не подслушивает, только и всего.

– Жаль! А я думала, у тебя какие-то более интересные планы.

Мана метнул в меня быстрый взгляд, открыл дверь и предложил войти в помещение. Вхожу, напряженно ожидая сюрпризов, там, волков в клетке, девиц на распорках, ну, или парней, уж не знаю, как Мана мог решить развлекать тут своего патернала.

Комната пуста. Вампир закрывает дверь и поворачивается ко мне.

– Ну?
– тороплю я его.
– Можешь начинать. Между прочим, ты не дал мне задать вопрос Гаю...

– Да я и увел-то тебя, чтобы ты не задавала этот вопрос. Нет, конечно, и поговорить я хотел, но ждал подходящего момента.

– Мана! Ты невыносим! Опять за свое?! Не задавать лишних вопросов и все прочее?!

Зеленоглазый приложил ладонь к моему рту, заставляя умолкнуть. Он раньше никогда так не делал, поэтому мне только и оставалось изумленно умолкнуть.

– Да, я часто просил тебя помалкивать и не отсвечивать, - Мана переместил ладонь на мою щеку, - чтобы тебе не сделали больно. Но сейчас я не хочу, чтобы ты сделала больно своему... Гаю Марцию.

Я невольно улыбнулась. Как смешно, что Мана испытывает те же трудности, что и я. И мило.

– Будь добр объяснить.

Вампир вздохнул, убирая руку.

– В общем, я не знаю, какова история Гая Марция, почему он стал вампиром, ничего вообще не знаю о нем...

– Только не говори мне, что не знал, что он мой отец.

– Я же говорил - догадывался, - зеленоглазый ухмыльнулся.
– Видишь ли, во Франции я общался с одной старейшей, Шениз. Она чуть старше Гая Марция, как казалось. На мой вопрос, с кем я могу переговорить о Древнем Риме, она посоветовала "Гая из Фабиев, ох, то есть, Марселя Брюно". Я пропустил это тогда мимо ушей, но потом вспомнил, когда ты мне назвала имя его рода. Откуда ты знала, кстати?

– Я тайком от тебя пообщалась в вечер суда с куратором.

Мана сделал кислое выражение лица.

– Ты не могла раньше мне это сказать?.. Ладно!
– он поднял ладони вверх. А вот это уже мой жест...
– Я не об этом хотел поговорить.

– Паррицида, - напомнила я.
– Если ты не знаешь прошлого Гая, то почему предполагаешь, что я могу сделать ему больно вопросом о слове, которым его назвал Траян?

– Это не слово, это прозвище. По крайней мере, спроси его наедине, - Мана устало потер переносицу пальцами.
– Короче, я не знаю биографии Гая, но слово "паррицида" переводится с латыни как "отцеубийца". Решай сама, хочешь ли ты знать, почему он получил такое прозвище.

Я растерялась, но лишь на миг.

– Хорошо, спасибо, что предупредил.

Мана склонил голову, глядя на меня испытующе.

– Итак, мы теперь женаты, - медленно и со вкусом, с неудержимо расплывающейся по лицу улыбкой, сообщил он.

– Ах... Да, в самом деле, - я тоже улыбнулась, хотя меня сложившаяся ситуация немножко бесила. Ладно, множко. Очень сильно бесила.

Наверное, Мана увидел, как сжаты мои зубы, когда я улыбнулась. Его радость взлетела на небывалые высоты.

– Я очень благодарен Траяну, - сказал он, каким-то текучим движением придвинувшись ко мне вплотную.
– Если бы не он, я бы по-прежнему лихорадочно изыскивал способы заставить тебя быть моей.

– Значит, Севы тебе мало?

– Знаешь, а ведь это дурной тон - использовать своих детей, - уже серьезно сообщил мне Мана.

Не нахожусь, что ответить. Что ж, я всегда думала о Мане хуже, чем он есть на самом деле. Хотя с ним не разберешь! По каким принципам живет он, если все его действия непредсказуемы и, на первый взгляд, нелогичны? Хотя я должна была быть умней и понять, что столь трепетно относящийся к своим детишкам вампир не стал бы манипулировать мной с помощью новообращенного...

– Я надеюсь, ты не уедешь с Гаем Марцием?
– совсем уж огорошил меня зеленоглазый.

– Ку... куда? Эээ... Я только что узнала, что он мой отец. А ты уже спроваживаешь меня с ним куда-то?

– Хорошо, - мне показалось, или он правда был рад слышать это?..
– Значит, осталось только одно...

– Ты что делаешь?!
– изо всех сил вырываюсь из его крепких объятий, отворачиваюсь от таких знакомых нежных губ.

– Как - "что"? Скрепляю наш союз, - Мана не дает освободиться до конца, держит за талию и плечо.

– У нас нет никакого союза, понял?
– стараясь не сорваться на крик, цежу сквозь зубы.
– Я не хотела его и не считаю достаточным основанием для того, чтобы простить тебе все то, что...

– Ну-ну, смелей!
– с утрированным интересом Мана вперил в меня расширенные горящие зеленые глаза.
– Хочется услышать, что же моя девочка, всадившая в меня три серебряные пули, может вменить мне в вину?!

– В самом деле, что это девочка себе позволяет?! Ах ну да, она ведь спасала трех чокнутых молодых вампиров, а вместо благодарности ей за это едва челюсть не своротили.

Мана воздел очи к небесам, то есть, к потолку.

– Как ты не понимаешь, глупая, - в его голосе столько нежности, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не обнять вампира, - я боялся за тебя. Наверное, если бы я умел спать, мне каждую ночь снился бы кошмар о том, как тебя убивают... Знаешь, каково это было - лететь к тебе той ночью и пытаться понять, жива ли ты или...

– Погоди, Мана, - я сгибаю руки в локтях и прижимаю их к себе, чтобы высвободиться, - ты мучал меня, чтобы защитить, ты бьешь меня, потому что боишься потерять? Хахах, - пытаюсь смеяться, но выходит очень уж горько, - мне просто интересно, что ты придумаешь в следующий раз. Нет, дорогой мой муж, - я вложила в эту фразу весь сарказм, на который была способна, - я в твои игры больше не играю.

– Игры?.. Игры, - сказал он сначала гадливо, а потом так, будто я и вовсе ткнула его лицом в помои.

Мана выпустил меня. И выглядел он раненым.

– Нет, нет, нет, - я, смеясь уничижительно, выставила руки вперед, - не надо делать такое лицо, прошу. Сейчас совсем нет настроения смеяться.

Зеленоглазый вдруг стал таким, каким я видела его достаточно редко: прямой, холодный, чужой. И от этого стало немного не по себе.

– Да... Почему бы, principessa, не посмеяться над крестьянским дурачком, ага?
– голос и высокомерные интонации принца совсем не вязались с тем, что он говорил.
– Гордая наследница древнего рода Фабиев... Гусь свинье не товарищ, волк коню не свойственник, верно?

И Мана развернулся, чтобы открыть дверь Комнаты. Почему-то мне казалось, что он не до конца верил в то, что говорил. Но все же верил. И доля правды была в его словах. Когда я поняла, что за моей спиной теперь всегда будет выситься тень древнего вампира, даже когда его не будет рядом... Не знаю, как сказать, но ничто так не придает уверенности в себе.

– Эммануэль, - зову зеленоглазого.

– Да?

– Не стоит больше играть на моих совести и жалости. Пожалуйста.

Прежде чем выражение тигра, увидевшего добычу, появилось на лице вампира, я тихо прошмыгнула мимо него и вернулась в зал.