Взгляд с обочины 2. Хисиломэ

К середине зимы, когда дни перестали убывать и начали снова расти, подтверждая, что прошлой зимой это была не случайная ошибка нового светила, а обычный теперь цикл, последние отряды младших домов окончательно устроились на северном берегу Митрима и начали понемногу выезжать оттуда всё дальше, то ли не доверяя чужим картам, то ли полагая, что лучше один раз увидеть собственными глазами. Отряды из разных домов время от времени сталкивались, но ограничивались обменом парой фраз.

Разведку и охоту по-прежнему делили между собой верные и подчинённые Амбаруссар и Тьелкормо, но сами они, что бы ни полагали скучающие в лагере математики, своё занятие интересным не считали. Вначале изучать новые земли было увлекательно, но в последнее время ничего неожиданного больше не попадалось, а во второй половине зимы и вовсе стало уныло. Синдар в это время сюда не заглядывали, зверьё привыкло к квенди и на рожон не лезло, орки тоже усвоили, куда лучше не соваться, и рыжие с нетерпением ждали весны, надеясь хоть на какое-то оживление.

Но весна задерживалась. Вроде бы, в прошлом году в это время всё уже стаяло, и выезжая в очередную разведку Амбаруссар вовсю обсуждали, что возвращаться придётся вплавь. Но к пятому дню в предгорьях стало ясно, что оттепель обманула.

Снег, валивший без перерыва почти сутки, укрыл всё пуховым одеялом, лёгким и пышным, не успевшим ещё осесть и слежаться, и следы в нём были видны отлично – но непонятно, чьи. Какие бы лесные жители ни пересекали тропу, за ними оставались только разной ширины канавы с осыпистыми краями. Одна такая как раз протянулась справа от тропы, по которой ехали Амбаруссар. Питьо первым заметил след и не поленился пролезть по сугробам ближе, оставив коня на тропе. Отряд за ним остановился, оглядываясь и не понимая пока, что его заинтересовало. След тянулся от одних кустов к другим через прогалину, проложенный каким-то небольшим животным, и терялся обоими концами в зарослях.

– Кто-то тут недавно прошёл, - объявил Питьо, обернувшись и заметив недоумённые взгляды.

– Кто-то? – неуверенно переспросил Хельянвэ. – Я подумал, заяц. Кусты низкие, не на корточках же под них идти.

– Да нет, на зверя непохоже, - откликнулся Тэльво, спрыгивая с коня следом за братом, который уже присел на корточки, заглядывая в получившуюся нору под ветками. Шагов через пять нора заворачивала влево и терялась в сугробах. Пролезть туда действительно можно было только на четвереньках, но лезть близнецы пока и не собирались, слушая вместо этого музыку. В музыке след оставался отчётливей, и отчётливо указывал на квенди. На ребёнка. Который успел уже куда-то деться, но был здесь ещё недавно.

Да и без музыки ясно было, что нора свежая – раз не успела осыпаться.

Тэльво нагнулся заглянуть ему через плечо и спросил с сомнением, налюбовавшись и выпрямляясь:

– Полезешь? По-моему, нора тебе не по размеру.

Оба коня тоже подошли тем временем и остановились позади него, любопытно вытягивая шеи: что там нашли такое интересное?

– А незачем. Хозяина дома нет. – Питьо встал, оглядываясь. Всего в десятке шагов заросли стекали в обрыв, где нора наверняка обрывалась.

– Это синдар так сурово детей воспитывают? – фыркнул Тэльво. – Или ребёнок одичал и сам тут живёт? На охоту отсюда ходит…

Покосился ещё в сторону обрыва и направился обходить кусты слева. Судя по видневшемуся в просветах между деревьями небу, там к обрыву подойти было проще. Атья двинулся следом, высоко поднимая ноги по сугробам.

Питьо отпихнул морду Миньи, загородившую дорогу, и направился наоборот обходить справа.

