Взрыв в бухте Тихой

— Вижу какие-то бесформенные металлические обломки.

Это оказались изуродованные взрывом фермы. Чтобы они не мешали работе и не загромождали дно бухты, их решили поднять. К берегу подошел экскаватор, с него сняли ковш, трос закрепили за фермы, и вскоре они оказались на берегу. Так же были подняты и обломки сейнера. Моряки продолжали обследовать бухту, метр за метром внимательно осматривая дно. Но остаток дня прошел безрезультатно: ничего не было обнаружено. Прошел и второй день. На запросы водолазы неизменно отвечали:

— Ничего подозрительного нет!..

— Мабуть, случайно якось вона сюда попала… — словно думая вслух, сказал Довбыш.

— Немцы такой народ — случайно ничего не делают, — ответил Рыбаков. — Нужно искать. Тем более, что нам дано задание проверить всю бухту. Пока не обследуем ее до последнего уголка, не уйдем. Передайте водолазам, пусть будут бдительными! — приказал он.

Вся эта история стала казаться Шорохову, да и не одному ему, несколько загадочной. То вдруг следы сравнительно сильных боев на берегу пустынной бухты, то новый случай с сейнером. Ведь заходили же до него и катера, и другие сейнеры, а как только появился этот с массивными металлическими фермами — подорвался. Может быть, корабли не проходили непосредственно над миной, или же их магнитное поле оказывалось слишком слабым для того, чтобы сработал взрыватель. Но почему же только одна мина? Ведь уже почти полбухты обследовано…

— Що, що?! — вдруг воскликнул мичман. — Неизвестный предмет? Товарищ командир, водолаз бачит неизвестный предмет, — доложил он Рыбакову. — А який вин? Похож на торпеду, только короче и вроде чуть потолще? Чулы? — обвел он всех взглядом. — Вона, ей-богу, вона! — мичман говорил таким тоном, словно нашел что-то давно желанное.

Рыбаков взял трубку телефона у мичмана.

— На каком расстоянии этот предмет от вас? — спросил он. — Ближе не подходите! Мичман, немедленно поставить буй!

Через несколько минут шлюпка отвалила от бота, и вскоре там, где появлялись пузырьки воздуха, стравливаемые водолазом, закачалась красная точка буя.

— Поднять водолазов на борт! — распорядился Рыбаков.

* * *

— Что ж, Иван Матвеевич, придется мне под воду идти, разобраться, что там такое, — сказал Рыбаков.

— Чого вам? Хиба я не справлюсь? — возразил Довбыш.

— Возраст-то у вас…

— А что возраст? Будь я помоложе — без скафандра нырнул бы и все зробыв. Глубина тут — старому солдату по колено…

Матросы с трудом надели на объемистое тело мичмана водолазную рубаху, причем Довбыш все время ворчал:

— Хлипкий народ пошел, даже рубахи порядочной немае… Хиба ж это рубаха?

Наконец, рубаха надета, привинчен шлем.

— Может быть, дополнительный груз надеть, а то как бы вы не всплыли? — заметил один из водолазов.

У Довбыша даже глаза округлились от негодования, но ответить он ничего не успел: матрос начал быстро завинчивать иллюминатор.

Затем мичмана осторожно спустили на грунт, и стравливаемые им пузырьки воздуха стали удаляться.

— Вона, товарищ командир! — донесся по телефону его хрипловатый басок. — Точно такая же, как мы тогда обратали… Магнитно-акустическая с гидростатическими, чи як воно там, предохранителями… Зараз я горловину от ракушек очищу…

— Смотрите нет ли там фотоэлемента, заходите только с подсолнечной стороны, — предупредил Рыбаков.

— Чую!.. — отозвался Довбыш.

Несколько минут из телефона доносилось тяжелое дыхание мичмана да его бормотание: «Зараз мы до тебя, голубонька, доберемся… Приведем в божеский вид…». В голосе его звучали какие-то ласковые нотки; можно было подумать, что он сейчас находится не около мины, а разговаривает с близким, родным человеком.

