Взыскующие града. Хроника русской религиозно-философской и общественной жизни первой четверти ХХ века в письмах и дневниках современников

Вчера зашел за мной Белый и предложил выйти на улицу (у нас стоят великолепные дни). Пошли в Третьяковскую галерею. Я давно в ней не был и был совершенно ошеломлен, когда бы увидел "прибавления", то есть, главным образом, Морозовский дар [851] . Врубель, Врубель! Борисов-Мусатов! Какие огромные произведения! Пан Врубеля титаничен, колоссален, гениален — нечто всемирное, вселенское, нечто такое, что в веках занимает особое место. Как хороши перлы новой французской живописи, собранные в отдельной комнате! Но какой горой, снежной горой, высится Врубель над всеми этими Гогенами, Монэ, Дегазами, Каррьерами! Сейчас в русской живописи есть много великого и достойнейшего. Как увлекательны Серов, Бакст, Малявин! <…>

851

Список икон и картин, пожертвованных М.К.Морозовой Третьяковской галерее: ОР РГБ ф. 171; ф. В.Бонч-Бруевича.

217. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <8.10.1910. Москва — Тифлис>

8 октября 1910 г.

<…> Я стараюсь больше заниматься. Мне нужно ужасно много прочесть. Тот путь, на который уже определенно вступила моя мысль, — требует внимания ко всему, и у меня усилиась жажда узнать возможно больше во всех отраслях знания. Все, что я читаю сейчас, только распаляет жажду, и когда я сколько-нибудь удовлетворю ее, — я и не предвижу. Больше, чем когда-нибудь чувствую потребность учиться, т.е. посильно и созерцательно воспринять в себя опыт человечества. Я чувствую, что то, что я должен сказать, должно быть высказано в соответствующей форме — мне нужно утончить свое зрение и закалить свое оружие <…>

218. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <14.10.1910. Москва — Тифлис>

14 октября 1910 г.

<…> Вчера был мой доклад [852] . Ну и каша заварилась! Форменная свалка! Тот налет легкой скуки, который иногда так неприятно бросался в глаза в наших прежних заседаниях — заменился бурным рвенем. Все захотели говорить. Все метали и рвали, друг друга не слушая и не вполне понимая. Несомненно было заметное "выхождение из себя". А.С.Петровский [853] , с удовольствием потирая руки, при выходе мне сказал: "Хорошо грызлись, очень хорошо". М.О.Гершензон стычкой был очень доволен. О моем реферате говорили много лестного. В.А.Кожевников, например, с большой горячностью сказал: "В истории русской философии Ваш доклад — настоящее событие". Что же касается меня, то я прениями хотя и был увлечен, но внутренне остался ими очень мало доволен. У моих противников, Гессена, Гордона [854] , Вышеславцева [855] , особенно у двух последних), говоривших очень много и длинно, — я ощутил такой примитивизм мысли, такую элементарность и тяжеловесность мозгов, что прямо был удивлен… отчасти приятно: я сильнее ощутил правоту своих философских позиций. С.Н.Булгаков определенно и сильно взял мою сторону, князь все хотел занять позицию между двух стульев, а Белый, начав за здравие, кончил за упокой, и сказавши, что совершенно согласен со мной и разделяет мою точку зрения, неожиданно (м<ожет> б<ыть> и для себя) наскочил на меня "слева". Брюсов также захотел говорить. Но так как слово ему досталось в половине первого — за поздним временем отказался. Кончилось заседание в час ночи. Жалею, что не было Николая Александровича. Он — по определению Вяч. Иванова, — «проникнутый пафосом пикадора», очень был бы в своей стихии вчера <…>

852

Из открытки от 13 октября (Архив Эрна, частное собрание): "Я прочту (в измененном виде) свою вступительную лекцию (т.е. о русской философии)". Впоследствие эта лекция была опубликована под названием "Основной характер русской философии" в книге В.Эрна"Г.С.Сковорода".

853

Петровский Алексей Сергеевич (1881—1958), активный член кружка "аргонавтов", близкий друг Андрея Белого, антропософ, сотрудник издательства "Мусагет". С 1907 г. работал в Румянцевском музее, затем в ГБЛ. Переводчик "Авроры" Якоба Б`oме ("Мусагет", 1914) и ряда других философских и эстетических работ. Наследник рукописной библиотеки из круга Н.И.Новикова; передана им в 1919 г. в Румянцевский музей. Один из строителей первого антропософского храма (Гетеанума) в Дорнахе. В 1931 был арестован, провел два года в ссылке. Составил вместе с К.Н.Бугаевой и Д.М.Пинесом описание литературного наследия А.Белого. Цит. по: М.Сабашникова. Зеленая змея. История одной жизни. М., 1993, с. 366, 374.

