Взгляд с обочины 3. Аглон

– Даже если не смогу. Я не хочу о твоём отъезде насовсем узнать с опозданием в три дня и от эдайн.

– Не волнуйся, попрощаться я зайду, - кисло заверил Тинто.

– Чтобы мне пришлось искать тебе замену не за неделю, а в тот же день?

Тинто обиженно насупился:

– Так тебя замена интересует, значит? Не переживай, я найду преемника, тебе не придётся искать.
– И демонстративно отвернулся к полкам.

– Меня не только это интересует, - прохладно сообщил Тьелпэ.
– Но раз ты твёрдо намерен не говорить со мной ни как с другом, ни по работе, то приятного тебе аппетита.

Встать он не успел, Тинто так поспешно обернулся, что чуть не разлил чай.

– Ну ладно, подожди… Ну я думал, сам справлюсь как-то. А если не справлюсь, то чего дергать? Вряд ли у тебя в запасах есть двадцать пар сапог. А вообще мы уже и виновных нашли даже. Сейчас выясняем, кто конкретно из них и в чем виноват, но это уже мелочи… – Под конец запал у него иссяк, и закончил он непоследовательно и совсем обречённо: - Только какая разница? Они все равно ничего не вернут уже.

– Сразу - точно нет, - медленно кивнул Тьелпэ, подумав. – Смогут отработать. Но тоже не за неделю.

– Ну, через неделю мне уже всё равно будет, - трагически объявил Тинто, вогнав Тьелпэ ещё глубже в задумчивость, и тоже умолк, возвышенно страдая и размазывая рагу по тарелке.

Тьелпэ молча наблюдал, обдумывая одно простое и очевидное решение этой дурацкой ситуации. Ни отец, ни дядя не смогли бы выгнать Тинто из города, если бы тот присягнул. Тут, правда, возникал букет новых сложностей, начиная с необходимости объясняться с отцом, но по-настоящему останавливало Тьелпэ другое. Решение было слишком очевидным, чтобы Тинто про него не подумал – а он не только о присяге, но и о перспективе изгнания говорить не хотел. И не требовать же с него бессрочной клятвы верности в обмен на одну услугу.

– Если хочешь, ты всё равно ведь можешь остаться. Вокруг города вон сколько людей живёт, никого из них сюда не звали. Работать только не получится.

– И что мне делать тогда? – скептически фыркнул Тинто.

– Музыку слушать? – нарочито задумчиво предположил Тьелпэ.
– Главное, в цитадели лишний раз на глаза не попадаться.

– Угу, поставлю шалаш на окраине.

– Я могу тебе проект подготовить. И шалаша, и водопровода.

– Очень смешно, - буркнул Тинто в ответ на это заботливое предложение, и снова насупился.

Тьелпэ помолчал, постукивая пальцами по столу и глядя в окно на стену соседнего дома, расцвеченную тенью от берёзки и пятнами рыжеющего к вечеру солнца.

– Я поговорю с отцом, - сказал он наконец.
– Это самое разумное решение: что-то они вернут имуществом, что-то отработают.

– Разумное, да. Вещей у них уже нет, денег, скорее всего, тоже. Так что только отрабатывать. Но он, кажется, его не рассматривал.

– Я так понимаю, у него не было толком времени на рассмотрение. Нужно только оценить, сколько лишних вещей забрали со складов. И их стоимость уже взыскивать с виновных. Не знаю, получится ли для каждой вещи определить, насколько обоснованно её взяли. Но можно посмотреть среднее число до приезда виновных в город, например.

– Я ещё работаю над этим, - напомнил Тинто, недовольный сомнением в его способностях.
– Но точно же они их брали не для того, чтобы складывать и хранить. У меня есть список тех, кто может быть виноват, но со всеми пока поговоришь… А ещё и обычные дела делать надо, у меня и так на северных складах всё кувырком…

– Есть такая штука, называется разделение труда, - сообщил Тьелпэ, глубокомысленно покивав.

