Взгляд с обочины 3. Аглон

Вчера он как раз ходил к лорду – обсудить ошибки в проекте, которых оказалось меньше, чем Хейлан боялся, и рассказать, в свою очередь, про человеческие ремёсла. Но сам он вчера надеялся расспросить о другом.

Ему об изгнании рассказала Калайнис утром до разговора у лорда. Хейлан сначала ей обрадовался, потому что думал перед тем, не поспрашивать ли её про сорта бумаги и их фильтрующие свойства, чтобы опыты ставить не только на тканях. Но при встрече успел только подумать об этом ещё раз, отложив очередной опыт и потыкав пальцем в пыль на столе, но живо передумал, едва девушка начала осторожно звать его в доносчики. Новость о том, что за кражи выгонят не кого иного как Тинтэля, совершенно Хейлана огорошила.

Он и у лорда вчера набрался смелости спросить, что же будет с людьми, если за кражи целого Тинтэля выгоняют, но лорд тогда мигом растерял приветливость, сухо заверил, что всё непременно решится наилучшим образом, и только что не сказал не совать нос в чужие дела. Настаивать Хейлан не решился.

Калайнис насчёт людей тоже ничего определённого не сказала, больше беспокоясь о своём друге, но и о нём объяснений почти не дала. По всей видимости, Тинтэль как раз её и подослал: подговорить уже пойманного на неблаговидных знакомствах человека, чтобы он присматривал за своими знакомыми и повыспросил, кто виноват в кражах и где они прячут краденое. Вроде, если краденое вернут, Тинтэля выгонять не станут, но где уж теперь-то найти пропажи. Их сто раз уже продали, проели и пропили.

Судя по тяжким вздохам Калайнис, эта мысль приходила в голову не только ему, но эльфы твёрдо вознамерились вернуть хотя бы часть, и Хейлан теперь невольно раздумывал об этом, петляя между домиков вблизи рынка.

С другой стороны, торговцы же отправляют краденое куда-то из города, и если нужный обоз ещё не ушёл, то, может, и найдётся что. Не здесь же продавать – здесь опасно, да и не так выгодно. В крупные сёла надо куда-то, на ярмарки…

Об этом Калайнис как раз и просила разузнать.

– А чего ты меня просишь? Чего не Эгиля? – хмуро предложил он в ответ. – Вот уж кто только рад будет.

– Ну, ему разве скажут? – удивилась девушка, глядя честными глазами. – А ты… с ним не особенно в дружбе…

Хейлан не только не был в дружбе, но и решительно не хотел повторять его судьбу. Даже если уехать домой и забыть про всё это – мир тесен, дома тоже узнают про эльфийского доносчика. Когда и без того хлопот хватит: мало – переделать шахты, но надо ведь ещё и убедить старших, что это не прихоть и не попытка подсидеть их да выслужиться перед лордами…

Надо поскорей отдать уже Калайнис или Тинтэлю деньги за куртку, чтобы не ходили с такими просьбами!

На самом деле, ему нравилось говорить с Калайнис, даже когда та, увлёкшись, начинала рассказывать про забавных людей, мешающих в кучу сказки с историей, а живых валар с выдуманными существами, - и как будто забывала при этом, что один такой забавный человек как раз её слушает. И уклончиво отвечать на её просьбы о помощи было стыдно. Хейлан вовсе не сомневался, что воровство надо пресечь. Он сомневался в наказаниях, которые за это назначат. И обсудить было не с кем.

Хейлан вздохнул, вспоминая друзей из дома, но из них посоветоваться можно было бы с одним только Геби – если б на письма было время. А здесь с кем? Не с Кетилем же! На Кетиля он ещё и обижен был за последний разговор – хотя и не настолько, чтобы мечтать сдать его на расправу. Вряд ли, конечно, виновных будут долго бить палками на главной площади, но всё равно…

Ноги сами вынесли Хейлана знакомой дорогой к “Дубкам” и он уже внутри остановился, в паре шагов от своего обычного места, сообразив, что это не его, а Кетилево с товарищами обычное место, и они там и сидят.

В спину тут же толкнули с руганью, и Хейлан послушно шагнул дальше.

