Взлетная полоса

– - "Ку" в кубе их ошеломит.

– - Но именно через выходные данные я и хочу показать основную ошибку проекта.

– - Правильно, -- задумчиво проговорил Ачкасов.
– - Очень даже правильно. Видите ли, при проектировании "Совы" мы не нацелили КБ на решение каких-то конкретных практических задач. А КБ воспользовалось деликатностью руководства весьма откровенно. Проект, как вы, очевидно, заметили, разработан оригинально, но совершенно по- школьному -- от и до. Я рассказываю это вам для ориентировки.

– - Благодарю. Кое о чем я уже догадался сам, -- заметил Кольцов.

Ачкасов еще раз внимательно просмотрел запись, положил лист на стол, снова задумался. Кольцов не мешал ему. Ждал.

– - Делайте эту работу, Сергей Дмитриевич, без оглядки на чьи-либо авторитеты, -- заговорил генерал снова.

– - Не думайте о том, кому понравится, а кому не понравится ваша точка зрения. Мне нужна ваша /.+- o раскованность. Очень важно, повторяю -- очень, чтобы вы нашли правильные обоснования своим критическим замечаниям. Но и не менее важно, чтобы вы нашли в этой работе себя как молодого ученого, уже наделенного определенным опытом службы. А впрочем, найти себя -- это даже важнее:

Ачкасов говорил, не глядя на Сергея. Взгляд его был устремлен в дальний угол комнаты. Но Кольцов почему-то все время чувствовал его на себе.

– - Что вы уже успели посмотреть в Москве?
– - неожиданно спросил Ачкасов.

Этого вопроса Кольцов не ожидал.

– - Честно говоря, ничего. В кино был два раза.

– - Это нехорошо. Москва, Сергей Дмитриевич, остается Москвой. Кстати, вы знаете, почему москвичи мало ходят в Третьяковку? Они считают, что всегда успеют там побывать. Но вы-то не москвич!

– - Но в Третьяковке я бывал много раз!

– - А на французском балете наверняка не были. Вот и сходите.

Ачкасов достал из кармана кителя бумажник, вытащил из него два билета и протянул Кольцову.

– - В Большой. Пойдете?

– - С удовольствием!
– - обрадовался Кольцов, подумав о том, что Юля наверняка не откажется от билета.

– - Вот и отлично!
– - довольно проговорил генерал и встал. На лице у него снова появилось что-то вроде улыбки. Но взгляд серых глаз был сосредоточенным. И Кольцов понял, что эти последние слова были сказаны им механически, что в мыслях Ачкасов где-то очень далеко. Кольцов вспомнил, что такой задумчивый взгляд он уже видел сегодня у Ачкасова, когда тот говорил о "Сове", о времени с минусом.

– - Вы очень озабочены ситуацией с "Совой"?
– - тоже вставая, спросил Кольцов.

Ачкасов утвердительно кивнул:

– - Очень. Эта вещь нам очень нужна. Одним словом, готовьтесь к своему докладу, Сергей Дмитриевич. И давайте на прощание еще раз закурим по последней:

– - Очень часто, Владимир Георгиевич!..

– - Нормально:

– - Так ведь:

– - Давайте-давайте!
– - не стал слушать Ачкасов.
– - Научим "Сову" смотреть, и -- даю слово -- сам брошу.

И, выпустив изо рта густое облако дыма, генерал ушел. А Кольцов, едва дождавшись, когда за ним закроется дверь, бросился к телефону и немедленно набрал Юлин номер. Он не видел ее с прошлой субботы и очень обрадовался возможности пригласить ее на балет.

Юля не возражала, хотя сказала, что с французским балетом она знакома достаточно хорошо. Договорились, что встретятся возле театра, на стоянке автомашин.

Предстоящая встреча несказанно радовала Кольцова. Но только что закончившийся разговор с Юлей оставил привкус неудовлетворенности. Уж очень деловой тон выдерживала она во всех беседах с ним по телефону: "Да!", "Нет!", "Хорошо":

Кольцов, конечно, понимал, что сдерживает Юлю. При встречах, когда они бывали вдвоем, он это заметил, она была совершенно иной: отзывчивой, приветливой. И тем не менее ее вынужденная холодность вызывала в нем чувство досады. Впрочем, обо всем этом Кольцов подумал лишь мельком. Так или иначе, а в театр идти Юля согласилась без колебаний. Куда больше расстроила его откровенная озабоченность Ачкасова. С некоторых пор Кольцов вдруг почувствовал себя причастным ко всему, что волновало этого умного, корректного и очень симпатичного ему человека. И теперь, после разговора с ним, Кольцов чувствовал беспокойство. И захотелось сейчас же, не откладывая дело ни на минуту, сделать для Ачкасова что-то нужное, полезное. Решение пришло само собой. "К Верховскому! Зачем тянуть?" -- подумал Кольцов и в последний раз просмотрел лист со своими записями. Все, что он предлагал, с чем шел на суд к академику, было правильно. По крайней ,%`% с его, кольцовской, точки зрения. А если что окажется не так -- на то она и консультация.

