Взломать смерть

— Хм… Вы можете назвать конкретные шифры?

Валери извлекла распечатанный список и продиктовала номера. Сильви Прежан набрала каждый на компьютере:

— Вы правы, данные источники отсутствуют. Возможно, они были потеряны при копировании либо украдены. Информации об этом, к сожалению, нет.

— А что это были за документы? Их названия?

— Увы, никаких упоминаний. Хотя, признаюсь, это странно — подобные моменты должны фиксироваться.

Валери кивнула. Многие вопросы остались без ответов, однако расследование только начиналось. Попрощавшись с мадам Прежан, Валери покинула Национальный архив. Завтра предстоял трудный день.

Глава третья

Сизые, подёрнутые дымкой силуэты горных вершин поначалу едва просматривались на фоне пронзительно-синего неба. Издалека они походили на небрежный набросок, выполненный сильно разведёнными чернилами. Скоростная электричка приближалась к Западным Альпам, и постепенно пики наливались цветом, становились всё более плотными, объёмными, настоящими. В какой-то момент горы перестали казаться миражом, окончательно утвердившись в реальности. За окном мелькали сосны, высокие и косматые. Месяца через полтора всё здесь потонет в снегу, но даже сейчас этот мрачноватый лес казался непроходимым.

В динамиках щёлкнуло, и приятный баритон сообщил:

«Сен-Себастьен-де-Альп, конечная станция. Температура за бортом — плюс два, солнечно».

Состав замедлился и нырнул в стеклянное, похожее на голубоватый магический кристалл чрево вокзала. Валери сдвинула рукав рождественского свитера — самое тёплое, что отыскалось в её гардеробе, — и посмотрела на часы. 08:30, точно по расписанию. Слегка дёрнувшись, электричка остановилась; зашипели, распахиваясь, двери, и немногочисленные пассажиры потянулись к выходу. Валери надела куртку, взяла с полки рюкзак и вслед за остальными пассажирами покинула вагон. Как дал понять Моро, её никто не собирался встречать на перроне и провожать в особняк, поэтому она сразу направилась к дверям, ведущим на привокзальную площадь.

Вдохнув прохладный горный воздух, Валери огляделась. Вокзал находился на возвышении, и Сен-Себастьен-де-Альп лежал перед ней как на ладони. Эта небольшая деревушка считалась одним из лучших курортов Франции. И хотя сезон официально открывался лишь в середине ноября, когда склоны покрывал достаточно толстый слой снега, это место и сейчас выглядело так, словно сошло со старинной поздравительной открытки.

Бетонные дорожки и пандусы вели вниз, постепенно вливаясь в широкие пешеходные улицы, мощённые узорчатой плиткой. Валери направилась к центру посёлка, где были сосредоточены гостиницы, магазины и, конечно же, рестораны, половина из которых могли похвастаться хотя бы одной звездой «Мишлен».

«Интересно, какой из них достаточно хорош для Этьена Моро?» — размышляла Валери, шагая мимо заведений с громкими названиями наподобие «Альпийские сезоны» и «Савойя». Мадам Дюран уже успела проинструктировать дочь по поводу ресторанов: «Если месье Моро пригласит тебя на ужин, не вздумай отказываться! И помни — устрицы не следует накалывать вилкой. Она нужна, чтобы отделить мясо от раковины, после чего следует выпить содержимое».

Мама Валери не знала, какого числа та отправляется в командировку, однако сегодня утром прислала сообщение с пожеланием счастливого пути. Вот кому надо было становиться частным сыщиком — с такой интуицией Каролина Дюран смогла бы оставить без работы все детективные агентства Парижа. Когда же Валери ответила лаконичным «спасибо», мать засыпала её советами по поводу того, как следует вести себя в высшем обществе и общаться с миллиардерами. Девушка презрительно кривилась, читая рекомендации, почерпнутые в глянцевых журналах (мадам Дюран имела к высшему свету такое же отношение, как её лысая кошка — к африканским львам), однако внутренне торжествовала. В кои-то веки мать искренне заинтересовалась её жизнью и работой!