Все слушали в кои-то веки не Кетиля, а какую-то женщину, статную и молодую ещё, но со вдовьими косами. Траур, впрочем, она сняла уже давно – судя по беспечному тону и смеху. Статная, румяная – вот уж у кого точно глистов нет, - она вкусно рассказывала, как из их деревни мальчишки ходили летом вверх по ущелью до ледника, чтобы накопать там под слоем вытаявшей земли и щебня чистый снег, уложить в толстостенный горшок поплотнее, чтобы дольше не таял, а сверху немного лепестков кипрея или чему случится цвести. И бегом обратно, горными козлами по осыпям, чтобы в деревне залить снег сливками и мёдом и сунуть под дверь красивой девчонке. И ей тоже притаскивали, но всё такие олухи, что принять стыдно. А полакомиться хотелось – вот и приходилось самой гулять до того же ледника. Ещё и ягод пару горстей наберёшь по дороге…

Сидевший рядом Кетиль приобнял её за плечи, уверяя, что здешний снег ничуть не хуже и что он готов хоть сейчас притащить с улицы целую бадью, и даже белого. Женщина заливисто рассмеялась, а Хейлан наконец вспомнил, откуда ему знаком голос. Но не успел он, засомневавшись, выйти или хотя бы спрятаться в угол подальше, как Кетиль его заметил – и, как ни в чём ни бывало, с улыбкой кивнул и махнул рукой, мол, подходи, присаживайся. Хейлан, нерешительно глянув на дверь, споткнулся глазами об недобро сощурившихся с дальнего стола подручных Эгиля и решительно пошёл на приглашение.

Компания раздалась и потеснилась, освобождая для него место на скамье, Кетиль сгрёб в сторону пустые кружки и махнул принести новую, полную. Хейлан, отвечая на приветствия, неловко умостился между ним и каким-то мужиком, рябым даже сквозь клочковатую бородёнку. Из всей компании с сомнением на него посмотрел только Берси, да ещё подружка Кетиля, представленная им как Герсими. Разговор, ненадолго угасший, завязался снова, Хейлан всё больше молчал, поддакивая и посмеиваясь в нужных местах и разглядывая свежеразвешанные по дощатым стенам картинки: где рыба, где свиная нога, где круг сыра или хлеб, и над каждой картинкой её название на синдарине.

Ему успели принести пиво и шмякнуть на стол, роняя хлопья пены, прежде чем Хейлан убедился, что либо о последнем их разговоре Кетиль не распространялся, либо узнал откуда-то, что эльфам про него говорили только Кальв да Эгиль. Хотя насчёт Хейлана он с самого начала знал, что сказать тому нечего…

Рябой мужик рядом вынул из-за пазухи деревяшку размером в кулак, а с пояса – нож и принялся выстругивать кружку, уже узнаваемую, но ещё далеко не готовую. Хейлан успел угреться, прихлёбывая пиво, и уже спокойней раздумывал, обводя компанию взглядом, нельзя ли посоветоваться с кем-то из городских приятелей, когда разговор необъяснимо вильнул, и все вдруг принялись спрашивать, что там с воровством, всех ли Эгиль заложил и что господа намерены делать на этот счёт. Кетиль, воспользовавшись таким поворотом, небрежно упомянул о разговоре Хейлана с Тинтэлем, но прямо ни о чём не спрашивал, препоручив это товарищам. Хейлан попробовал было неловко отговориться, что сам ничего не знает, но тогда любопытствующие начали хохмить о так же ничего не знающих эльфах и торжествующе поглядывать на приятелей Эгиля у другого стола…

– Думаете, это всё очень смешно? – не стерпел Хейлан, двигая от себя кружку, задребезжавшую по липкому столу.
– Да, я говорил с Тинтэлем. И знаете, что? За пропажи со складов его собираются гнать из города. А с людьми что сделают, по-вашему? Если даже своего же эльфа гонят, несмотря даже на дружбу с младшим лордом!

С “чужого” стола кто-то отозвался согласно, и Хейлан возмущённо обернулся туда:

– Вы тоже хороши! Думаете, от ваших доносов эльфы о нас лучше думать будут? Они и так нас не пойми чем считают, а вы ещё поддакиваете! Или вы думаете, они вас отличат от остальной толпы, когда погонят всех ссаными тряпками?