854

Гордон Григорий — русский философ, последователь Марбургской школы.

855

Вышеславцев Борис Петрович (1877—1954), философ, в то время сторонник трансцендентального идеализма.

219. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <18.10.1910. Москва — Тифлис>

18 октября 1910 г.

<…> Вчера, когда я в сумерках лежал в ожидании, когда можно будет зажечь лампу, — вдруг пожаловал Павлуша, за Павлушей — "Вася", за Васей, Анна Михайловна [856] . Я был ужасно рад. Накормил их обедом (они приехали на "Евгения Онегина" и с утра не ели), и потом за самоваром мы провели несколько очень хороших часов. Отчасти болтали, отчасти говорили. Мне сейчас Павлуша ужасно нравится. С радостью вспоминается наша дружба. Он опять ко мне стал относиться дружественно. Он на редкость светел, духовен, трезвен и весел. Меня всегда чарует его природная, врожденная тонкость [857] . Жена очень нравится. Чувствую, что первоначально схватил правильно. Все очень прочно и в существе хорошо. Павлуша, увидев твою карточку, очень одобрил и сказал: "Совсем как картина!" Таким образом ты можешь не беспокоиться. Рекорд остаеся за тобою и не думаю, чтоб его было так легко у тебя перебить! <…>

856

Василий Михайлович Гиацинтов и Анна Михайловна Флоренская (Гиацинтова).

857

Примерно к тому же периоду, по-видимому относится характеристика В.Эрна из письма П.Флоренского третьему лицу, которую приводит Е.Герцык: "Мир души — вот что нужно оттенить в Эрне, реализовавшем слованашегосвятого, апокалиптического Серафима: "Радость моя, радость моя, стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя!"

Мир духа — это не нирвана, наоборот, это повыение жизненного пульса, так что и радость с горем становятся конкретнее и сочнее. Но сознание всякий раз допускает в себя только осиянную сторону и не дает врываться хаосу. Для Эрна зло не абстракция, он относится к злу как к чему-то чуждому и внешнему, с викингской яростью нападает на него… Одним утром, когда я лежал еще в полусне, мой друг разговаривал в соседней комнате с проворовавшимся мужиком и убеждал его покаяться. Ты знаешь, как нестерпимы для меня все наставления и морализования. Навязчивость их, обычное неуважение к живой личности во имя принципа заставляет из одного протеста поступить наоборот… Но тут — тут впервые может быть я услыхал голос власть имущего. Такая убежденность в силе добра в каждой ноте его голоса, столько любви, уважения к личности в его речах, простых и безвычурных, что я был потрясен.

Я видел действие Эрна на других. Но я знаю больше. Однажды Эрн и я были вынуждены прождать со сторожем на вокзале всю холодную ночь в сторожевой будке. Обессиленный двумя бессонными ночами и иззябший я невольно опустил голову на колени друга и заснул. Во сне он явился мне сияющим Архангеом, и я знал, что он отгоняет от меня все злые силы. Может быть в эту холодную ночь, голодный и измученный, впервые за всю жизнь я был безусловно спокоен."Е.К.Герцык.Воспоминания.

Теперь у меня есть аппарат, и если я, Бог даст, поправлюсь, я поснимаю всех наших друзей, начиная с Нади и кончая Бердяевыми, которые, кажется, должны приехать. Это снимание мне очень улыбается, потому что знаю, что тебе доставит большое удовольствие. Может получиться занятная "коллекция", где один за другим будут сняты: Рачинский, Надя, Павлуша, Л<идия> Ю<дифовна> и т.д. А если поеду в Петербург (мне нужно по делам) — то захвачу и Вячеслава со всеми обитателями башни [858] <…>

858

Часть фотографий сохранилась в архиве Эрна.

220. А.К.Герцык — В.Ф.Эрну [859] <19.10.1910. Москва—Москва>

<…> Мы с Дмитрием Евгениевичем [860] уже перебрались на свою квартиру (близ Красных ворот, Хлудовский тупик, д. 5, кв. 5). но если Вам ближе и удобнее — приходите в Мал<ый> Ивановский пер. д. 4, где Вы бывали у моей сестры. Я могу придти туда. Одним словом — где и когда хотите. Буду ждать Вашего ответа.

Искренне уважающая Вас Аделаида Герцык-Жуковская.

859

ОР РГБ, ф.348.2.20, л. 1.

