Взятие. Русь началась с Рюрика, Россия началась со взятия!

– Всех убили, мы с тобой остались. Ты ничего другого не хочешь спросить?

– Как-то там у нас, в Напрудном?

– Всё ладно там, наверное. Раз плохих вестей нет. Плохие вести они быстро приходят. Ты вот что, крошки подбери и спать. Завтра будем ставить церковь. Ты мне три дня и три ночи не мешайся, но всё время рядом будь. Хватит мне волнений. Работа будет спорая, царю напоказ.

– Хорошо, дедуля. Я пойду Стрижку дам и спать!

Стрижок крутился рядом, виновато поглядывая на Мологу-младшего и осторожно повиливая поджатым хвостом.

– Иди, есть дам, морока моя! – позвал Сергуля пса и подражая дедовой походке отправился в плотницкое становище. Стрижок, подпрыгивая и поскуливая, побежал рядом.

Царь в Угличе

Объезд построенного близ Углича нового города, раскинувшегося по обеим сторонам Волги, царь Иоанн решил начать с противоположного берега. Чтобы государь со свитой мог пересечь водную преграду за день до высочайшего приезда был сооружён мост: широкий деревянный настил, уложенный по плавающим в воде бочкам.

Первым на коне ехал дьяк Выродков, за ним царь Иван с Андреем Курбским и английским гостем – бароном Джеймсом Куком, чуть позади Пётр Серебряный и Семён Микулинский, позади, в красиво украшенной закрытой повозке, запряжённой парой лошадей ехали протопоп Сильвестр с сыном Анфимом, замыкали процессию тучный хан Шах-Али с двумя касимовскими всадниками и боярин Ушатов, в вотчине которого стройка и происходила. Позади и по бокам вельможной колонны ехала конная царская охрана. Царь смотрел на построенные по его указу башни и стены, рядом с которыми были выстроены мастера и подмастерья, готовые к монаршей оценке.

– Смотри, великий государь! Стены и башни собраны их дубовых брёвен. Рубка велась зимой. Боевые ходы башен и стен позволяют разместить как лучников, так и пушкарей. Широкие бойницы как раз для новых пушек, которые придут летом с пушечного двора. Далее идут собранные строения для служб: кузница, конюшни, избы для стрельцов, царская изба, наместническая изба – всё готово, только разобрать и отправить… – докладывал Выродков.

– Постой, а это церковь? О, узнаю старого и малого мастеров. Подойди, старик! – окликнул Мологу Иван. – И ты, юнош, иди сюда. Ну так как, готова церковь для самой серёдки горы Круглой?

– Батюшка-государь! – с глубоким поклоном начал Александр Иванович. – Храм сделан с таким расчётом…

– Ну-ка, иди сюда, младший! Ты мне расскажи, сколько простоит церквушка, которую ты с дедом смастерил? – перебил Иван. Сергуля, держа обеими руками шапочку у шеи смотрел во все глаза на царя: Великий государь! Мы очень старались! Мастера у нас хорошие, рубят так, чтобы прикрыть торцы стволов от воды и порчи. И ставить будем так, чтобы воду не сосала. Простоит, батюшка царь, и нас переживёт! Все присутствующие охнули, даже как-то отшатнулись от мальчика. Ведь про царскую жизнь и правление положено отзываться, как о вечности.

– Дельный отрок! Как его зовут, напомните! – обернулся Иван к дьяку Выродкову.

– Мастера зовут Александр Молога, а это внук его Сергий! – с готовностью выпалил дьяк.

– Мологов внук Сергий, значит. Хорошо. Учти, Мологов Сергий, это первый православный храм в Казанском крае будет! А вера наша православная должна на века стоять крепко! – проговорил царь и повернулся к англичанину. – Замысел сей большой, хочу, чтобы с самого начала видел ты, друг мой, какая история тут творится! Видел и передал и живущим ныне, и для потомков. – Батюшка Сильвестр, – обратился Иван уже к протопопу. Ты осмотри храм на предмет удобности для службы, и божьей милостью, благослови. А ты, Анфим, сочти расходы, не забудь милости мои созидателям. Оплату за сделанное тебе поручаю. Едем в Воскресенский монастырь, тут нечего больше смотреть! – указал царь и вся процессия начала разворачиваться в обратный путь.