Шорохов прислушивался к бормотанию мичмана, и опять опасность, притаившаяся на дне бухты, казалась ему не реальной: так было тихо, спокойно вокруг, так ласково светило солнце. Но опасность была. Об этом говорили и черные провалы окон в домах поселка — следы прошлого взрыва, и искореженные металлические фермы на берегу, поднятые с погибшего сейнера, и непривычная тишина на стройке. Да, опасность была; достаточно сделать мичману неосторожное движение — и снова взрыв вспенит воду бухты, грохот прокатится по окрестным скалам. Взрывная волна, наверное, нанесет новые разрушения поселку, а водолазный бот…

Шорохов тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие на него мысли, и весь внутренне сжался, как будто приготовившись к прыжку…

Капитан третьего ранга Рыбаков, словно обладая способностью видеть сквозь толщу воды, мысленно представлял, как сейчас мичман, осторожно поглаживая мину, счищает с нее ракушки, водоросли, освобождая горловины. И он попытался представить устройство мины. Вот зарядное отделение, заполненное желтоватой массой взрывчатки. Сколько ее там? Восемьсот килограммов, тонна? Впрочем, это особого значения не имеет: мины снаряжаются взрывчатым веществом в несколько раз сильнее тротила. Во взрывчатке — массивный латунный стакан, в нем — первичный и вторичный детонаторы, а от них, будто щупальца каких-то неведомых, смертельно ядовитых животных, тянутся провода в отделение с боевой аппаратурой. Какой прибор включит запальную батарею: магнитный, акустический? Или они дополняют друг друга? Возможно, там установлены магнитно-индукционные или комбинированные взрыватели? А может быть, достаточно уменьшить давление воды — и замкнутся контакты гидростатического прибора… Перерезать бы эти провода, а затем вывинтить запальный стакан из смертоносной массы! Но нельзя. К стакану могут идти и две, и три пары проводов. Перерезать один из них — значит нарушить электрическое равновесие в цепи. Рыбакову вспомнился знакомый еще со школьной скамьи прибор — мостик Уинстона. Нет, запальный стакан вывинчивается в последнюю очередь, а сначала необходимо обезвредить другие приборы…

Да, работу минера, пожалуй, можно сравнить с работой хирурга-кардиолога. И там, и там нельзя допустить ни малейшего неосторожного движения…

…Поднявшись на борт и с трудом освободившись от скафандра, Довбыш подробно рассказал, что из себя представляет мина, где у нее находятся горловины, какой формы гидростатические штоки.

— Треба ее зачеканить, как мы тогда делали. Памятаете?

Еще бы не помнить! Несколько лет назад Рыбаков вместе с Довбышем в одном из восстанавливаемых портов обезвредили не одну донную магнитно-акустическую мину. Здесь, судя по описаниям мичмана, находилась мина примерно такой же системы. А впрочем, внешний вид мины еще ни о чем не говорит, в ней могут находиться другие приборы, да и расположение их не всегда одинаково…

…О «находке» Рыбаков сразу же доложил командованию и попросил «добро» на разоружение мины. Разрешение было дано.

* * *

Около скалы, на которой похоронены останки моряков-черноморцев, высятся огромные каменные обломки. Между ними — небольшой трехугольный участок, покрытый обкатанной галькой.

— Гарный куток! — похвалил Довбыш.

— Здесь мы и будем разоружать, — сказал Рыбаков. — В случае чего — вся сила взрыва пойдет вверх…

Мину, остропленную пеньковыми канатами, подтянули к понтону и прибуксировали к галечному пляжу, а затем моряки вытащили ее на берег, где она и осталась лежать до следующего дня.

Рано утром Бондарук, Шорохов и Довбыш расположились за скалой, а Рыбаков, одетый в комбинезон и берет, взяв с собой бронзовый инструмент, направился к мине. За ним красной змейкой тянулся провод от ларингофонов. Шорохов, надев телефоны на голову и раскрыв журнал, приготовился записывать. Но пока только было слышно ровное дыхание идущего человека.

— Мина немецкого производства, донная, магнитно-акустическая, с дополнительным гидростатическим взрывателем, — неожиданно раздался четкий голос в телефонах; Шорохов быстро все записал. — Начинаю вскрывать горловину.