Взятие Крутоторска

– Наверное, думаешь, что Бога за бороду поймал, болельщицу и поклонницу привёл.

– Да это Тайка из Несваричей, – с пренебрежением махнул Жека рукой, стараясь показать, что вообще эта девчонка ничего из себя не представляет.

Тайка почувствовала себя виноватой в Жекиных неудачах и пролепетала:

– Извините, я случайно тут.

– Вы тут, девушка, не при чём, – успокоила её Нонна Филатовна.

Жека оставил Тайкины пятьдесят рублей на столе. Видимо, плату за ту ругань и наставления, которыми наградила его артистка.

Следующей точкой в их путешествии была редакция газеты, дом прессы. Шагая рядом с Жекой, думала Тайка о том, какую, оказывается, заковыристую профессию выбрал он себе. Ей бы, наверное, не выдержать таких трудностей.

Хотелось Тайке есть и пить. А Жека, видимо, и позавтракать успел и чаю попить. О ней же и думать забыл. Наверное, решил, что она только рыбными головами питается, а их тут нет. Жека говорил, что сегодня в редакции гонорарный день и долг он отдаст. А вообще в редакции он свой человек, и Тайка поймёт это, потому что пойдут сейчас в это четырёхэтажное здание дома прессы, где редакции всех областных газет.

Увидев вывеску кафе «Утро», Тайка повернула туда.

– Я есть хочу, – с досадой сказала она и подумала, что не такой уж обходительный и внимательный этот Жека, как она представляла себе, раз дома даже чаем не напоил и не спросил голодна ли, сыта ли она?

В «Утре» Жека не отказался от двойной порции пельменей и даже выпил стакан какой-то «бормотухи», как он сказал «для оптимизма». Она даже «для оптимизма» пить не стала. В чужие люди средь бела дня идти выпивши вовсе не пристало. Расплатилась за себя и за Жеку и повеселевшая двинулась следом за Тютриным в редакцию.

Вот и четырёхэтажное здание с вывеской: «областная», «орган»…

– Привет, Алла Ивановна, – всполошил Жека сонную вахтёршу. Остановился около мраморной мемориальной доски, на которой были выбиты фамилии погибших в Великой Отечественной войне журналистов. Поправил цветочки, положенные под доской. «Храбро сражались журналисты», – вздохнула она.

На втором этаже Жека распахнул дверь в зал, где два парня гоняли пинг-понг. Это Жека сделал нарочно, чтобы показать Тайке, что его тут знают все.

Зашли, по словам Жеки, в самый важный, самый интересный и самый шумный отдел информации. Там дым коромыслом. Стоит гвалт. Не разбери поймёшь, о чём кричат люди.

На планках, прибитых к стене, висели листы, почёрканные фломастерами и цветными карандашами.

– Макеты полос, – со знанием дела сказал Жека. Сорвал одну полосу, сунул Тайке в руки, ткнул пальцем:

– Мой репортаж.

Тайка села на краешек стула, с почтением прочитала заметку «Гибель слона». Оказывается, помер в цирке, а, может, в зверинце слон. Вот Жека и писал, как его препарировали в учхозе сельхозинститута. От чего погиб бедняга слон? Они ведь, кажется, живут, пока им самим не надоест. А этот вот окочурился.

Заведующий отделом, долгоносый, губастый пузан поучал кого-то в телефонную трубку:

– Рецензия без указания недостатков – это суп без соли. Любишь такой суп? Ну и дурак!

– Это Константин Ильич Федосов, – с почтением сказал Жека.

Забегала в отел маленькая старушка-курьерша, вешала новые полосы, заглядывали какие-то мужчины и женщины, двое парней и девчонка сидели за одним столом и чего-то строчили. Эти не шумели.

– Нештатники, – сказал о них с пренебрежением Жека.

– Садитесь, барышня, – освободил кресло от газетных подшивок лысеющий мужчина в очках. – Развлекайтесь пока, – и подвинул Тайке альбом с деревянными церквями. Кижи. А я понюхаю полосу, потом займусь вами.

– Да она со мной, – успокоил Жека лысого Олега Семёновича Смолева.

Тайка села, начала листать альбом, не понимая, зачем они сюда пришли и ей-то к чему эти знакомства в отделе информации? Смолев углубился в полосу.

– Я за гонораром, – бросил Жека и исчез за дверью.

– Ушёл ставить самую любимую подпись Михаила Светлова: «Пишите сумму прописью», – прокомментировал Смолев.

Два парня и девчонка отдали свою писанину Олегу Смолеву и ушли, но появился высоченный старик с огромным носом, сел, снял шляпу и загудел басом о каких-то лесных посадках. Олег Смолев и его хотел усадить писать, но тот начал рыться в мешковатом портфеле и положил целую тетрадь с его соображениями.

– Оставьте соображения, – принимая тетрадь, сказал Олег Смолев.

В углу, ероша курчавые волосы, что-то строчил ещё один писака. Ему шум, видимо, не мешал.

Заскочил высоченный парень в спортивном костюме:

– Ребята, свежий анекдот, – крикнул он, размахивая длинными руками, чтоб утих говор.

– Этого ещё не хватало, – пытался оборвать Федосов анекдотиста.

– Он короткий, – успокоил парень. – Японец говорит: русский язык изучить очень легко. В день запоминай по два слова и в конце года у тебя будет 730 слов и все они тут, – парень постучал себя по голове, – в зопе.

Федосов хохотнул, парень довольный, убежал по отделам разносить анекдот. А Смолев поморщился: – Он вчера его рассказывал.

– У Мюнхгаузена на каждый день был запланирован подвиг, а у Фимы – анекдот, – пояснил Федосов, – значит, на неделю не хватило.

Анекдотист словно слышал, что речь в отделе информации идёт о нём. Опять заскочил к ним:

– Армянское радио, парни. Только что рассказали. Вопрос поступил на армянское радио: правда ли, что Акопян выиграл по лотерее автомобиль «Волга»?

Ответ:

– Правда! Только не Акопян, а Григорян, и не «Волгу», а «Победу», и не автомобиль, а часы, и не по лотерее, а в преферанс, и не выиграл, а проиграл.

Грохнул смех. Фима, довольный, убежал разносить анекдот армянского радио.

Наконец, вернулся явно довольный Жека.

–Ну что, огрёб капитал? – спросил его Федосов.

– Огрёб, – откликнулся Жека.

– Ты бы хоть с барышней познакомил нас, – упрекнул Жеку Олег Смолев.

– Тайка, – пренебрежительно кинул Жека.– Из Несваричей.

– Разве так знакомят? – поморщился Олег.

– Тая. Таисья, – представилась Тая.

– Вон какое красивое имя – Таисья, Таис, а ты Тайка, – поморщился Олег.