Гора, у подножия которой прилепился посёлок, называлась Гран-Себастьен. В этот час небо над ней выглядело так, словно его покрыли густым слоем ядовито-синей ювелирной эмали. Сама же гора поднималась уступами, как ледяная лестница, ведущая прочь из этого мира. Ещё в электричке Валери прочитала, что вершина Гран-Себастьен лишь немного не достигает четырёх тысяч метров. А значит, это один из самых высоких пиков Франции, наряду с Барр-дез-Экрен и, разумеется, Монбланом. Внизу по склонам были разбросаны деревянные и каменные шале. Выдержанные в едином стиле, они наводили на мысли об охотничьих домиках и старинных тавернах в духе «Гарцующего пони». Выше, там, где скалы уже покрывал снег, стояли бетонные опоры фуникулёров и змеились горнолыжные трассы.

«Сколько нужно зарабатывать, чтобы жить в таком месте?» — невольно подумала Валери, снимавшая дешёвую квартирку в Десятом округе Парижа. Вопрос, впрочем, был риторический, поскольку ответ на него имелся в досье, которое ей вручили в Геральдической палате. По официальным данным, состояние месье Моро оценивалось в пять миллиардов долларов. Ему предстояло заработать ещё какой-то миллиард-полтора, чтобы войти в список десяти самых богатых людей Франции по версии «Форбс».

Чем ближе к центру подходила Валери, тем чаще видела нижние станции канатных дорог — здания из стали, стекла и бетона. Сейчас, в середине осени, подъёмники не работали, и гондолы неподвижно висели на тросах, словно диковинные ёлочные украшения, слегка покачиваясь на ветру. Девушка искала фуникулёр, принадлежавший Этьену Моро. В инструкции, которая пришла на её электронную почту, имелась отметка с точным расположением станции. Валери достала смартфон и открыла геолокацию. Судя по карте, искать следовало прямо на центральной площади, между ирландским пабом и магазином спортивных товаров.

— Не слишком-то вы гостеприимный хозяин, месье Моро, — пробормотала Валери, убирая смартфон в карман куртки. Её немного задело, что он не сподобился прислать кого-нибудь на вокзал. Каким бы отшельником ни был этот Моро, у него наверняка имелся целый штат слуг, ну или хотя бы управляющий, в чьи обязанности входило встречать гостей.

Шагая по улицам Сен-Себастьен-де-Альп, Валери практически не видела людей. Как будто здесь случилась эпидемия вируса, избравшего целью любителей лыж и сноуборда. На самом деле лыжники начинали съезжаться сюда не раньше ноября, а пока это место могло заинтересовать разве что пожилых супругов, желающих подышать альпийским воздухом и полюбоваться горными видами.

Центральная площадь оказалась такой же безлюдной, как и улицы, которые Валери оставила позади. На витринах кафе перемигивались гирлянды, но столики пустовали; никто не выходил с покупками из бутиков и спортивных магазинов, никто не стоял в очереди к обменнику валют. Лишь манекены, облачённые в лыжные куртки и вязаные шапки, наблюдали за одинокой девушкой, идущей через продуваемую всеми ветрами площадь. Если Моро действительно любил уединение настолько, как об этом писали, он не просчитался, выбрав это место.

Сказать по правде, в обезлюдевшей деревушке было что-то жутковатое. Похожие чувства, вероятно, мог вызывать город-призрак, в одночасье оставленный жителями.

Нужную станцию Валери увидела издалека. Это было относительно небольшое строение из нержавеющей стали и затемнённого стекла, зажатое между магазином и пабом. Тросы, уходившие вдаль и вверх, тянулись сначала над крышами двух-трёхэтажных гостиниц и шале, а после — над верхушками столетних сосен и голыми скалами. Верхнюю станцию, а заодно и особняк Этьена Моро скрывала от любопытных взоров голубоватая дымка, висевшая над Гран-Себастьеном.

На двери нижней станции красовалась надпись: «Частная собственность. Охраняется». Ручки, за которую можно было бы потянуть, или чего-нибудь похожего на домофон Валери не увидела. Лишь небольшая камера слежения над входом пялилась на неё стеклянным зрачком.

«Значит, буду звонить на личный номер», — подумала Валери и уже потянулась к телефону, как вдруг дверь бесшумно отъехала в сторону. Очевидно, на станции кто-то находился — оператор канатной дороги или охранник, который следил за площадью при помощи камеры. Едва Валери переступила порог, дверь за её спиной всё так же бесшумно закрылась.