Взгляд на жизнь с другой стороны
Шрифт:
Правда, за несколько дней перед этим был общий сбор на ГСП. Кто служил, знают, что это такое – городской сборный пункт. В актовом зале ГСП генерал от командования округом представил нам наше руководство, но это было еще пока мимо ушей, гораздо интересней было то, что многих ребят, из присутствующих здесь, я знал. Здесь был Вовик, конструктор из ГПИ, Набат, скоторым мы дружили в колхозе на втором курсе, Фаддей из сахалинского стройотряда, Ронсон, с параллельного потока и др. Кстати, из нашего военкомата сюда попали только мы с Юбой. Остальных тоже призвали, но они поехали куда-то в Забайкальский военный округ.
В Твери мы расположились в казармах одной из частей, отбывшей в летние лагеря.
В течение первой недели, мы, в основном валялись на койках, откуда периодически нас вызывали на склад получать ту или иную одежду. Подбор одежды происходил долго и мучительно, это солдатам можно впихнуть одежду не по размеру, мы же, если что-то не подходило, просто не брали – до следующего раза. Складским прапорщикам деваться было некуда – заказывали.
Был, правда, один исключительный случай.
Звали его Киса, переводчик. Рост его был – 162, полнота 62—64, в немецкой солдатской форме он выглядел бы типичным Швейком. Таких младших офицеров не бывает, не предусмотрены они уставами и наставлениями. Ему пришлось заказывать одежду в ателье. Отрезов для младших офицеров тоже не существовало, поэтому он получил ткань, чуть ли не генеральскую. Оделся Киса в форму и выходит из ателье, а там широкая лестница, ступенек 8-10. А снизу поднимался майор из местных. Ткань на Кисе была настолько хороша, что майор, перейдя на строевой шаг, мастерски отдал честь… ну и рожа у него была, когда он увидел лейтенантские погоны.
За эту неделю я сделал три важных дела. Во-первых, постригся в солдатской парикмахерской, после чего стал себя осознавать идиотом с оттопыренными ушами; во-вторых, получил должность; в-третьих, в соответствии с должностью, сам напечатал на себя представление к очередному воинскому званию – должность соответствовала званиям старший лейтенант – капитан, а два года с момента получения лейтенантских погон уже прошло.
В выходные пришлось ехать домой в Москву, отвозить полученное имущество. Это оказалось не просто. Мы получили казенного имущества на тысячу рублей по оптовым ценам, это по нынешнему на 100 000: две шинели, пальто, бушлат с ватными штанами, мундиры повседневные, парадные, два полевых, две пары сапог, три фуражки и т. д. Я смог упихать всё в два огромных мешка только после того, как гражданку запихнул в мешок, а на себя надел повседневный мундир с брюками в сапоги. Так и добирался до дому.
В конце второй недели командующий округом должен был принять парад нашей вновь сформированной части, поэтому всю неделю мы занимались строевой и физподготовкой. В основном с нами (офицерами) занимался начальник штаба, подполковник Ш, или уж совсем сокращенно ППШ, даже по внешнему виду крутой мужик, к тому же, с каким-то поясом по каратэ. Однажды ему не понравилась закрытая дверь, он со злости легонько махнул рукой, и дверь вылетела с петель. Дверь была обита железом! Это произвело впечатление.
Командир части выглядел решительно другим типажом: ему бы играть Хлестакова в ревизоре, худой, с какой-то дерганой выправкой, на голове реденькие рыжие волосы собраны пумпончатым зачесом на лбу, типичный чинуша, Акакий Акакиевич. Но однажды, когда мы по очереди сосисками висели на турнике, пытаясь сделать подъем переворотом или каким-нибудь другим способом, он подошел, посмотрел, скинул китель и показал нам, как это делается.
Что он творил на перекладине? Уму не постижимо. Потом легко спрыгнул и молча удалился. После этого его акции, в наших глазах, безусловно пошли вверх.Парад готовился серьезно. Последние дня три мы маршировали по плацу уже под музыку. Духовой оркестр располагался возле трибуны и играл некое маршевое попурри. Многие, вспоминая армию, ругают строевую подготовку, но в хождении под музыку есть своя прелесть, это сродни танцам, особенно когда уже втянулся и идешь не задумываясь. Всё было хорошо, но каждый раз, когда наше каре подходило к трибуне, оркестр менял мелодию, и делал это не совсем четко, в результате сбивал нам ногу. С оркестром провели работу и, вроде бы положение улучшилось, однако, на параде они сыграли еще хуже, чем обычно.
Командующий округом, здоровенный в прямом смысле красный генерал, очевидно, видал парады получше, и с самого начала морщился, глядя на наши стройные ряды. Поприветствовали мы его довольно бодро, потом пошли вокруг плаца. Наша коробочка была одной из последних, и мы уже почти прошли мимо трибуны, когда оркестр опять сбился, мы естественно тоже. Командующий в сердцах плюнул и ушел с трибуны.
С этого момента наша вновь сформированная часть влилась в состав Вооруженных сил Советского Союза.
Для чего, собственно создавалась эта часть? Для чего нужно было дергать офицеров из запаса, что кадровых было мало? Дело в том, что в процессе подготовки Олимпиады неожиданно возникло непредвиденное, но очень привлекательное имущество. Халява, плыз! Все крупные фирмы хотели в качестве рекламы иметь эмблемку «официальный поставщик Олимпиады», а за это надо было платить, но как выяснилось, фирмы могли вместо денег поставить свою продукцию, чем все и воспользовались. А куда, спрашивается девать всё это добро? японские зонтики и электронику, аппаратуру Кодак и кубинский ром, шотландское виски и спортивную одежду Адидас. В те времена всё это было жутчайшим дефицитом, некоторых вещей еще и не видели здесь никогда, например, женские затычки для менструации или голландское баночное пиво с английским газированным холодным чаем.
Советское руководство справедливо полагало, что, если это добро попадет в руки профессионалов, то всё будет разворовано еще до начала Олимпийских игр. Решили разместить на военных складах, но и им доверия тоже было мало, поэтому пошли дальше, выделили помещения в Москве (поближе к назначению) и призвали нас, еще не умеющих воровать.
Я попал в отдел медалей и сувениров. У нас были сейфы, где хранились награды будущих олимпийских чемпионов, которым они, безусловно, потом стали дороги, но выглядели они, даже «золотые», настолько не презентабельно, что воровать их вряд ли бы кто позарился. Их не брали многочисленные генералы, приезжавшие с проверками, даже сам Новиков не взял. Это был председатель Оргкомитета. Основная его должность была – заместитель Председателя правительства СССР.
Однажды он заявился к нам в отдел с большой свитой. Он поздоровался за руку только с Женькой, начальником отдела, остальным же только кивнул. Мы присоединились к свите. У меня не проходило впечатление, что это сам Брежнев. Он не был внешне похож на Генсека, хотя тоже старый, обрюзгший, но манера говорить, передвигаться и безмерная важность… даже голос. Женька показывал ему содержимое сейфов. Важный человек брезгливо трогал медали и возвращал обратно. Заинтересовался он факелами. Не знаю, как на чей вкус, мне они казалась тоже дешевкой, хотя стоили очень дорого. Когда Новиков услышал цену, сразу взял факел в руки и стал заинтересованно крутить во все стороны, изучая и оценивая.