Вызов

– Траян, притормози, - недовольно сказал он на русском Мастеру Европы.
– Если все дело только в этом... Брось запугивать девочку тем, что ждет ее семью в нищете. Сколько же задолжал тебе ее отец?
– Гай вынул из внутреннего кармана жилета бумажник, достал чековую книжку.
– Озвучь, пожалуйста, в какую долговую яму ты их вогнал.

Траян посмотрел на него бесцветно, словно не услышал. Однако же ответил:

– У меня уже пытались купить ее свободу.

– И что же помешало?

– То, что я не хочу ее продавать.

– А кто пытался купить?
– не удержалась я.

Ненавидящий несчастный взгляд Траяна пал на меня.

– Твой муж, племяшка.

Гай настойчиво сказал:

– Я жду, Траян.

– Я не продаю ее свободу.

– Я думаю, Форуму будет интересно узнать, как ты используешь человека уже долгие несколько месяцев.

– Думаю, Форуму будет интересно узнать и о твоей незарегистрированной дочери, - жестко ответил Траян.
– И ты же понимаешь, у дампиров, прошедших регистрацию, резко возрастает риск быть украденными и использованными куда более жестоко.

– Документы на ее регистрацию уже лежат на моем столе в Вене, - сказанное Гаем скучающим тоном соединилось с моим ворчанием:

– Более жестоко не бывает.

Не упуская момента, продолжаю:

– Вы же ее убиваете! На улице мороз минус десять, а она шастает в платье и туфлях! Даже если вы вдруг начнете ее кормить регулярно и даже если перестанете причинять ей такую боль, она все равно умрет. От переохлаждения, воспаления или простуды какой-нибудь.

У меня было чувство, будто Траян слышит это впервые.

– О чем ты?

– О господи! Значит, ее пытались выкупить, из-за нее предпочитали летать через комнату от ваших ударов, ее воровали у вас из-под носа - а объяснить, что человека надо кормить и одевать, никто не догадался?!

Траян немного поник.

– У меня давно не было людей... Лет 600.

– Смертная Меуччи разве в таком же положении?

– Примерно...
– бормочет Траян. Вспоминаю тепло одетую девушку вполне здорового вида и тоже бормочу:

– Как же... Гай, - обращаюсь я к нему на английском, чтобы понимала Эстелла, - я никогда ни о чем тебя не просила и не попрошу, кроме этого. Дай ход этому делу, прошу. Пусть Эстеллу защитят законодательно, и она станет свободной.

– Кошечка, ты же понимаешь, что таких, как Эстелла - тысячи по всей Европе.

– Мне остается только молиться, чтобы рядом с этими людьми рядом оказалась какая-нибудь Гайя...
– "или Мана", добавляю мысленно. Вот ведь сволочь - такая нежная мысль вертится в моей голове. А мне ничего не говорил по этому поводу...

– Твою мать!
– взрывается Траян и лупит кулаком в стену, еще и еще.
– Немедленно отдайте мне Эстеллу!!!

Тут открывается дверь у соседей:

– Я сейчас милицию вызову, сколько можно тут орать, ночь-полночь на дворе...
– слышу сварливый голос соседки. Мало ей от Субирано досталось.

Взбешенный Траян ногой захлопывает открывающуюся дверь. Синхронный вскрик - мой и Эстеллы - разрывает ночную тишину еще сильнее. Мана выглядывает из комнаты, прячется обратно. Телевизор он тише не делает.

– Хватит!
– твердо говорит Эстелла, бледнея и краснея от собственной смелости.
– Гайя, куратор - дайте мне, пожалуйста, пару минут, чтобы поговорить с Ма... с Траяном.

Так, думаю, хорошо. Она уже, по крайней мере, не зовет его раболепно ни хозяином, ни мастером. Гай вопросительно смотрит на меня.

– Мы будем рядом, - говорю я девушке и иду в комнату.

Мана без слов подает мне стакан с вином.

– Ты не расссказывал, что пытался выкупить свободу Эстеллы у Траяна, - мне пришлось сесть к Мане на диван, чтобы он меня услышал.

– Я хотел подарить ее Эриставу, они бы хорошо смотрелись вместе, - говорит зеленоглазый, и я ему не верю.

Гай меж тем налил и себе вина, а теперь прислушивался к разговору в коридоре. Машу ему рукой, привлекая внимание, и одними губами спрашиваю: "Ну что?" Он, не отвечая, продолжает слушать.

– Как Адриан?
– коротко спрашиваю зеленоглазого о том, что меня волнует уже целую вечность (черт, а ведь прошло всего ничего времени...)

– Спасибо, хорошо, - сдержанно отвечает Мана.
– Мы долго говорили сегодня, пока Северус спал. И все равно - с ним еще много беседовать придется. Субирано просто уничтожила его как вампира. Он больше похож на декоративную собачку, чем на... моего сына.

– Но ты же сумеешь ему помочь, Мана?

Как мило: сидим, подобно настоящей супружеской паре, и обсуждаем вопросы воспитания детей.

– Сумею. Правда, на это уйдет достаточно много времени.

– Куда торопиться тому, у кого впереди целая вечность?
– с улыбкой спрашиваю Ману.

Зеленоглазый тоже улыбается и бросает на меня из-под ресниц мой любимый взгляд: влажный, долгий, многообещающий. Разрываюсь между тревогой за Эстеллу и желанием послать весь мир ради этого взгляда...

Смотрю на Гая. Сосредоточен, но лицо приобрело какое-то изумленное выражение. Меня охватывает беспокойство. Наконец, когда у Гая на лице появляется уже не изумление, а шок, не выдерживаю.

– Что?
– спрашиваю у него.

Мана тоже вопросительно смотрит на моего отца. Вместо слов Гай жестом предлагает нам взглянуть на то, что происходит в коридоре.

Скажу честно, я приготовилась к самому худшему. Но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания и предположения.

Стояла все там же и, обхватив себя руками, плакала взахлеб Эстелла. Когда мы с Маной (я услышала его почти беззвучное расстроенное "Б...дь") бросились к ней, то застыли. И Траян стоял все там же, где мы его видели пять минут назад. Стоял на коленях и почти черные слезы текли по его лицу.

– Входите...
– пролепетала я. Ничего более уместного я не говорила уже месяца два.

Траян поднялся с колен с тем, чтобы переступить порог и снова рухнуть перед Эстеллой на колени, обхватить ее бедра руками и прижаться лицом к ее плоскому животу, выступающим косточкам на бедрах и прошептать сквозь слезы что-то вроде "ти амо, кариссима миа"...

Эпилог

В первый день весны я стояла в Борисполе, стояла у входа в один из терминалов. Сумку мою уже проверили и перемотали полиэтиленом, регистрацию я прошла. Оставалось дождаться провожающих. На часах было почти восемь вечера. Значит, мы вылетаем через сорок пять минут.