Взыскующие града. Хроника русской религиозно-философской и общественной жизни первой четверти ХХ века в письмах и дневниках современников
Шрифт:
Ужасно жаль, что тебя с Микой доктора послали-таки на Ривьеру. Занятия и интересы твои наладиись, повидимому, хорошо. Дай Бог, чтобы Рачинский поправился и чтобы не пострадало дело с издательством. А как "Религиозно-философское общество"? Видимо поминки Соловьева и Толстого не состоятся [989] .
А мне тут трудно, тяжело и грустно! Только в работе оживаю и чувствую себя легко, да и там — душевная боль дает перу жизнь и силу. Крепко целую.
254. М.К.Морозова — Е.Н.Трубецкому [990] <3.02.1911.Москва — Рим>
989
Имеются в виду заседания памяти Л.Н.Толстого и В.С.Соловьева. Заседание памяти Соловьева состоялось 10.02.1911, а памяти Л.Н.Толстого — 2.11.1911.
990
ОР РГБ Ф.171.3.4. л. 1, 2. Датировано по указанию дня ухода профессоров Московского университета.
Дорогой Женечка,
Пишу экстренно по поводу ужасного события. Завтра
Сегодня подали в отставку 12 профессоров и 24 приват-доцента. Из профессоров: Вернадский, Хвостов, Петрушевский, Умов, Чаплыгин и др. Из доцентов — Николай Васильевич Вернадский. Николай Васильевич и Хвостов спрашивали у меня твой адрес и решили тебе писать письма. Телеграмму посылать не решились, чтобы не спутать. Все ожидают, что и ты подашь в отставку. Это ужасно, хотя, действительно, иначе нельзя. Одно горе, что и тут нет настоящей солидарности. Ключевский отказался, Новгородцев, Булгаков и Котляревский колеблются. Не знаю как ты решишь, но вероятно тоже выйдешь. Какое горе!
Кругом черные, черные тучи нависли! Главное жаль твоей работы со студентами и семинарий по Соловьеву! Если это должно кончиться навсегда, это ведь ужасно.
Ну, до свиданья, милый друг, будь добр, сделай для меня: не беспокойся и не мучься обо мне. Будь уверен, что с этой стороны все будет хорошо и так, как тебе нужно.
Я надеюсь, что Бог мне даст силы быть твоим другом и поддержкой, и ты меня поддержи. Пиши чаще и больше обо всем, не стесняйся, я теперь все могу слушать.
Какое горе!.. Сегодня получила твое письмо и уже послала ответ днем.
255. Н.А.Бердяев — Вяч.Иванову [991] <3.02.1911. Москва — СПб>
Москва, Волхонка, "Княжий Двор",
Малый Знаменский пер.
3 февраля 1911 г.
Дорогой Вячеслав Иванович!
По получении Вашего письма переговорил с управляющим наших меблированных комнат. Он обещает приготовить на среду (9 февраля) две комнаты для Вас и А.А.Блока. Комната будет приблизительно стоить 2 р. 25 к. в день. Может быть будет один номер с двумя комнатами. У нас хорошо и наверняка дешевле Вы не найдете.
991
ОР РГБ, ф.109.13.48, л.16, открытка.
Я собирался даже предложить Вам остановиться в "Княжьем Дворе". Мы будем почти вместе, и это будет так хорошо. С радостью ждем Вашего приезда и огорчены, что так недолго Вы останетесь в Москве. Так прямо приезжайте с Блоком в "Княжий Двор". Ждем Вас в среду утром. Привет всем обитателям башни [992] . Огорчен, что не видел Веры в ее проезд через Москву. Передайте ей мой особый привет и сожаление.
Л<идия> Ю<дифовна> Вас ждет.
Любящий Вас Ник. Бердяев.
992
"Башней" называли петербургскую квартиру Вяч. Иванова и Л.Зиновьевой-Аннибал.
256. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн <4.02.1911.Москва — Тифлисс>
4 февраля 1911 г. Москва
<…> Приехал, остановился у Шеров (больших) [993] . Очень хорошо. Вчера же с любезного предложения самой В<еры> В<асильевны> [994] был у меня Н<иколай> А<лександрович>. Вобщем я попал в гущу. В издательстве [995] меня ждали страшно. Что рассказывал Н<иколай> А<лександрович> напишу сегодня вечером <…>
993
Семейные друзья, у которых часто бывал В.Эрн.
994
Шер Вера Васильевна—мать семейства.
995
"Путь".
257. В.Ф.Эрн — Е.Д.Эрн [996] <5.02.1911. Москва — Тифлис>
5 февраля 1911 г.
Милая, золотая, прелестная моя девочка!