– Да ну тебя, - обиделся Тинто, и некоторое время молча сопел, но потом начал, ковыряя рагу, объяснять, что всё возможное он и так делает. И поиск денег как раз поручил Глаэрет, которая уже выспросила про людей у знакомых стражей. Ей рассказали, у кого из названных Эгилем и Кальвом водятся деньги, и обещали разузнать получше, но пока что главным итогом её трудов стал третий список: выдуманных имён, которые не знал никто на границе, но которыми представлялись люди на складе.

Сначала Тинто надеялся, что рассказы стражей помогут как-то сократить список, но теперь склонялся к тому, то придётся говорить со всеми. А то и Эгиля просить, чтобы позаглядывали на рынке под прилавки – вдруг найдут у кого-то лишний эльфийский товар.

Тьелпэ посоветовал не радовать отца беспорядками на рынке и если заглядывать, то осторожно и вежливо.

– А у тебя не получится увидеть этих просителей на складе? – спросил он на прощание. И пояснил в ответ на недоумённый взгляд Тинто: - Когда будешь смотреть, сколько вещей получали выдуманные имена.

– Как же я посмотрю?.. Засаду устроить, что ли? Так они не придут же сейчас, не настолько ж они дураки!

– Осанвэ посмотри. По книгам.

– Ну… – недовольно протянул Тинто. – Да ну, там только Глаэрет будет видно, наверно…

Но Тьелпэ только кивнул, и по обречённому вздоху понял, что дополнительных уговоров в этот раз не требовалось.

***

С той дурацкой истории с Эгилем и Кальвом прошло три дня, и за это время зима успела насупить по-настоящему. Просвеченный солнцем воздух над городом морозно искрился, вчерашний туман за ночь осел на деревья и стены, и парковая беседка тёмного камня, где лорд собирал приехавших учеников ещё летом, сверкала, схваченная инеем, как стале-серебряное ажурное украшение.

Сегодня Хейлан бродил по городу без ясной цели, просто глазея по сторонам, примечая, что рассказывать потом дома. Засечки на ступенях каменной лестницы, чтобы не скользко было зимой. Невысокая стенка вдоль речки, прорезанная кое-где спусками к самой воде. На высокой ступени одного такого спуска кто-то нарисовал череду разных креселец с низкими спинками, и липкий снег лежал сейчас между кресельцами, как подлокотники. А по ту сторону речки берег не забирали в камень, так и оставили - кирпично-красный глинистый склон, слоистый и слишком яркий в сером пейзаже, чуть припорошенный снегом под ельником. У опушки ельника бугрилась корнями и далеко выставила верхние ветки одинокая сосна, ствол в цвет глинистого склона.

Несколько дней назад на этих рисованных креслах и вокруг них собралась небольшая компания эльфов, и Калайнис подозвала к ним проходившего Хейлана, рассказать о человеческих легендах. Впрочем, запомнились ему не легенды, а как один из эльфов уже под конец разговора отвлёкся на эту самую сосну: красивая какая!

Все послушно восхитились, и расслабившийся за время разговора Хейлан тоже, да так что ляпнул, не подумав, честно: мол, да, отличная сосна, толстая, ровная, полдома можно такой сосной обставить, да ещё на утварь останется.

После мгновения обалделой тишины кто-то из эльфов рассмеялся, кто-то – как Калайнис – прятал улыбки, стараясь не смутить человека, а один весело уточнил: “Это же тот человек, что у лорда учится? Сразу видно,” – и все рассмеялись мало не громче прежнего.

А Хейлан сбежал. Ему по-прежнему казались странными все эльфы без исключения, но лорд Келебримбор, в отличие от остальных, искренне этого не замечал. Неудивительно, если его и свои считают странным, вот он и принимает это как должное. И сам, наверное, тоже считает странными всех, так что, может, и человек не особо отличается. Ему, вон, любопытно, как это люди без магии обходятся в своих ремёслах. Хорошо бы ещё с теми гномами повстречаться, о которых он вспоминал, что будто бы тоже без магии работают. Может, у них бы и лучше учиться было, да так, чтобы и эльфы потом позавидовали!..