Верные с шутками и прибаутками тоже поделились примерно пополам, но потом притихли, а через несколько минут слева опять послышались голоса: дорога с той стороны оказалась неудобная. С этой зато оказалось немного дальше обходить, так что к относительно крутому обрыву обе группы вышли с двух сторон кустов почти одновременно. И снега в сапоги набрали примерно поровну.

Почти на самом краю, в зарослях над глубоко врезавшейся в склон промоиной Питьо остановился, разглядывая кусты по левую руку и второй выход из той же, видимо, норы. С этой стороны гораздо менее аккуратный, чем со входа. Мелкие веточки по краям обломаны, снег с них обсыпался, и нора плавно переходила в канаву – пошире и поглубже. Как будто там кто-то то ли съехал, то ли скатился кубарем в извилистый овраг, по дну которого под сугробами угадывался ручеёк.

Питьо удивлённо посмотрел на брата, тоже пешего, остановившегося примерно на таком же расстоянии от выхода, но с другой стороны, и Тэльво движением головы указал ему дальше, за поворот оврага: след глубокой канавой уходил куда-то вдоль ручья. Питьо кивнул и начал спускаться, оставив коня и верных наверху. Ступать он старался ровно и медленно, но из-за снега, с хрустом ползущего под ногами, получалось не очень. С краями ручья он тоже не угадал, с разбегу пробив неожиданно тонкий лёд и влетев сапогом в воду. Выругался от счастья и сделал ещё пару шагов, теперь уже на звук: за поворотом слышно стало, как впереди плачут.

Тэльво скатился вниз ещё раньше: решив не нащупывать землю под снегом, а сесть поудобней и съехать до самого низа. Но ему было дальше идти до источника звука.

Который обнаружился почти сразу за поворотом. След там обрывался тупиком, и в тупике горько рыдала девочка в ярком синем плаще, расшитом серебряной нитью. Спущенную близнецами лавину она заметила, но только ненадолго отвлеклась от своего важного занятия. Судя по следам, она несколько раз пробовала подняться по склону в разных местах, но всё неудачно, пока не устала пробираться сквозь сугробы по грудь и не села отдохнуть и поплакать.

Питьо дрыгнул ногой, стряхивая воду, и присел напротив девочки, стараясь выглядеть дружелюбно.

– Алар.

Она безутешно всхлипнула ещё разок и выглянула из-за варежки, оценивая: надо ли ещё пореветь или слушатель уже всё понял. А потом удивлённо уставилась мимо него. Питьо обернулся на всякий случай, но ничего неожиданного там не оказалось, только Тэльво, отставший всего на пару шагов.

Девочка удивлённо переводила глаза с одного на другого.

– Это мой брат, - сообщил Питьо, мотнув в его сторону головой. И добавил, убирая рыжую прядь в капюшон. – Нас зовут Амбаруссар. А тебя как?

– Итарилле.
– Шмыгнула носом об варежку: - А я и так знаю, вы из первого дома, папа говорит, это из-за вас мы через льды шли. Шли-шли-шли, а тут всё равно то и дело зима, только тёплая. Но персики всё равно не растут.

– О, так ты нолдиэ. А мы уж подумали…

– Я принцесса, - гордо объявила Рилле, задирая нос.
– Так что вы должны мне помочь отсюда вылезти, и тогда мой папа не будет вас сильно ругать.

Питьо фыркнул и с галантным поклоном протянул даме руку:

– Ну раз так, позволь предложить тебе помощь.

Дама величественно её приняла, но ноги предательски поехали при попытке встать, и она скатилась бы опять до самого ручья, если бы Питьо не успел подхватить её на руки. Встал, оглядывая склон в поисках удобного выхода. В нескольких местах уже виднелись следы борьбы с гравитацией. Тэльво тем временем прошёлся вдоль ручья и махнул брату подходить.

– А тебе папа не говорил, что первый дом чужих принцесс ворует и ест? – спросил Питьо, направляясь туда же. Подъём там действительно выглядел если не пологим, то хотя бы удобней, с уступами из корней, угадывавшимися даже под снегом.