Еще не имею от тебя известий и жду, — что и как с тобой? Мне кажется, что судьба наша опять улыбнулась нам. Вчера получил письмо от Радлова [997] , в котором к своему удивлению прочел следующую неожиданную приписку: "Ваша заграничная командировка прошла благополучно через Университетскую комиссию". Хотя это сведение неофициальное, но оно равно официальному, ибо Радлов важный чиновник Министерства Народного Просвещения. Если бы он не знал наверное, вряд ли он решился об этом писать мне — почти неизвестному ему человеку. Так что теперь все зависит от 11-го [998] . С какой радостью увезу я тебя в теплые края, если только Господь Бог позволит. За вчерашний день я очень устал, потому что был везде и сегодня встал с головой далеко не свежей. Вот мой итинерарий: на телеграф, к Наде [999] , осмотр комнаты, которую Надя приготовила (бедняжка искала 5 дней по 3 часа в день), Булгаков, издательство, обед у Шеров, Бердяевы и опять к Шерам, где праздновалось рождение Вераши. Вот мои краткие впечатления: Надя очень устала от экзаменов (сдала их 5) и находится в довольно безумном виде, но кажется довольна. Во-первых, окончательно сдружилась с Бердяевыми, которые уже заходят к ней ен деух [1000] ; во-вторых усердно переводит своего А…а <нрзб> и надеется с моей помощью получить от Турбина первый аванс и первые своим трудом заработанные деньги. У Булгаковых все переболели, и у жены воспалаение легких. У ней до сих пор хрипы, и она не выходит. Какое обворожительное впечатление
производит С<ергей> Н<иколаевич>! У нас очень много самых тонких душевных точек соприкосновения. Представь, и с Татьяной делается что-то неладное. Тит Титыч нашел что-то подозрительное в легких, так что я в своей тревоге за тебя здесь не одинок. И Шеры, и Булгаковы тоже в тревоге. У Бердяевых я был с Надей. Когда я сказал Л<идии> Ю<дифовне>, что Павлуша был пронзен ее платьем, она с разочарованием сказала: "А я была очарована самим Флоренским, а не его платьем." Вераше [1001] вчера подарил цветы. Но у нее и без моих было так много цветов, что вся комната была буквально завалена ими. Я пока у Шеров. Но сейчас думаю перебраться. И Вера Васильевна, и Вераша особенно, предлагали мне у них остаться совсем. Но я, подумав, все же решил не оставаться. Хотя по правде сказать, очень соблазняет. За Васей [1002] почему-то следят, и он уехал в Питер.996
Архив Эрна, частное собрание. Публикуется по автографу.
997
Радлов Эрнест Леопольдович (1854-1928) — историк философии, редактор философского отдела Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона после смерти Вл.Соловьева.
998
11 февраля 1911 года в Москве состоялся второй судебный процесс над В.Эрном по обвинению в издании антиправительственных сочинений. Вторым обвиняемым был известный издатель И.Сытин. См. описание процесса и приговора в письме В.Эрна к жене от 12.021911.
999
Богатурова Н.С.
1000
вдвоем (фр.)
1001
Шер Вера Дмитриевна, дочь В.В.Шер.
1002
Шер Василий Дмитриевич, сын В.В.Шер, участник ХББ.
Милая моя девочка, нежно целую тебя и жду поскорее известия, что чувствуешь себя лучше. Нежно целую Иринку [1003] . Вспомнит ли она меня? Горячо-горячо обнимаю тебя, мою дорогую, самую любимую, самую хорошую мою девочку. Сердечный привет всем дорогим вашим.
Всем сердцем твой Володя.
258. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке [1004] <7.02.1911. Москва — Симбирск>
7 февраля 1911 г. Москва.
1003
Эрн Ирина Владимировна (1909—1991), дочь В.Эрна, в будущем историк архитектуры
1004
РГАЛИ, ф.142, ед.хр.198, оп.1, л.133. В Симбирск.
Милый Александр Сергеевич!
Опять давно, давно нет от Вас вести, и сам я не писал Вам. Что-то делается у Вас? Как здоровье Ольги Федоровны и как решение с ее отъездом? Не получая вестей, начинаем опять тревожиться о Вас. Мы жили и живем неспокойно. Была больна Елена Ивановна инфлуэнцией с начинающимся воспалением легких, но, слава Богу, остановилось, хотя и теперь остались хрипоты.
Кроме того, последнее время — беспорядки студенческие, пришлось подать демонстративную (!) отставку из приват-доцентов Университета [1005] , хотя, Вы знаете, как мало я могу теперь увлекаться такими вещами, но иначе поступить не было возможности. Развязка еще неизвестна.
1005
В начале 1911 года большая часть профессоров и доцентов Московского Университета подали в отставкув знак протеста против отмены прав автономии российских унверситетов и введения полиции и войск на их территорию для подавления студенческих беспорядков.
Пишу Вам на всякий случай опять о сборнике памяти Соловьева. Если у Вас напишется статейка, пришлите ее скорее, не позже марта, а лучше — раньше, это было бы очень радостно для меня. В издательстве все благополучно. Григорий Алексеевич в санатории в Риге. У него был легкий удар, повлиявший на двигательные центры, но надеются, что он справится, но должен будет еще пожить там. Эрн приехал с праздников бодрый, но снова прихварывает. Авва ничего теперь, пободрел и такой же славный и непримиримый. Появились новые замыслы — религиозно-философских лекций на будущий год и т.п., остальные — Бердяев, Флоренский, Кожевников благополучны. Мой приятель в Нерви пробудет, как мне говорили, там до конца февраля. В Крыму небывалая зима, и туда ехать даже невозможно. Да хранит Вас Христос и Царица Небесная! Целую Вас и люблю. Ваш С.Б.
259. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой [1006] [? 02. 1911. Рим—Москва.>
№13
Милая и дорогая Гармося
Ко всем бывшим и настоящим волнениям сейчас прибавилась одна гложущая забота — университет. С тревогой и ужасом слежу за событиями в Петербурге и в Москве по итальянским и русским газетам. Сейчас под впечатлением возвещенной телеграфом отставки московских профессоров. Каких? Вот источник волнения!
Чувствую, что правительство решилось вышвырнуть вон все порядочное или заставить профессоров выйти самих, сделав их жизнь невозможною. Вообще положение безвыходное: если победят студенты, университет превратится в революционный клуб. Если, что вероятнее, победит правительство, университет превратится во что-то среднее между участком или чайною русского народа. Я люблю университет, крайне боюсь поэтому, что отставка с минуты на минуту может стать нравственно обязательною. Написал Мануилову, чтобы получить от него точные сведения на этот счет.
1006
Впервые опубл. к комментариями А.Носовым //Новый мир, 1993, №10.