860

Жуковский Д.Е., муж А.Герцык.

221. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <22.10.1910. Москва — Тифлис>

22 октября 1910 г.

<…> Ты очень честолюбива за меня, а потому скажу еще, что С<ергей> Н<иколаевич> разговаривал с Рачинским о моем реферате и, осуждая некоторые мои приемы в прениях, сказал Рачинскому, что будет записано в историю мое выступление против "Логоса", ибо я дал им отпор, с чем Г<ригорий> А<лексеевич> согласился. Это мельком и конфузясь передал сам С<ергей> Н<иколаевич>. Нельзя отрицать, что в нашем столкновении столкнулось что-то историческое, то, что сто раз уже сталкивалось в нашей истории [861] .<…>

861

В своем выступленииЭрн вступил в бой с новейшей западной философией, смеонизмом <от греч. /span>мч"Y щ\н— не сущий>европейской мысли, оторванной по его мнению от бытия, утерявшей чувство природы. По мнениюЭрна путь восхождения человека к полноте своего умопостигаемого существа неминуемо лежит черезЦерковь, и гносеология сливается с аскетикой и учением восточных отцовцеркви о духовнойжизни. Смысл своего философского дела самЭрн видел в борьбе против психологизма — за онтологию не только в философии, но и в общественном сознании, в защиту религиозной культуры. Психологизм в его понимании порожден индивидуализмом Реформации, а онтологизм возможен лишь на Востоке, в Православнойцеркви, сохранившей благодаря верности святоотеческому наследию онтологизм платоников. Отчасти он свойственен и католической традиции, но лишь в той мере, в которой она сохраняет верность наследию неразделеннойцеркви. Со свойственным ему радикализмомЭрн делает выпад против всего направления. "Кантианство (а не мировоззрение Канта), — пишет он, — всецело умещается в рамки рационализма. Составители "Логоса" находятся всецело во власти двух основных принципов всей новой философии, нашедших в кантианстве свое завершение: первый явный, всепроникающий принцип — рационализм, второй — меонизм">.Это выступление положило начало острой полемике между "путейцами" и "логосовцами".

Далее Эрн переходит к центральной теме своей философской борьбы — Логосу. Он употребляет этот непостижимый термин античной философии и христианской мистики для обозначения цельного и органичного знания, которому присуще гармоническое равновесие ума и сердца, анализа и интуиции. Эрн даже обозначает свое философское построение терминомлогизми утверждает, что "<…> культура поглощается прогрессом материальной цивилизации. Я считаю, что "логизм", понятый в самом глубоком и самом широком смысле, может быть признан истинным и действенным лозунгом не только в борьбе за философскую истину, но и в трагической борьбе за культуру".

222. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <25.10.1910. Москва — Тифлис>

25 октября 1910 г.

<…> Сейчас я устал, потому что пришлось и вчера и сегодня по два раза выходить. Во-первых, обедал у Шеров. Во-вторых, вчера в 6 ч. вечера отправился к Аделаиде Казимировне Герцык [862] , которая очень хотела со мной повидаться. Ты с ней мельком познакомилась на реферате Вяч. Иванова. Очень вышло все мило. Бердяевы и Евгения Казимировна так расположили ее заочно ко мне, что мы встретиись как друзья и провели вечер как друзья. Это трогательно, что Бердяевы и Евг<ения> Каз<имировна> так меня помнят и любят. Все они очень ценят мою статью и много в ней нашли для себя. Аделаида Казимировна говорила, что они там в Судаке, прочитав мою статью и Франка, устроили импровизированное "заседание", для которого Ад<елаида> Каз<имировна> написала "Ответ Франку", Евг<ения> Каз<имировна> — "В защиту трансцендентивизма", а Николай Александрович устно сделал доклад на тему: "Проблема Франка", т.е. что из себя представляют Франки вообще.

862

Герцык Аделаида Казимировна (наст. фамилия — Лубны—Герцык, в замужестве—Жуковская), (1874—1925), поэтесса, прозаик, переводчица, критик, жена Д.Е.Жуковского, сестра Е.К.Герцык. Переводила Рескина, Нице, примыкала к кругу московских символистов, многолетняя дружба связывала ее с Н.Бердяевым, С.Булгаковым, Вяч.Ивановым. Московская квартира Жуковских в Кречетниковском переулке в 1910-е годы была литературно-философским салоном.

Аделаида Каз<имировна> и ее супруг Дмитрий Евгеньевич Жуковский задавал мне очень серьезные вопросы и видимо остались удовлетворены нашей длинной беседой. Во всяком случае, мы еще будем видеться и очевидно сойдемся.

