Walk the Shadows

Турнер накрыл на стол. Сегодня завтрак состоял из горячей каши, тостов, бекона, вареных яиц, чая и сока. Тем не менее, Снейп пил кофе, а Гарри, про себя радующийся тому, что в этот раз чай не означал «разговоров», выпил две чашки, не забыв добавить сахар. Северус изогнул бровь, следя за его действиями, но ничего не сказал.

После этого они, воспользовавшись камином в гостиной поместья Принцев, перенеслись обратно в кабинет Дамблдора. В этот раз директор был там.

Вылетев из каминной сети, Гарри снова чуть не упал, но был пойман Снейпом. Он уставился на свои ботинки, а затем перевел взгляд на стену, чтобы не смотреть старику в глаза.

Но, кажется, в этот раз Гарри не удастся так просто уйти отсюда. Спустя пару минут молчание прервал тихий голос Дамблдора:

— Рад тебя видеть, Гарри.

«Так ли это?», подумал Гарри. Или Дамблдор просто поддерживает формальную беседу? Снейп кашлянул, и Гарри понял, что ведет себя грубо. Он взглянул на директора, все еще не встречаясь с ним взглядом — подобно тому, как Дамблдор отказывался смотреть на него в прошлом году, хоть причина и была совершенно другой — и сказал:

— И я вас тоже, сэр.

— Надеюсь, мы вскоре увидим тебя на обеде в Большом Зале, — сказал Дамблдор.

Гарри пожал плечами.

— Возможно, я…

— Он сделает это, когда будет готов, — жестко сказал Снейп, и Гарри был рад его поддержке.

— Я понимаю, мой дорогой Северус, — Дамблдор замолчал на несколько долгих мгновений, и Гарри рискнул взглянуть ему в лицо, обнаружив, что директор, сузив глаза, уставился на него, словно через маггловский микроскоп. Он покраснел и отвернулся, почти услышав осуждение — в дружелюбном тоне, конечно, — за свои действия на прошедших выходных. — Возможно, мы тогда просто поговорим с глазу на глаз здесь, в моем кабинете, ну, скажем, этим вечером?

Снейп промолчал и, повернувшись к нему, тихо сказал:

— Гарри?

С трудом сглотнув, Гарри сумел кивнуть. Рано или поздно ему бы все равно пришлось это сделать. Он задавался вопросом, имело ли почти исполненное Непростительное такой же смысл, как и полноценное проклятье.

— Ладно.

— Хорошо, хорошо, — Дамблдор хлопнул в ладоши, словно был по-настоящему рад, и они покинули кабинет, направившись в подземелья.

Гарри хотел просто упасть на кровать и зарыться под одеяло на год или два, но Снейп, конечно, не позволит ему этого, напомнив об их правилах. На секунду Гарри захотелось сказать ему, чтобы он засунул эти правила куда подальше. Но миг прошел, и Гарри принялся расставлять книги, укладывать свою новую одежду в шкаф и слегка прибираться в комнате. Хогвартские эльфы делали большую часть уборки, но Снейп настаивал на том, чтобы Гарри и сам следил за чистотой в своей комнате.

Вскоре пришло время обеда, во время которого Гарри лишь вертел в руках сэндвич и гонял по тарелке овощи, так растянув этот процесс, что Снейп снова напомнил ему о правилах, касающихся еды. Гарри сердито на него посмотрел, но все же съел половину сэндвича и горсть горошка, после чего отодвинул от себя тарелку.

— Что вы собираетесь им сказать? — спросил Гарри, в то время как Снейп доедал свой обед.

— Правду. Предлагаю тебе сделать то же самое.

Правда. Смех то какой. Разве ему кто-нибудь поверит? Кто-нибудь кроме Снейпа?

Посуда только-только пропала — тут явно не обошлось без домашних эльфов — а в дверь уже постучали. Снейп встал и направился к ней, а у Гарри скрутило. Он встал из-за маленького столика, за которым они ели, и отошел к дивану, откуда он мог наблюдать за приходом министерских сотрудников. Он так не нервничал с тех пор, как столкнулся с Венгерской Хвосторогой…

И тут он просто не мог не рассмеяться. Было всего несколько человек, которых он боялся, и среди них определенно не было сотрудников Министерства.

Он все еще хихикал, когда Снейп пригласил войти и представил ему слегка унылую на вид женщину с седыми волосами и морщинистым лицом, одетую в темно-синюю мантию.

Бровь Снейпа снова взлетела вверх. Он дождался, пока Гарри перестанет смеяться, и сказал:

— Мадам Финеас, это Гарри Поттер. Гарри, это Мадам Финеас из министерского Отдела Опеки.

— Как поживаете, Мистер Поттер? — сказала женщина, протягивая ему руку.

— Нормально, спасибо, — сказал он и пожал ее руку, заметив, что, несмотря на возраст, у нее была неплохая хватка. — Но зовите меня Гарри, пожалуйста.

— Очень хорошо, — она не предложила называть себя по имени, но Гарри было, в общем-то, все равно.

— Могу я предложить вам чай? — спросил Снейп тоном, характерным для нормального, доброжелательного хозяина, а не для сурового Мастера Зелий и бывшего Пожирателя Смерти.

— Спасибо, Мистер Снейп, — сказала она, садясь на указанное мужчиной место.

— Профессор, — сказал ей Гарри.

— Простите?

— Профессор Снейп, а не Мистер.

— Понятно. Мои извинения, профессор.

— Все в порядке, — сказал Снейп, наградив Гарри странным взглядом, который тот вернул ему с лихвой. Затем, вместо того, чтобы готовить чай самостоятельно, Снейп позвал домашнего эльфа и закал его. Гарри немного расслабился, решив, что это чаепитие не будет означать обсуждение каких-либо неприятных тем.

Но час спустя он понял, как же сильно он ошибался.

В течение первого часа Мадам Финеас расспрашивала Гарри о Дурслях и о том, как они с ним обращались. Первые несколько ответов он сопровождал фразой «Но их больше нет здесь, так что какая разница?».

Но и Снейп, и Мадам Финеас заверили его, что это имеет значение для официальных документов и опекунства. Так что ему снова пришлось рассказать о чулане, недостатке еды, периодических побоях, Охоте на Гарри, кошачьей дверке и обо всем остальном. Все это время он смотрел на свои руки и впервые порадовался, что уже рассказывал об этом Снейпу и поэтому ему не нужно было беспокоится о том, что профессор подумает о нем и его неспособности защитить себя от глупых магглов.

Впервые Снейп не сказал и слова, что тоже помогло Гарри.

— Значит, ты был «освобожден» тремя сыновьями Уизли летом после твоего первого курса в Хогвартсе? — спросила Мадам Финеас. Она постоянно делала пометки в блокноте, а сейчас, кажется, просто просила о пояснении.

— Ага… я имею в виду, да, мадам. Они воспользовались фордом Англия их отца, чтобы сорвать решетки с окна, а затем мы улетели в Нору. Я оставался там до конца лета, — за исключением решеток это было его лучшее лето.