Накануне Кольцов звонил на кафедру. Верховский был в Москве, в университете. Читал, как обычно, лекции, вел семинары. По времени он скоро должен был заканчивать занятия. Кольцов быстро собрался, сдал документацию, опечатал комнату.

Троллейбус, сравнительно свободный в этот час дня, прямым рейсом доставил его на Ленинские горы. Университетский парк горел как в огне. За неделю осень пришла в город. После каждого порыва ветра деревья окутывало желто-бурое облако листопада. Большие, блеклые -- кленовые; маленькие, почти круглые, как золотые монеты -- березовые; покрупнее, помягче и посветлей -липовые; жесткие, багровые -- осиновые -- листья густым дождем сыпались вниз, ложились на дорожки, засыпая лужи, пестрым ковром устилали газоны. "Найти себя -- это даже важнее!" -- вспомнил вдруг Кольцов слова Ачкасова и подумал: "Сказано не зря. А что это значит? Что значит "себя"? Разве как личность я недостаточно четко выражен? Я все чего-то ищу. Ищу приемы, как лучше обучать моих солдат. Ищу решения задач. Поиск -- моя суть. Но что значит "себя"? Свое место в жизни? Но зачем это нужно Ачкасову?"

Кольцов и не заметил, как прошел мимо памятнику Ломоносову, как очутился возле здания физического факультета. Все здесь так хорошо было ему знакомо, что он и впрямь мог безошибочно добраться сюда с завязанными глазами.

В дверях корпуса его остановила пожилая вахтерша.

– - Пропуск!
– - категорически потребовала она.

Кольцов сразу оторвался от своих мыслей, улыбнулся, сказал приветливо:

– - Давно уже сдал, Анна Григорьевна.

Пожилая вахтерша повнимательней вгляделась в него. И вдруг тоже заулыбалась:

– - Батюшки! Да это, никак, вы?

– - Самый что ни на есть!

– - Или проведать кого?

– - С Владиславом Андреевичем хотел встретиться.

– - Тут он, тут, -- подтвердила вахтерша.
– - Что ж с вами делать- то?

– - Пропустить служивого.

– - Да ну уж ладно, -- махнула рукой вахтерша.
– - Времени-то сколько? Пока будете звонить, он и уедет. Идите. Ладно. А назад пойдете, заявку с кафедры принесите.

– - Все сделаю!
– - пообещал Кольцов и проворно направился к лифту. Шагал, беззвучно повторяя: "Альма матер! Альма матер!" В коридоре и на лестничной площадке было оживленно. Студенты, ассистенты, лаборанты. Промелькнули двое военных. Кольцов поднялся на третий этаж. И возле аудитории наткнулся на Верховского. Кольцов шел к нему, искал его, но в общем-то встреча произошла совершенно неожиданно. Уж очень как-то просто.

Кольцов вытянулся по стойке "смирно" и негромко сказал:

– - Здравия желаю, Владислав Андреевич!

Академик метнул на него быстрый взгляд и даже, как показалось Кольцову, вздрогнул. Но уже в следующие момент мохнатые брови его вскинулись вверх, и по лицу промелькнула тень удовлетворения. Он узнал своего любимого ученика. Узнал безошибочно. Но, как при прошлой и при позапрошлой их встрече, улыбнулся довольно скептически:

– - А-а: это вы:

– - Так точно! Я рад вас видеть!
– - не обращая ни малейшего внимания на его тон, проговорил Кольцов.

– - Я тоже. Каким же ветром вас сюда занесло?

– - Хотел увидеть своего учителя. Хотел посоветоваться с вами.

– - Даже так?
– - с любопытством оглядел с ног до головы Кольцова Верховский.
– - В каких же вы теперь чинах? Я плохо разбираюсь в погонах.

– - Капитан.

– - Великолепно. Значит, скоро будете полковником?

– - Майором, Владислав Андреевич.

– - Прекрасно! Прекрасно!
– - повторил Верховский.
– - О чем же вы хотели со мной посоветоваться? Как устроиться к нам в охрану?