Я пишу ужасно вяло и это от усталости <…>

223. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <27.10.1910. Москва — Тифлис>

27 октября 1910 г.

<…> Пожалуйста, поздравь от меня Карлушку: я утвержден! Для того, чтобы сделать ему удовольствие, готов заказать себе визитные карточки с обозначением "приват-доцентуры". <…> Теперь получу доступ в Университетскую библиотеку и мне гораздо легче будет заниматься. Я жду, чтобы ты приехала и тогда нужно будет созвать друзей и, так сказать, отпраздновать, т.е. "ознаменовать" <…>

224. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <28.10.1910. Москва — Тифлис>

28 октября 1910 г.

<…> Ты представить себе не можешь, до какой степени оказались "действенными" моя летняя статья и реферат в Обществе. Они до сих пор взволновано обсуждаются. Позавчера у меня с Лопатиным было жаркое столкновение. Я-то молчал, говорил почти исключительно он. Но видно его здорово зарядили. Всякие Котляревские, Хвостовы и даже, как подозреваю, князь, интригуют ужасно. Явно и злостно перевирают. Несомненно это имеет свою плохую сторону. Но столь же несомненно и то, что в своих выступлениях я нащупал какой-то больной, но центральный нерв. Ярь, оживление, взволнованность — явные признаки этого. И еще глубже почувствовалось наше единство с Булгаковым. Травля ведется не против меня, а против нас, т.е. Булгакова, Бердяева, отчасти Гершензона и меня. Меня поражает, что разруганные мной мусагетчики, гораздо лучше относятся ко мне, чем, например, Рачинский, Трубецкой, Котляревский и пр. Г<ригорий> А<лексеевич> мечется и прядает. Князь злится за то, что мы кричим, что нельзя теперь спать; Котляревский, Хвостов интригуют по мелким мотивам. Лопатин заражается ими и тоже волнуется. Словом кавардак. Но внутри у меня спокойно и ясно. С С<ергеем> Н<иколаевичем> сообща мы решили, что время и обстоятельства для нас не из легких и потому нам необходима тактика. Интриге, косности, обывательскому раздражению, самовлюбленному сну и духовному маразму — необходимо противопоставить змеиную мудрость. Мы с С.Н. решили "застегнуть сюртуки" и больше не "откровенничать". А в своих атаках соблюдать постепенность и некоторый расчет. Когда я передавал С.Н. разговор с Лопатиным, он ужасно волновался — один раз воскликнул: "Но ведь они предают русскую культуру и в такую минуту!" <…>

225. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <31.10.1910. Москва — Тифлис>

31 октября 1910 г.

<…> Вчера приехали Бердяевы. Приехали в 11 часов утра, а в час уже ко мне стучался Николай Александрович. Очень приятно было встретиться. Помимо своих <нрзб> качеств, он ужасно приятен в общении. Часто у него срываются меткие — остроумные "слова". И он их говорит, так аппетитно посмеиваясь. Можно сказать, приехал вовремя! Ибо как раз теперь насели на нас со всех сторон. (Между прочим, он сообщил мне, что в "Утре России" был фельетон А.Белого о моем реферате [863] .) Вечером я пошел повидаться с Л<идией> Ю<дифовной>. Они остановились в двух шагах от меня. Очень приятно провел вечер. У них много неприятностей. Мать их, которую они очень любят, сломала ногу и с трудом оправляется. Евг<ения> Ю<дифовна> больна и чувствует себя скверно. Она не приехала. Кроме того, денежные затруднения. Но все-таки настроение у них очень светлое. Л<идия> Ю<дифовна>. очень много смешного рассказывала про Челпанчика. К концу вечера пришел Н.А., который успел уже побывать во многих местах. С<ергей> Н<иколаевич> оказывается страшно волнуется и "лезет на стену". От Белого у Н.А. плохие впечатления. Отчасти оттого, что Белый болен и изможден (кстати, Л<идия> Ю<дифовна>. сказала, что Белый женится! Только пока мало об этом известно), — отчасти оттого, что Белый от всего отказывается. Отказался от возражения мне на реферате, отказался от фельетона, отказывается чуть ли даже не от "Серебряного голубя". Что же касается интриг, то Н<иколай> А<лександрович> очень потешно сказал, расставив руки и прищурив нос: "Как это все мизерабельно!" <…>

863

Андрей Белый. Неославянофильство и западничество в современной русской философской мысли //Утро России. 15.10.1910. № 274., с. 2.