– Великий государь! Зачем же в монастырь? – подскочил к царю боярин Ушатов. В моих палатах всё уж готово для встречи высочайшего гостя! Прошу, не обидь милостью!

– Бояре взяли за правило поучать, мол царь-отрок, царь-малец! – для всех, хитро улыбаясь громко сказал Иван. – А к тому не смышлёны, что коли слово царское сказано, то ими должно быть исполнено немедля. Ничего, привыкнут и мысли наперёд читать, коли жить захотят. Сказано – в монастырь!

Процессия двинулась за Волгу, а боярин Ушатов кожей спины почувствовал, что над ним сгущаются тучи.

В большой трапезной палате Воскресенского монастыря царь слушал приближённых. Первым говорил князь Серебряный. Вдоль стены под стражей стояли пленные четверо «казанцев» со связанными за спиной руками.

– Город, который зачинить на Круглой горе на Свияге намеревались, готов стоит. По большой воде сплавлять нужно всё по Волге вниз. Печаль одна: теперь в Казани о городе узнают. Тысяча разбойника Епанчи Арского прошла изгоном по Ярославским и Угличским землям. Узнали на Москве поздно, вдогон пошли, да не догнали. И ведь, стервецы, подобрались к самой стройке. Четверых то мы поймали, да сколько тех, кто видел всё, а мы их не поймали? Всё в Казани известно будет, затворятся теперь, насторожатся. Виноваты, в общем, государь.

– Что сказали эти, кого вы поймали? – спросил Иван заинтересованно.

– Молчат! Мы уж их на муравейник садили, всё равно молчат. Или муравьи нынче вялые ещё?! – возмутился Серебряный.

– Молчат они у тебя, у тебя! Ты ж, Петя, на бой способен, а на тонкие дела что дитя. – Царь обернулся к своей службе. – Поставить котёл на дворе, воды налить, чтобы по колено было, не более, когда кипеть будет! А игумен нас пока угостит! На лице Ивана заблуждала сладкая мимика, как будто во рту его была вкусная конфета. Монастырские служки начали подавать на стол, а четверо широкоплечих из царского сопровождения пошли выполнять приказ. За ними следом выволокли и связанных.

После недолгой трапезы царь со спутниками вышел на высокое крыльцо. На дворе всё было приготовлено для дознания. Четверо «казанцев» стояли на коленях. Лица их были опухшими явно от укусов насекомых, видно было что их действительно подвергали пыткам муравьями.

– Возьмите-ка вот того, чёрного! – указал своим подручным Иван. Начинайте! Дюжие парни с засученными рукавами рубах с двух сторон крепко взяли обречённого и по ступеням подняли на помост, оттуда на весу опустили за одежду в котёл. Вода парила. Царь указал одним движением, и на помосте было установлено кресло. Иван уселся на его край нагнувшись к пытаемому так, чтобы только жар от горевших под котлом сучьев не был слишком навязчивым.

– Смотри на меня! Сейчас ты скажешь, кто послал тебя. Под каким началом ты пришёл в Углич? Что хотел, для чего вертелся у новых срубов? Что должен был сделать и кому дать весть? Сейчас будет горячо и больно. Хочешь вылезти – говори! Хочешь купаться – твоя воля!

– Ты вожак собачьей стаи, чего морду вытянул, чего унюхиваешь! Хочешь узнать, как твоя пёсья стая передохнет? – пытаясь улыбаться сказал «казанец». От такой неожиданной дерзости все окружающие дёрнулись и примолкли. Только Иван, казалось, был доволен происходящим и ещё ближе нагнулся к котлу.